Скверное время - [24]

На другом берегу, вспугнутая поднятой баркасом волной, взмыла в воздух стая грифов. Удушливый запах на какое-то мгновение повис над причалом, затем, гонимый прохладным утренним бризом, поплыл внутрь домов.

— Черт возьми, она все еще здесь! — в сердцах воскликнул алькальд, — он наблюдал за полетом грифов с балкона своей спальни. — Проклятая корова!

Закрыв нос платком, он вошел в спальню и закрыл балконную дверь. Спальню уже насквозь пропитал трупный запах. Не снимая фуражки, алькальд повесил зеркало на гвоздь и стал осторожно брить еще немного опухшую щеку. Вскоре в дверь постучал хозяин цирка.

Продолжая бриться и глядя на него в зеркало, алькальд предложил ему сесть; на нем была в черную клетку рубашка, бриджи и краги; в руке он держал хлыст и равномерно постукивал им себя по колену.

— На вас уже поступила первая жалоба, — сказал алькальд, уничтожая бритвой последние следы двухнедельного отчаяния. — Прямо вчера вечером.

— А в чем дело?

— Вы посылаете ребят красть кошек.

— Это неправда, — сказал хозяин цирка, — мы покупаем на вес любых кошек, что нам приносят, конечно не спрашивая, откуда они этих кошек взяли. Нам кошки нужны для зверей.

— Вы их бросаете зверям живьем?

— О нет! — возразил хозяин цирка. — Это разбудило бы в зверях инстинкт жестокости.

Умывшись, вытирая лицо полотенцем, алькальд повернулся к нему. Только сейчас он заметил: у того почти на всех пальцах — кольца с разноцветными камнями.

— Вам следует придумать что-либо другое, — сказал он. — Ловите кайманов, если хотите, или кормите рыбой, ее у нас тут полно. Но живых кошек — ни в коем разе.

Пожав плечами, хозяин цирка вместе с алькальдом вышел на улицу. Несмотря на зловоние, исходившее от коровы, застрявшей в зарослях на другом берегу, у причала толпились мужчины и о чем-то говорили.

— Эй вы, сороки, — выкрикнул алькальд, — вместо того чтобы судачить, как бабы, могли бы еще вчера убрать эту корову.

Несколько мужчин подошли к нему.

— Пятьдесят песо тому, — предложил алькальд, — кто через час принесет в мою контору ее рога.

Набережная зашумела. Несколько мужчин, услышав слова алькальда, прыгнули в лодки и, подзадоривая друг друга, торопливо отвязывали причальные веревки.

— Сто песо, — удвоил сумму алькальд, воодушевившись. — Пятьдесят песо за каждый рог.

Он подвел хозяина цирка к самому краю причала. Они увидели: первые лодки уже достигли песчаной отмели на противоположном берегу. Алькальд, улыбаясь, повернулся к хозяину цирка.

— Счастливцы! — сказал он.

Хозяин цирка кивнул.

— Единственное, чего нам не хватает, таких вот порывов, — продолжал алькальд. — А когда нечем заняться, людям приходит в голову всякая ерунда.

Вокруг них стали собираться дети.

— Цирк вон там, — показал им хозяин цирка.

Алькальд схватил его под руку и потащил к площади.

— А какая у вас программа?

— Всякая, — сказал хозяин цирка, — мы подготовили большое представление, рассчитанное как на взрослых, так и на детей.

— Этого мало, — возразил алькальд. — Нужно еще, чтобы оно было понятно каждому.

— Мы учитываем и это, — сказал хозяин цирка.

Они пошли на заброшенный пустырь, лежащий за кинотеатром, — там уже начали ставить цирковой шатер. Из огромных, обитых фигурной латунью сундуков молчаливые мужчины и женщины извлекали декорации, разный домашний скарб и яркое цветное тряпье. Вслед за хозяином цирка алькальд протискивался сквозь плотную толпу, пожимая каждому из встреченных руку, лавировал между грудами какого-то хлама, и вдруг ему подумалось: он оказался среди терпящих кораблекрушение. Плотная, решительного вида женщина с почти полностью съеденными зубами, прежде чем пожать его руку, внимательно на нее посмотрела.

— Что-то странное ждет тебя в будущем, — сказала она.

Не в силах сдержать внезапную дрожь, алькальд выдернул руку. Хозяин цирка легонько стеганул женщину хлыстом по руке.

— Оставь лейтенанта в покое, — сказал он, не останавливаясь и уводя алькальда в глубину пустыря: там были звери. — Вы верите в гадания? — спросил он.

— Когда как, — ответил алькальд.

— А я так и не смог поверить, — сказал хозяин цирка. — Когда часто сталкиваешься со всей этой фигней, то веришь в конце концов только в человеческую волю.

Алькальд посмотрел на сонных от жары зверей. От клеток тянуло едким и горячим духом; в жарком дыхании зверей было что-то безнадежно тоскливое. Хозяин цирка пощекотал хлыстом нос леопарда, и тот жалобно сморщился.

— Как зовут? — спросил алькальд.

— Аристотель.

— Я о женщине, — пояснил алькальд.

— А! — протяжно воскликнул хозяин цирка. — Мы зовем ее Кассандра — зеркало будущего.

В глазах алькальда читалось отчаяние.

— Мне хотелось бы с ней переспать, — сказал он.

— Это возможно, — ответил хозяин цирка.

* * *

Вдова Монтьель раздвинула шторы в своей спальне и прошептала: «Бедняги!» Наведя порядок на ночном столике, она положила в ящик четки и молитвенник и вытерла подошвы розовых домашних туфель о тигровую шкуру, расстеленную на кровати. Затем обошла всю комнату, закрывая на ключ туалетный столик, три двери застекленного шкафа и квадратный шкаф с гипсовой фигуркой святого Рафаила[13] наверху, и наконец, заперев спальню, вышла.