Сквозь переборки - [2]
Поверхность зеркала разгладилась – совсем как вода. Теперь там было его отражение.
Он отступил, медленно сел в кресло.
Ну и что это было? И вообще, было ли это? А может, это ему все привиделось? Конечно привиделось! Конечно!
Он вскочил, подошел к зеркалу и приложил к нему руку – зеркало было твердое и холодное.
Привиделось! Конечно! Фу!
Чушь. Этого не бывает. Не может быть. Он в своем уме, в уме, все хорошо. Он рассмеялся. Смех получился деревянным, но это был смех. Он давно не смеялся.
И тотчас же наступило расслабление, он добрался до кресла, тело растеклось по нему, глаза закрылись, под веками забегали солнечные зайчики, потом стало темно и сыро. Он вглядывался в темноту пытаясь разглядеть в ней хоть что-нибудь, потом он увидел человека. Тот сидел напротив. Он был странно одет. В какие-то одежды, что ли. Старинные. И еще этот человек говорил. Голос был слабым, ничего не слышно, но тут звук его усилился. Человек говорил на непонятном языке, но через какое-то время он вдруг осознал, что понимает его речь.
– Бог дает нам эту землю. Мой народ будет владеть ею по праву. Всем будет править закон. Закон будет править миром. И его миру даст мой народ – мен гу!
– Да, великий хан!
Последнюю фразу произнес он. На том же самом языке.
Он не успел удивиться, потому что тут же попал в бой. Летели кони, стрелы, копья, сшибались, падали, сцепившись, люди – шла резня. Дикая резня. И он был в самой ее гуще. Зрение его будто бы раздвинулось, время текло медленно. Он успевал увидеть все, все, что делается перед ним, сбоку и за спиной. Он уворачивался от ударов и наносил их сам.
А потом ему нанесли удар наискось, через все тело, с правого плеча и до пояса. Рассекли.
И он упал.
В этот момент он очнулся. Болело плечо и все тело. Правая рука висела плетью. Он со стоном дотащился до зеркала, там он стянул с себя курточку и уставился в свое отражение.
От правого плеча наискось до пояса шел безобразный шрам.
– Женя, что это?
Он немедленно был у Женьки.
– Что произошло? – спрашивал Женя. – Где ты так? Ударился?
– Я у тебя спрашиваю, что это, а ты у меня? Я не знаю, где это! Не знаю! А если бы и знал, то ты мне все равно не поверил бы! Ты же мне не веришь?
– Погоди! Не ори! Дай пощупать!
– А-а-а!!! Больно же!
Женя отдернул руку.
– Нож? Ты сам себя порезал?
– Я? Сам себя? Я что, похож не сумасшедшего?
– Подожди, но рана-то старая! Шрам же совсем старый!
– А болит!
– Сильно?
– Так, что я сейчас сдохну! Дышать трудно! Я стоять не могу!
Он свалился на стул. Женя смотрел на него во все глаза. Он сидел, сморщившись.
– Ну что ты на меня смотришь так? Мне даже говорить тяжело.
– Погоди, сейчас обезболим.
Женя сделал укол. Что он вколол, неизвестно, но боль утихла, стало даже смешно. Он рассмеялся. А потом он начал говорить, но как-то глупо. Глупость какую-то. И язык заплетался:
– Великий хан сказал, что мы пойдем через степь, и весь мир будет нашим, потому что мы дадим этому миру закон. Закон будет править миром. Это очень важно. Очень. Миру нужен закон. Этот мир забыл закон. Это очень важно. Все должно быть законно. – Мысль начала путаться. И вдруг он перешел на другой язык. Слова сыпались и сыпались. Он говорил скороговоркой. Женя вслушивался в эту речь. И это было не бессвязное бормотанье. Речь. Вполне осмысленная.
Женя уложил его на кушетку. Он закрыл глаза, но продолжал бубнить. Потом он опять заговорил на русском:
– Сеча! Рубились! Я убил его. Вместе с конем. Рассек до седла. А этот напал сзади. Я успел повернуться, успел.
А теперь он спал. Дыхание успокоилось. Женя держал его за руку и измерял пульс. Сначала он никак не мог его сосчитать – неужели двести? Потом получилось сто, потом девяносто, восемьдесят, шестьдесят, сорок.
Сердце почти не прослушивалось, а потом – пятьдесят, шестьдесят, семьдесят – чудеса.
Шрам исчезал на глазах. Он сначала побледнел, потом медленно начал сжиматься, а после и вовсе исчез. Женя ничего не понимал – шрам был только что. Он ощупал – ничего, ни малейшего намека.
Наш герой спал. Его звали Димой – мы вам его еще не представили.
Дима спал. Женя накрыл его одеялом и сел рядом – черт знает, что это!
Такого не бывает. Не должно быть. Он нес какую-то тарабарщину. Нет, там все было осмысленно. Это не бред. И шрам. Шрам может появиться и исчезнуть на глазах? На семидесятые сутки похода?
Дима очнулся.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил его Женя.
– Где я?
– В амбулатории.
– Давно я здесь?
– Часа три.
– А вахта? Я же стоял на вахте!
– Подменили тебя. Ты больше не стоишь на вахте.
– Почему?
– Потому что у тебя давление скачет и сердце шалит.
– Ты думаешь, что это сердце?
– А ты думаешь, это что?
– Я ничего не думаю. Я не знаю.
– Сердце. А может быть, нарушение мозговой деятельности. Может, что-то с сосудами. Нарушение кровоснабжения.
– Нарушение…
– Только не бойся.
– Я не боюсь… Так ты думаешь, что все это из-за нарушения…
– Кровоснабжения мозга. Может быть. Что-то ему – твоему мозгу – не понравилось, и он выдает видения. А может, ты отравился. От этого тоже могут быть глюки.
– Отравился…
– Ну да. Розовые сны.
– Розовые…
– Цветные.
– Нуда…
– Ты что-нибудь помнишь?
– Все как в тумане…
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Александр Покровский снискал заслуженную славу блистательного рассказчика. Он автор полутора десятков книг, вышедших огромными тиражами. По его сюжетам снимаются фильмы.Интонации А. Покровского запоминаются навсегда, как говорится, с пол-оборота, потому что он наделен редкостным даром в тривиальном и обыденном различить гомерическое. Он один из немногих на литературной сцене, кто может вернуть нашей посконной жизни смысл эпического происшествия. Он возвращает то, что нами утрачено. Он порождает смыслы, без которых нельзя жить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.