Сквозь ночь - [49]
— А-а, мать городов русских… А я москвич. Коренной, так сказать. Замоскворецкий. Ну, и варшавянкам этим тоже земляк. Двадцать лет по ресторанам скитался, ночная птица; может, слышали — хор Семено́ва, ответ на «Черные глаза» и тому подобное. Мировая известность, вот всю гитару исписали: «Спасибо за удовольствие». А я и петь-то никогда толком не умел, так, исполнением беру.
— Поете вы хорошо, — сказал лейтенант.
— Вам нравится? — спросил Семенов.
— Очень.
— Спасибо. Тогда я, пожалуй, еще спою.
Он спел еще одну песню. Лейтенант сидел, опустив голову на руки.
— Как вы полагаете, пустят меня теперь в Россию? — спросил Семенов.
— Я думаю, пустят, — сказал лейтенант. — Возвращайтесь обязательно.
— Поверят? — спросил Семенов.
— Ну почему же… — сказал лейтенант.
— Все не просто, — усмехнулся Семенов. — Даже если бы и пустили…
— Почему? — спросил лейтенант.
— Я ведь, кроме этого, ничего не умею… — Семенов погладил ладонью гитару. — А там — другие песни.
Лейтенант помолчал. Ему было жаль этого человека, и он искал, что можно еще сказать, хотя и понимал, что говорить, собственно, нечего.
— Увидеть бы — и умереть, — сказал Семенов.
«Нельзя, нельзя об этом словами», — подумал лейтенант. Семенов сидел, низко свесив голову, перебирая струны.
— Не получается, — вздохнул он и притушил гитару ладонью. — Сегодня утром здесь пехота шла, и вот что-то такое похожее пели…
Большие часы в углу комнаты хрипло пробили двенадцать.
— Пойду, — сказал он и поднялся. — Поздно, вам спать пора. Должно быть, не увидимся, прощайте. — Он протянул лейтенанту беспалую руку.
— Утром уезжаю, на рассвете, — сказал лейтенант. — Спасибо вам за песни.
Семенов молча поцеловал женщинам руки и вышел. У двери гитара зацепилась за что-то, прозвенев всеми струнами. Зофия и Ванда снова отошли к печке и стояли там, прижавшись к едва теплым изразцам, и курили. Анеля постлала лейтенанту на широкой тахте, они все пожелали ему спокойной ночи и вышли. Засыпая, он слышал, как они шептались в соседней комнате.
В эту ночь ему приснился Киев: каштаны в цвету, горбатые улицы, Днепр. Таким он снился ему всю войну. Проснулся он рано, было совсем еще темно. Он оделся, Не зажигая света, за эти годы он привык одеваться в темноте. Потом вытащил из вещмешка полотенце и, найдя ванную, умылся ледяной водой и вернулся в столовую. Было тихо, в углу отчетливо тикали часы… Он порылся в мешке и достал оттуда все, что там оставалось, — еще одну банку консервов, пачку печенья и половину буханки хлеба; положил все это на стол, стараясь не стукнуть, надел шинель и вышел на цыпочках, осторожно притворив за собой дверь.
На дворе все еще шел снег. Около дома стоял Семенов. Он был в расстегнутой шубе и профессорской бобровой шапке с черным верхом.
— А вы чего не спите? — сказал лейтенант.
— Так, ресторанная бессонница, — сказал Семенов. — Привык днем спать.
Он пошел рядом с лейтенантом. На улицах было пусто, они ступали по свежему, мягкому снегу, оставляя за собой неглубокие следы.
— Прогуляюсь — быть может, усну, — сказал Семенов.
— Да, бессонница скверная штука, — сказал лейтенант.
Они подошли к костелу. Широкие двери были раскрыты настежь, горели свечи, играл орган, и все так же тревожно и грустно пел хор, и так же стояли на коленях люди.
— Заутреня, что ли? — сказал лейтенант.
— Благодарят матку боску денно и нощно, — сказал Семенов. Он усмехнулся и добавил: — А я вот молился — не помогает.
— Ничего, — сказал лейтенант. — Все еще уладится.
— Нет, — сказал Семенов. — Не думаю. И вы ведь тоже не думаете — верно?
— Ну что вы… — сказал лейтенант.
— Не надо, — сказал Семенов. — Я ведь все понимаю.
Они молча пошли дальше и вскоре вышли на площадь. Сгоревшая «тридцатьчетверка», покрытая снегом, стояла как памятник. Регулировщик топтался, постукивая ногой об ногу и держа под мышкой свернутые флажки. Они подошли и стали подле него. Послышалось далекое урчанье, лейтенант прислушался.
— Ну вот, — сказал он. — Сейчас поеду.
Из-за угла, темнея сквозь снег, появилась машина. Регулировщик поднял красный флажок. Машина остановилась, скрипнув тормозами, и лейтенант поспешно влез в кузов. Здесь сидело уже человек десять, у всех ушанки были завязаны под подбородком, а у одного усы были совершенно седые от инея.
Регулировщик поговорил о чем-то с шофером и поднял желтый флажок.
— Прощайте, — сказал Семенов и снял шапку. — Храни вас бог.
— Прощайте, — сказал лейтенант.
Машина тронулась, и лейтенант, держась за плечи сидящих, пробрался в угол, где было свободное место. Он тоже опустил уши и завязал их у подбородка. Было холодно, за мелкой снежной канителью исчез Ченстохов. Медленно светало, и они все смотрели вперед, на дорогу, чтобы увидеть границу Германии.
1953
ПЯТАЯ СИМФОНИЯ
З. Толкачеву
— Музыканты, два шага вперед!
Слова, произнесенные по-немецки с надлежащей повелительной силой, были эхом повторены на десятке других языков, и сорок шесть человек — сорок шесть из нескольких тысяч, — после секунды отчаянных раздумий, шагнули дважды, глядя прямо перед собой.
Обершарфюрер Нольде пошел вдоль строя, держа за спиной короткий резиновый хлыст. Полдюжины «капо» — холуев с мучнистыми лицами — молча следовали за ним. Нольде шел, подрагивая голенищами, то и дело останавливаясь, вынимая хлыст из-за спины и приподнимая его кончиком подбородки шагнувших вперед.
Книга Вениамина Шалагинова посвящена Ленину-адвокату. Писатель исследует именно эту сторону биографии Ильича. В основе книги - 18 подлинных дел, по которым Ленин выступал в 1892 - 1893 годах в Самарском окружном суде, защищая обездоленных тружеников. Глубина исследования, взволнованность повествования - вот чем подкупает книга о Ленине-юристе.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.