Сквозь фиолетовые глаза - [28]

– Да, это было тяжело. – Ее слезы сочились между его пальцами. – Я так скучала по тебе.

– Но что-то изменилось, не правда ли?

Она с внезапным стыдом отвернулась от него, всхлипнув. Артур легко угадал ее дилемму.

– В твоей жизни появилось кое-что новое, ведь так? Другой мужчина.

Она ничего не сказала, но опустила голову еще ниже, вертя свадебное и обручальное кольца на левой руке.

– Беа, помнишь, что я сказал тебе во время нашего медового месяца?

– На Гавайях? – наморщила лоб миссис Роуз. – Когда?

– Ты помнишь. На берегу.

– Что... что ты любишь меня?

– Что я всегда буду любить тебя, – подчеркнул Артур. – Вечно. Не важно, что случится. В конце концов, ты моя сладкая Беа. – Такое обращение было риском. Если он не угадал, клиентка, вероятно, сочтет это неуместным; зато если он попал в точку, она будет уверена, что он – ее муж.

Игра стоила свеч. Задрожав, она прижала руки к лицу.

– Дэви! О боже милосердный, прости меня...

– Не жалей об этом. Я хочу, чтобы ты была счастлива, даже если ради этого придется выйти замуж за другого. – Артур гадал, был ли таким же понимающим настоящий Дэвид Роуз. По крайней мере, он надеялся.

Она сорвалась со стула и, рыдая, упала на Артура.

– Это не потому, что я перестала любить тебя! Я никогда не переставала любить тебя!

– Знаю. – Укачивая ее и гладя по спине, Артур решил, что настал подходящий момент завершить сеанс. – Я должен идти, Беа. Но я всегда буду рядом, наблюдая за тобой, согревая тебя своей любовью.

Артур поцеловал ее в лоб, а затем позволил своему телу размякнуть на стуле, дыша так, словно он только что пробежал марафон. Закрыв глаза, он слышал плач Беатрис Роуз и чувствовал, как она дрожала, прижавшись к нему.

Когда миссис Роуз выплакалась и высморкала нос, Артур проводил ее до двери. Она от души поблагодарила его и стала настаивать, чтобы он взял еще десять долларов в знак ее благодарности. Он вежливо отказался и пожелал ей спокойной ночи.

Что за жизнь, горько подумал он, заперев входную дверь магазина и задув фонари Коулмэна в прихожей. Говорить ложь, словно экстрасенс во время сеанса гипноза в Вегасе.

Конечно, ему не пришлось бы прибегать к таким трюкам, если бы он просто вызывал мертвых, что и обещала клиентам его вывеска. Но Артур слишком дорожил таким трудом добытым уединением души и не хотел поступаться им ни на мгновение.

Он прошел обратно в комнату сеансов и начал задувать свечи. Может, ему следовало уехать из страны после своего «исчезновения»? Хотя он слышал, что некоторые иностранные государства обращались со своими фиолами еще хуже, чем САКЗС. Если вы отказывались работать в США, Корпорация могла внести вас в черный список, отобрать машину, замучить семью бесконечными проверками. А правительство Парагвая присылало бы вам пальцы вашего супруга, один за другим, пока вы бы не вернулись к работе.

Кроме того, Артур не мог заставить себя покинуть единственную семью, которую он когда-либо знал: Джема и Гиг, Эвана и Бу, Люси... даже Саймона. Они были единственными, кому он доверял достаточно для того, чтобы открыть истинную сущность «Юрия», единственного настоящего фиола в Западном Голливуде.

Теперь половины этой семьи не было в живых.

Круг света в комнате сжался до размеров центрального стола, на котором продолжала отбрасывать колеблющееся кольцо янтарного света масляная лампа. Взяв лампу за ручку, Артур пронес ее сквозь занавешенную бусами дверь в помещение, которое когда-то было задним офисом магазина. Он превратил его в жилое помещение, установив в ванной небольшой душ, все трубы которого были из пластика, как, впрочем, и во всей остальной водопроводной системе, и поставив койку, гардероб, несколько книжных полок (в основном с книгами по восточной философии), а также примус. Добровольный отшельник обходился без холодильника, питаясь в основном консервами, свежими фруктами, корнеплодами и готовой едой, которую ему регулярно доставляли. Как и во всем магазине, стены здесь тускло блестели от мятой алюминиевой фольги.

Единственным электрическим устройством в комнате был фонарик, лежавший на полу возле кровати, и, вопреки обыкновению, Артур включил его, чтобы убедиться, что батарейки еще работают. Свет с улицы не проникал сквозь покрытые фольгой окна, поэтому, когда гасли лампы, помещение становилось черным как пещера, и Артур ненавидел на ощупь искать ванную посреди ночи.

Рядом с фонариком лежал незарегистрированный револьвер Т-45, который он купил на Бульваре у одного из первоклассных торговцев.

Артур поставил масляную лампу на гардероб и переоделся в пижаму. Почистив зубы над раковиной в ванной, он вынул слишком-фиолетовые линзы и положил их в раствор до следующего дня. Потом он уселся на койку, снял стекло с лампы и задул пламя.

Как только толстый фитиль из витой веревки растворился во тьме, из комнаты сеансов донесся звук – тихий металлический звон, который внезапно оборвался.

Окруженный почти осязаемым мраком, Артур сидел не шевелясь, стараясь убедить себя, что дуновение воздуха толкнуло дверь в комнату сеансов, и она задела висевший над ней колокольчик. Но это не объясняло внезапной тишины, как будто пальцы сжали колокольчик, чтобы заглушить его звон.