Скворцов-Степанов - [16]

Сам Скворцов считал большой удачей перевод и издание (совместно с В. А. Базаровым и Б. В. Авиловым), по существу, первого в те годы обобщающего труда по истории международного профессионального движения — книги В. Кулемана «Профессиональное движение. Очерк профессиональной организации рабочих и предпринимателей во всех странах». Иван Иванович написал подробное предисловие к книге, где показал и определенные достоинства, и явные слабости работы (прежде всего слабое знание по сравнению с германским состояния профсоюзного движения в ряде государств Европы и Америки). К работе Кулемана Скворцов добавил приложение — перевод лекций профессора Вернера Зомбарта, который, используя экономическую теорию К. Маркса, пытался дать теоретическое объяснение коренных явлений общественной жизни, включая рабочее движение. Кроме того, в постраничных примечаниях переводчика, включенных в книгу, содержалась критика политических взглядов Кулемана. Небезынтересно, что изданию книг помог владелец полотняного завода Д. Д. Гончаров, ставший ее официальным издателем и предоставивший бесплатно бумагу для ее напечатания. Он содействовал и ее распространению, что оказалось также делом довольно трудоемким.

Вообще начало 900-х годов для Ивана Ивановича было временем активного знакомства с литературой социально-экономического содержания. Им была прочитана масса книг, статей, подготовлено несколько переводов, рецензий.

Свидетельство Анатолия Васильевича Луначарского хорошо передает картину поистине кипучей публицистической деятельности, которую развернул Скворцов в период калужской ссылки. В Иване Ивановиче «чувствовался самородок, человек, у которого самообразование играло более преобладающую роль, чем у всех нас остальных. Он глотал книги на русском и уже тогда хорошо известном ему немецком языке». «Все мы, — вспоминал далее Анатолий Васильевич, — резко критиковали реформизм Эдуарда Бернштейна, считая это предательством интересов рабочего класса. И вдруг однажды Иван Иванович буквально сел на бернштейнианскую Росинанту и начал с истинно дон-кихотовской отвагой защищать самые крайние выводы реформизма». Все были поражены, ничего не понимали.

Вскипел А. А. Богданов. В величайшем негодовании он замахал руками на Скворцова, воскликнув:

— Знаешь, Иван, если ты до такой степени сразу отравился этими миазмами, значит, из тебя никогда не выйдет хорошего марксиста-революционера!

И тут-то Иван Иванович раскатился своим добродушным басистым смехом и заявил:

— Ты не воображай, Александр, что все, что я тебе возражаю, является моими действительными мыслями, я тебе возражаю, чтобы по-сократовски мы оба смогли прийти к тем убеждениям, которых потом уже никто не расшатает.

И, положа руку на плечо своего раздраженного собеседника, он добавил:

— Пойми, Александр, я ведь только для того, чтобы все у меня прочно было, а то, если взять хоть маленькую толику просто за веру, потом могут возникнуть сомнения, или какой-нибудь противник тарабахнет тебя по слабому месту, а мы глазами — хлоп. Нет, уж я каждую гаечку хочу попробовать: не отвинтится ли она у меня в решительный момент?

И. И. Скворцов по праву слыл неутомимым спорщиком. Полемику искренне уважал, считая, что только в результате дискуссии можно решить самые запутанные, сложные проблемы. «Иван Иванович был, — по словам-Луначарского, — обворожительным человеком, необычайно молодым, способным на почти детские выходки, каким он остался до старости. В промежутке между занятиями он был способен заводить всевозможные игры, и смешно было смотреть, как этот долговязый и в высшей степени серьезный человек начинал прыгать как козел, устраивать всякие смешные затеи и разыгрывать своих товарищей».

Начало 900-х годов было отмечено новым наступлением реакции на малейшее проявление свободомыслия. Министр народного просвещения России Н. П. Боголепов получил даже право отдавать участников студенческих волнений в солдаты. И он тотчас же воспользовался этим в отношении 183 студентов Киевского университета, а затем 28 петербургских студентов, что вызвало бурю негодования среди учащейся молодежи страны. 14(27) февраля 1901 года бывший студент П. Карпович совершил покушение на жизнь министра, смертельно ранив его. Вскоре Боголепов скончался. Студенчество отметило эту акцию четверостишием, которое стало очень популярным:

Радуйтесь, честные правды поборники,

Близок желанный конец.

Дрогнуло царство жандармов и дворников,

Умер великий подлец.

«Подлым временем, когда все разлагала зубатовщина», назвал эти годы Иван Иванович Скворцов.

«Зубатовщина»… Что-то мрачное, зловещее слышится в самом этом слове. Полковник С. В. Зубатов долгое время занимал пост начальника Московского охранного отделения. Он явился прямым вдохновителем и организатором «полицейского социализма». С помощью различных ухищренных методов Зубатов всячески поощрял внедрение провокаторов, скрытых враждебных элементов в рабочую среду, чтобы, словно ржавчина, изнутри уничтожить все здоровое, передовое, опорочить светлые идеалы коммунизма, подсовывая часто неискушенным в теории трудовым людям вульгарные, мещанско-пошлые суррогаты, которые выдавались даже за марксистские, социалистические воззрения. Филеры, шпики наводнили фабрично-заводские организации. Немало честных и нужных революции рабочих глубоко запутывались в сетях охранки…