Сквозь джунгли Непала - [22]

На многих деревьях были приклеены отпечатанные, а кое-где от руки нарисованные плакаты с эмблемами партии: серп и три початка кукурузы — эмблема коммунистов, развесистое дерево — партия «непальский конгресс», слон — независимые.

— Этот вроде меня, — указал на слона беспартийный роялист господин Барма, — хоть Независим и одинок, но зато силен.

Наша машина обгоняла местных жителей, направлявшихся в Чатру на праздник полной луны. Среди них было много женщин с детьми. Встречались йоги. Они шли совершенно налегке. Их одежда представляла собой набедренную повязку, состоявшую из кусочка простой веревки, перевязанной вокруг талии, а на ней был намотан кусок тряпки, которая проходила между ног и тонкой тесемкой привязывалась сзади к этой же веревке. В руке йог держал медный кувшин или кувшин из высушенной тыквы и иногда маленький колокольчик. Все тело йога было усыпано пеплом, а волосы, кроме того, еще смазаны каким-то жиром и представляли собой комок шерсти, как на грязном черном пуделе. У некоторых в руке была длинная палка. Палку все непальцы держат странным образом, как-то прижав к груди, так что конец ее торчит в воздухе, постоянно задевая деревья.

Женщины шли группами по десять-двенадцать человек. Они были одеты в сари из хлопчатобумажной ткани. У многих на руках сидели дети, а за спиной висела различная утварь. Детей они иногда перебрасывали из стороны в сторону, сажая их то на одно плечо, то на другое лицом к голове. И так женщины шли до самой Чатры почти без отдыха. Один из йогов, серый от пепла с надписью на лбу «Рам», поднял руку. Мы затормозили. Дрожа от холода, он подошел к нашей машине и попросил подвезти его до конца леса. Но так, добавил он, чтобы люди не видели.

* * *

Вскоре мы подъехали к Чатре, маленькому населенному пункту в горах на берегу реки Коси. Чатра знаменита индуистским храмом, находящимся от нее в пяти километрах в горах, куда стекаются исповедующие индуизм жители не только Непала, но и Индии. Я видел одного йога, который пришел в храм даже из индийского города Мадраса.

Наш джип, перевалив через холм, выехал в ложбину и остановился. Дальше не было пути. Мы вышли из машины, поднялись на холм, и перед нами открылась величественная панорама реки Коси.

Насколько хватал взгляд, расстилалась бурная река, в отдельных местах в нее вклинивались песчаные косы. На противоположной стороне поднимались горы, сплошь покрытые густым лесом. Кое-где быстрое течение несло какие-то серые кружочки, временами уходящие в воду и вновь появляющиеся на поверхности. Этими кружочками оказались черепахи. Водятся здесь и крокодилы.

Река Коси знаменита и тем, что в ней живут дельфины, самые настоящие пресноводные дельфины с длинной мордой и, как утверждают знатоки, слепые. Причем каким-то чудом они уживаются с крокодилами. Река Коси почти ежегодно меняет свое русло и постепенно двигается на запад. Строителям дамбы на Коси, которая воздвигается с помощью Индии недалеко от индо-непальской границы, эта река задает массу трудных проблем. А если прибавить к этому ее летние разливы после муссонных дождей, затопляющие многие километры крестьянских полей, ее зыбучие пески, а также плавающие острова, то нетрудно себе представить, сколько трудностей доставляет река гидростроителям.

Мимо двигалась процессия людей, которая изредка останавливалась для того, чтобы осмотреть нас — странных людей, одетых в необычную черную форму. Многие из них, указывая на нас пальцами, говорили: «Хинду?» — что означало: «Разве эти люди индуисты?» — и сами отвечали, что конечно нет.

Мы подошли к берегу реки, на котором сидело несколько человек в ожидании лодки. Я спросил их, есть ли здесь крокодилы.

— Сколько угодно, — ответили мне, — они даже нападают на плавающих в воде людей, особенно если перевернется лодка где-нибудь у середины реки.

Начало вечереть, мы спустились с горы и направились по узкой тропинке к своим машинам. Около огромного дерева мое внимание привлекла лохматая голова человека, обмазанного пеплом. Я подошел поближе и увидел сидевшего на корточках в яме голого йога, копавшего ногтями рук каменистую породу. Йог горстями вынимал землю, складывал ее около себя и вновь начинал скрести землю ногтями.

Так мы стояли минут пять и смотрели на этого странного человека. Зачем он роет яму, в которой сидит? Неужели готовит себе ночлег в лесу, когда все здравомыслящие люди уже расположились около домов жителей Чатры, разводят костры и в лес ходят только для того, чтобы набрать хворосту.

Но вот йог закончил свою работу и медленно встал, потряс правой ногой и, улыбнувшись нам, на ломаном английском языке сказал:

— Приходите ко мне завтра. Сегодня я не мог сделать то, что намечал. Уж очень твердая порода. Чуть даже не поломал ногти. Обычно я вырываю яму себе до шеи, но сейчас вырыл только до пояса! Завтра, завтра!

— А зачем вы ее роете? — не утерпел я и спросил йога.

— О, это очень важно. Я выполняю ежедневное упражнение по укреплению ногтей, — с достоинством ответил йог и показал мне свои руки.

Руки йога были в струпьях, все поры забиты грязью и даже не было видно ногтей, настолько они слились воедино по цвету с пальцами. Смеяться такому методу маникюра было в присутствии йога просто неудобно, но и стоять с удивленной физиономией и глазеть на его черные руки было также стыдно. Стыдно за йога, за его бесполезный труд, за темноту подобных ему людей. Единственный выход из нашего положения — скорей идти к своим машинам и ехать домой, в Биратнагар.