Сквозь годы - [19]

— А стало быть, и ты. Что ж, тем больше у тебя оснований принять от меня деньги и уехать. Предоставь мне разобраться с долгами.

Она гордо подняла голову.

— Я не продаюсь!

Коул в два шага пересек разделявшее их пространство и, прижав Глэдис к стене, навис над ней всем телом.

— Однако Джерри купил тебя! — бросил он ей в лицо. — Он заплатил за твое тело.

— Пожалуйста, Коул! Не говори так! — взмолилась она, хотя в глубине души не могла не признать, что он отчасти прав.

— Ты хотела заполучить усадьбу и стать миссис Лиммерикс. Ты заплатила за это, став женой Джерри! — обвинение за обвинением выплевывал ей в лицо Коул. — Твоя мать может гордиться тобой: не ей, так тебе удалось заполучить статус хозяйки усадьбы! Недаром она все годы готовила тебя к этому, не правда ли?

— Это чудовищная ложь! — воскликнула Глэдис. — Я даже не знала, что она любовница твоего отца, пока ты не оповестил об этом весь белый свет! Для меня это было ужасным потрясением, а мать даже не понимала, что поступает дурно! Она считала, что от жизни нужно брать все.

Коул безжалостно сверлил ее взглядом.

— Это похоже на правду. Что еще она говорила?

Он немного отодвинулся, и Глэдис с облегчением вздохнула. Она никогда не умела разбираться в людях и постоянно ошибалась, принимая внешнее за суть. Сейчас до нее впервые дошло, насколько меркантильной была ее мать.

— Я пыталась объяснить ей, что она натворила, но быстро убедилась, что все мои усилия напрасны. Потом я спросила, правда ли, что Руфус — мой отец, и она сказала…

Коул так напряженно ждал продолжения, что, сам того не замечая, снова прижал Глэдис к стене.

— Что?! — угрожающе спросил он.

Ее передернуло, в горле стоял комок.

— Она сказала, что не знает. Может, это он, а может, кто-то еще, — тихо ответила она, залившись краской.

— Черт возьми! — выдохнул Коул.

Глэдис опустила голову.

— Мать ясно дала понять, что я всегда была для нее помехой.

Коул хотел что-то сказать, но передумал и только спросил:

— И что ты сделала?

— Уехала от нее. С тех пор мы не виделись. — В глазах Глэдис была тревога. — Ты мне веришь?

— Даже не знаю, что сказать. — Коул задумался, насупив брови. — Я был уверен, что тебе известно о ее отношениях с моим отцом. Помнишь, ты сказала, что понимаешь, почему он предостерегает меня насчет тебя?

— Да, но я думала, что он не одобряет наших отношений, потому что моя мать всего лишь экономка. Она тоже постоянно твердила мне, что твоя семья не одобрит нашу дружбу.

— А на самом деле опасения отца были связаны с его двусмысленным положением в доме, — тихо произнес Коул.

Глэдис заметила мелькнувшее в его глазах сожаление и поняла, что именно это недоразумение привело к таким катастрофическим последствиям.

— У Шона никогда не будет бабушки, — тихо сказала она. — Кроме меня, у него никого нет.

Коул сочувственно смотрел на ее несчастное лицо.

— Не переживай так! На самом деле это к лучшему. Ты знаешь, что в течение многих лет твоя мать вытягивала из отца деньги и подарки, в том числе некоторые фамильные драгоценности? Когда она уехала, из дома исчезли некоторые ценные вещи.

Глэдис ахнула.

— Теперь я понимаю, почему ты был ко мне так враждебно настроен. — Ужас и стыд за содеянное матерью переполняли ее. — Я любила маму, но ей не нужна была моя любовь. Она предала меня, — с горечью констатировала она.

Коул положил руки ей на плечи и тихонько погладил, пытаясь успокоить.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, — проникновенно сказал он.

— Никто не может этого понять!

— Думаю, я могу, ведь я побывал в пяти детских домах и девяти приемных семьях, прежде чем попал сюда. Я ненавидел родную мать за то, что она отказалась от меня. Я не жалуюсь, Глэдис, — тихо добавил он. — Я только хочу, чтобы ты поняла, как похожи наши судьбы.

— Но в твоем случае роковую роль сыграли объективные обстоятельства, — возразила она. — Может быть, твоя мать была слишком юной, или бездомной, или у нее не было денег…

— Об этом я задумался, когда стал взрослеть, — согласился Коул, — и решил разыскать ее, чтобы узнать правду. — Он помолчал и еще тише закончил: — Лучше бы я этого не делал.

— Правда оказалась ужасной? — спросила Глэдис. Теперь уже ею владело желание утешить Коула, разгладить морщинки меж его бровей. — Представляю, какое потрясение пришлось тебе пережить, когда выяснилось…

Он горько усмехнулся.

— Да нет, никакого потрясения не было. Просто я надеялся, что ее хотя бы взволнует мое появление… но ничего подобного не произошло. Я для нее ничего не значил. — Он глубоко вздохнул.

— Досталось тебе, — участливо сказала Глэдис.

Он улыбнулся ей.

— Мы с тобой в одинаковом положении, не так ли? — с горечью усмехнулся он. — Принято считать, что каждая мать любит своего ребенка, однако наши с тобой родительницы опровергают это расхожее мнение. Так что поверь, я знаю, как тебе было трудно, когда ты в семнадцать лет оказалась совсем одна, и всем сердцем сочувствую тебе.

Он понял!

— О, Коул! — благодарно выдохнула Глэдис.

Он был совсем близко, но сквозь слезы она плохо видела его лицо, однако, приглядевшись, прочитала на нем боль и сострадание, смягчившие жесткие черты.

Растроганная, Глэдис инстинктивно потянулась к нему.