Гробовая тишина воцарилась на террасе. Дарио заметил:
— Я надеялся на более восторженный ответ, моя дорогая.
— Все это очень неожиданно, и я еще не до конца поверила, — заявила она, чтобы скрыть подозрения, охватившие ее. — Честно говоря, в душе я боюсь, что ты передумаешь.
Тогда Дарио подошел к ней, опустился на одно колено, достал из кармана рубашки небольшой кожаный мешочек и высыпал его содержимое на стол. Пара обручальных колец из белого золота покатилась по столу. Взяв жену за левую руку, Дарио торжественно произнес:
— Еще раз, Мейва Монтгомери, я беру тебя в законные жены. Этого достаточно, чтобы успокоить тебя?
Кольцо, ставшее немного великоватым, сияло в свете свечи. Мейва взяла другое кольцо и надела на безымянный палец мужа:
— Еще раз, Дарио Костанцо, я беру тебя в законные мужья.
Он протянул ей бокал и предложил тост:
— За нас, моя красавица!
Мейва покраснела; его взгляд смутил ее.
— По-моему, — хрипло прошептал Дарио, ставя бокал на стол, — в этот момент жених целует невесту.
С трудом дыша, она кивнула:
— Думаю, ты прав.
Дарио обхватил ладонями ее лицо и наклонился. Он нежно коснулся губ жены, одной рукой гладя ее плечо, а другой обхватывая талию.
— После этого, — сказал он, поднимая голову, чтобы заглянуть ей в глаза, — жених и невеста танцуют свой первый танец.
Они взялись за руки и закружились. Они легко двигались в унисон друг с другом. Дарио подстроился под мелкий шаг Мейвы и скользил губами по ее виску.
Часы на вилле пробили час, звон колокольчиков постепенно затихал, а затем растворился в ночи.
Уловив мощный прилив дежавю, Мейва прильнула к мужу. Когда-то он держал ее руки в своих, и звон разлетался эхом над спокойным морем. А когда колокольчики затихли, он поцеловал ее, как сейчас. Это было чудесно.
— Я помню, — выдохнула она. — Дарио, я все помню.
Дарио спросил:
— Что «все»?
— Как я точно так же целую тебя, как танцую с тобой под звездами.
— Ничего необычного. — Он был удивительно спокоен по сравнению с ней. — Это делают все супружеские пары.
За исключением того, что с ними это произошло лишь однажды, в ту ночь, когда он соблазнил ее.
У них не будет возможности начать все с чистого листа, если Мейва вспомнит ту боль, которую он причинил ей на следующий день после того, как лишил девственности. Но, по его мнению, все и так слишком затянулось.
Дарио устал бороться со своими чувствами к Мейве, устал вести монашеский образ жизни. Он был на пределе. Желание постоянно терзало его, и уже совершенно оскорбительным было то, что во время деловых встреч в Милане он терял нить переговоров, поскольку воображение рисовало сладострастные картины, как они с женой занимались любовью.
Мейва далеко не упрощала ситуацию, а, наоборот, с каждым днем становилась все более желанной. Горы домашней пасты, свежих морепродуктов в сочетании с превосходным местным вином, десертом и другой выпечкой, которой она с упоением наслаждалась, округлили ее фигуру и придали формам былую мягкость. Добавьте к этому безупречное чувство стиля. Да… Он не мог не желать ее.
Дарио просто помешался. Он тосковал по жене, он созрел для любви, и не только из-за того, что ему не хватало секса. И все же ему приходилось держаться на расстоянии, потому что он не доверял самому себе.
Что еще хуже, Мейва не видела их сына почти девять недель. Чем дольше они были в разлуке, тем сложнее становилась ситуация. Она уже пропустила многое — то, что никогда не повторится. У Себастьяна прорезались три зубика вдобавок к тем, которые были у малыша, когда Мейва видела его в последний раз. Он мог самостоятельно сидеть и уже пытался ползать.
Он удовлетворенно бормотал что-то, когда видел свою кузину Кристину, и настолько сблизился со своей тетей, что тянул ручки к ней, когда Дарио пытался взять его на руки. Всем будет нелегко, когда Себастьян вернется к маме и папе.
Дарио был чрезвычайно обязан Джулиане и ее мужу, Лоренцо за ту услугу, которую они великодушно оказали ему, взяв мальчика на свое попечение. Но забота о Себастьяне должна лечь на плечи отца, он должен засыпать в родном доме под голос своей матери.
Дарио чувствовал себя не отцом, а гостем, украдкой проводя час или два с ребенком. Его раздражало такое положение. Никто не должен озираться, прежде чем повидать своего сына.
Но предупреждения доктора оставили свой след. Дарио не знал, как Мейва поведет себя, когда память вернется, и воспоминания причинят ей боль. Не важно, был Ив Готье ее любовником или просто другом. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что она забыла о сыне.
Но и это было не все. Дарио уже был сыт по горло своими уклончивыми ответами. Если бы решал он, то рассказал бы все о той запутанной ситуации, которая сложилась незадолго до аварии. Однако, если верить предупреждениям врачей, это большой риск, который он не осмелится взять на себя.
Не понимая ход его мыслей, Мейва возмутилась:
— Ты считаешь, я хватаюсь за соломинку, не так ли?
— Не обязательно, — ответил он. — Но если ты намерена вспомнить какую-то особенную ночь, почему бы и нет?
— Ты прав. — Она вернулась к столу и принялась за превосходные спагетти с морепродуктами. — Расскажи мне о предстоящей поездке. Куда именно мы направляемся?
