Скрытые картинки - [26]

Каким-то образом я умудрилась дожить до двадцати одного года, ни разу не обзаведясь настоящим бойфрендом. Ну, то есть у меня были мужчины – когда ты достаточно симпатичная девушка, употребляющая наркотики, всегда есть один безотказный способ раздобыть дозу, – но никогда не было ничего даже отдаленно напоминающего традиционные отношения.

Но в холлмарковской версии моей жизни – в альтернативной реальности, где я выросла в Спрингбруке у добрых, обеспеченных и образованных родителей вроде Теда и Каролины, – мой идеальный бойфренд был бы примерно таким, как Адриан. Он симпатичный, с чувством юмора, не боится тяжелой работы. И вот я уже прикидываю, когда пройдут обещанные две недели и он снова появится во дворе у Максвеллов со своей газонокосилкой.

В Спрингбруке полно детей возраста Тедди, но пока что мне так и не удалось ни с кем его познакомить. В конце нашего квартала есть большая детская площадка с горками, качелями и каруселями, по которой вечно носятся толпы кричащих и визжащих пятилеток, но он упорно не желает с ними общаться.

Однажды утром в понедельник мы сидим на скамейке в парке, наблюдая за тем, как группка мальчишек катает по горке игрушечные машинки. Я предлагаю Тедди присоединиться к ним.

– У меня нет машинки, – говорит он.

– Попроси их дать тебе поиграть.

– Я не хочу просить.

Он сердито нахохливается, даже не делая попытки встать со скамейки.

– Тедди, пожалуйста.

– Я хочу играть с тобой. А с ними не хочу.

– Тебе нужны друзья твоего возраста. Через два месяца ты пойдешь в школу.

Но убедить его мне так и не удается. Остаток утра мы проводим дома, собирая лего, потом Тедди обедает и уходит наверх к себе в комнату на тихий час. Я знаю, что мне следовало бы прибраться на кухне, но у меня нет сил. Я плохо спала – по случаю Четвертого июля полночи взрывались фейерверки, – а препирательства с Тедди окончательно меня вымотали.

Я решаю ненадолго прилечь на диван, закрываю глаза, а когда открываю, надо мной стоит Тедди и трясет меня за плечо.

– Давай пойдем плавать?

Я сажусь и понимаю, что свет в комнате изменился. Уже почти три часа.

– Да, конечно, беги переоденься.

Тедди протягивает мне рисунок и выбегает из комнаты. Та же самая лесная чаща, что и на прошлой картинке, только на этот раз мужчина засыпает землей глубокую яму, а на дне лежит безжизненное тело Ани.

Тедди возвращается в гостиную, одетый в плавательные шорты.

– Идем?

– Погоди, Тедди. Что это такое?

– Что «это»?

– Кто это? В яме?

– Аня.

– А что это за мужчина?

– Я не знаю.

– Он ее закапывает?

– В лесу.

– Почему?

– Потому что он украл Анину маленькую девочку, – говорит Тедди. – А можно мне арбуза? Перед тем, как мы пойдем плавать?

– Конечно, можно, Тедди, но почему…

Слишком поздно. Он уже вприпрыжку бежит на кухню и распахивает дверцу холодильника. Я иду за ним и обнаруживаю, что он, стоя на цыпочках, пытается дотянуться до верхней полки, где лежит четвертинка спелого красного арбуза. Я помогаю ему донести арбуз до стола и острым ножом отрезаю ломтик. Не дожидаясь тарелки, он хватает его и впивается зубами в ноздреватую алую мякоть.

– Тедди-медведик, послушай, Аня тебе что-нибудь еще сказала? Про рисунок?

Его рот набит арбузом, по подбородку стекает красный сок.

– Тот мужчина выкопал яму, чтобы никто ее не нашел. – Он пожимает плечами. – Но наверное, она оттуда выбралась.

8

Вечером Максвеллы всей семьей идут в ресторан. Каролина приглашает и меня, но я говорю, что мне нужно тренироваться, и слоняюсь по своему коттеджу до тех пор, пока не слышу, как их машина задним ходом выезжает со двора.

Тогда я пересекаю лужайку и иду в соседний дом.

У Митци едва ли не самый маленький домик во всем квартале – одноэтажный, из красного кирпича, с металлической крышей и окнами, наглухо завешенными рулонными шторами. Ее жилище выглядело бы на своем месте в моем старом районе в Южной Филадельфии, но здесь, в благополучном Спрингбруке, оно как бельмо на глазу. Ржавые водостоки провисают, сквозь трещины в тротуаре пробиваются сорняки, а лужайка перед домом давно требует стрижки. Каролина уже не раз говорила о том, что ждет не дождется, когда Митци съедет и на месте ее дома построят что-нибудь приличное.

К двери скотчем приклеен клочок бумаги, на котором от руки написано: «Клиентам просьба пользоваться задней дверью». Мне приходится постучать трижды, прежде чем Митци наконец подходит к двери. Не снимая цепочки, она на дюйм приоткрывает дверь и выглядывает в щелку.

– Да?

– Это Мэллори. Из соседнего дома.

Она снимает цепочку и распахивает дверь.

– Иисус, Мария и Иосиф, ты перепугала меня до смерти! – На ней лиловое кимоно, в руках баллончик с перцовым спреем. – С ума ты, что ли, сошла – ломиться в дверь в такое позднее время?

Сейчас самое начало восьмого, и соседские девочки чуть дальше по улице все еще играют на тротуаре в классики. Я протягиваю Митци небольшую тарелку, затянутую полиэтиленовой пленкой.

– Мы с Тедди испекли имбирное печенье.

Ее глаза расширяются.

– Пойду сварю кофе.

Она хватает меня за руку и тянет за собой в темную гостиную. Я щурюсь, пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке. В доме грязно. В воздухе стоит тяжелый запах то ли каннабиса, то ли школьной раздевалки, то ли того и другого сразу. Диван и кресла затянуты прозрачным полиэтиленом, но на всех поверхностях лежит слой липкой пыли, как будто их не протирали месяцами.