Скрытые чувства - [12]

Это длилось долю секунды, потом меня усадили обратно в кресло, но на предплечье, словно след, осталось воспоминание о его прикосновении. Я поправила блузку и запахнула покрепче пиджак, особенно когда взгляд Берговица мазнул по мне. Меня слегка потряхивало от всего пережитого и от волны раздражения, поднимающейся внутри. Искренне хотелось взять браслет со стола и убраться отсюда подальше.

От Берговица.

От этой работы.

От того, кто умеет так ненавидеть.

Не чувствовать всего этого.

Вот только ящер не спешил говорить: «Мы вам перезвоним». Он устроился в собственном кресле и снова выглядел сдержанным и невозмутимым. Я бы даже сказала — задумчивым. Эта задумчивость раздражала просто невероятно, даже больше испорченной блузки и всей этой ситуации, в которую я попала из-за него.

— В видеоинтервью вы сказали, что воспитываете брата, — прервал напряженное молчание Берговиц.

Это вообще к чему?!

— Воспитывала, — уточнила я. — Когда мы только приехали в Уну. Сейчас он студент академии искусств и совершенно самостоятельный человек.

— Ваши родители отпустили его вместе с вами?

К этому вопросу я была не готова. Проще всего было солгать, но оказалось, что под прицелом взгляда Берговица сделать это практически невозможно.

— Им не нравилась эта идея. — Очень не нравилась, поэтому я увезла его, когда они отправились к родственникам, живущим по другую сторону холмов. У меня было несколько дней форы, чтобы пересечь границу, и документы от Беглеца. С первой зарплаты я отправила родителям деньги и письмо, в котором просила нас не искать. Правда, совсем не уверена, что они вообще нас искали, — нас связывали достаточно сложные отношения. Родители считали, что мы обязаны провести на ферме всю жизнь, а увлечение Ната музыкой — полнейшая ерунда, не стоящая внимания. Когда я заикнулась о переезде в открытую, мне посоветовали выкинуть эти мысли из головы и заняться тем, что у меня лучше всего получается. Тогда мы наговорили друг другу много всего хорошего: я узнала, что я неблагодарная недальновидная идиотка, а родители — что мы родились для того, чтобы пасти лакшаков и чистить загоны. Не сказать, что мне потом не было стыдно, но в письмах прощения я не просила. Равно как и они. — Но я настояла на том, чтобы Натан отправился вместе со мной.

— Почему?

— Он очень талантлив. Это было ясно с самого детства. В Тарите он мог стать только фермером, а в Кироне уже многого добился.

Нат как иностранец не имел права претендовать на грант, но после окончания академии мог заключить контракт с музыкальной компанией и позабыть о Тарите, как о страшном сне.

— Значит, у вас есть опыт общения с подростками, — прервал мои невеселые мысли Берговиц.

Я, видимо, плохо соображала после случившегося, поэтому сейчас нахмурилась.

— Я вырастила брата, — кивнула. — Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что вам придется работать с моей дочерью.

Мне чудом удалось остаться невозмутимой, но, видимо, я все-таки себя чем-то выдала, потому что Берговиц нахмурился:

— Не думайте, что требований к вам будет меньше, чем если бы вы работали со мной. Эта должность — особенная.

— С вашей дочерью? — переспросила я. — Кем?

— Личным секретарем.

От такого поворота голова пошла кругом, впору было радоваться, что сижу. Когда я собиралась на собеседование, то рассчитывала, что стану незаменимой помощницей одного из директоров. Но даже предположить не могла, что со мной будет беседовать глава холдинга. А теперь выясняется, что моим боссом должна стать… девочка? Берговиц сказал — «подросток». Ей вообще сколько?!

Меня пронзила догадка.

— Она здесь? В соседнем кабинете?

— Нет.

Фух! Тому шалуну требовалась няня, а не секретарь. Прежде чем я придумала, как потактичнее спросить о своей подопечной, Берговиц произнес:

— Фелисе через месяц исполняется семнадцать, и она хочет личную помощницу, которая будет сопровождать ее в поездках, составлять расписание мероприятий, которые она посещает, отвечать на звонки и прочее.

Да, работа совсем непыльная — немного хлопотная, потому что подразумевает взаимодействие с подростком. Но если найти общий язык с юной и богатой киронкой, решившей обзавестись личным секретарем, как отец, то должность может оказаться куда более приятной, чем должность помощницы босса в таком крупном холдинге. С этим все понятно: любая на моем месте обрадовалась бы, вскочила со стула, долго трясла руку Берговица и поторопилась поставить свою подпись на последней странице контракта…

Но мне не давала покоя одна мысль.

— Зачем вы ищете на эту должность эмпата? — спросила я напрямик.

Берговиц сощурился, отчего его взгляд стал чуточку более цепким, будто он рассмотрел во мне что-то новое.

— Мне нужен человек, который все время будет рядом с моей дочерью и предупредит меня, если ей будет что-либо угрожать.

Угрожать? Что или кто угрожает его дочери?

— Извините, листер Берговиц, разве не проще нанять телохранителя? Я могу прочитать чужие эмоции, но защитить с помощью своего дара — нет.

— Телохранители у нее есть, — ответил мужчина. — Вот только профессионалы слишком заметны, а на простого секретаря не обратят внимания. Если кто-то задумает против нее плохое, что бы это ни было, вы сразу об этом узнаете. И сообщите мне. Естественно, вы тоже будете находиться под моей защитой. — Берговиц приподнял уголки губ, но улыбка не коснулась его глаз. — Но дело не только в этом. Я ищу человека, который бы понравился Фелисе, мог бы ее понять и научил разбираться в людях: у эмпатов с этим проблем нет, к тому же вы близки по возрасту.