Скрипичный снег - [2]

Шрифт
Интервал

Осторожно выходят на берег
Отраженья деревьев.
***
Догорает костер…
От тихого смеха русалок
Дрогнула стопка в руке рыбака.
***
Умчалась гроза…
Взахлеб судачат о ней
Водосточные трубы.
***
Ветрено…
На волнах ячменного поля
Качаются облака.
***
Накрапывает…
Над мыльными пузырями внучки
Дедушка держит зонт.
***
Сельская церковь…
В развалинах колокольни
Звенит кузнечик.
***
Проливной дождь…
Пьяный бредет, прикрываясь
Плюшевым мишкой.
***
Утро в деревне…
Пес подходит здороваться
За колбасой.
***
Порывистый ветер…
Репейник кладет поклоны
Бредущим мимо коровам.
***
Дом на краю…
В траве у ворот
Разбитое блюдце для кошки,
Пропавшей
Давным и давно.
***
Тридцать пять в тени…
Ворона клюет
Высохшую лужу.
***
Темнеет…
По грудь в тумане
Бредет дерево.
***
Лесной ручей…
Журчит над прозрачной водой
Серебряный голос русалки.
***
Пруд у деревни…
Баба тихонько поет,
Полоща мужика.
***
Ночная гроза…
Облаком черным заплыл
Глаз окосевший луны.
***
Белая ночь…
Сонно причмокивает
Вода в канале.
***
Солнце сквозь шторы…
Просыпаются твои губы
У меня на плече.
***
Знойное марево…
Махнула корова хвостом —
И снова жара.
***
С утра на рыбалке…
С каждым часом крупнее рыба,
Что сорвалась с крючка.
***
Вечерняя зорька…
Чайка кричит: «Мужи-и-к!
Угости червячком!»
***
Ни облачка…
Васильки по краю поля
Пробираются в небо.
***
Дождь перестал…
Волочится из лужи за девушкой
Проткнутое шпилькой облако.
***
Солнце садится…
Выгнул спину мосток над ручьем —
Разминает уставшие доски.
***
Ну и жара…
Сорока и та прекратила трещать —
Пьет вторую лужу подряд.
***
Июньская ночь…
От женского смеха под окнами
Еще короче.
***
Ветер крепчает…
Девушка с осиной талией
Берет рифы на юбке.
***
Кончился дождь…
Размазывает облака по лицу
Зареванная луна.
***
Причал после дождя…
Сразу три лужи нанизаны
На отражение мачты.
***
Тверской бульвар…
Ветер болтает ногами
Старухи на скамейке.
***
Тень яблони…
Осторожно подносит ребенок
Бабочку к уху.
***
Полнолуние…
Тени ветвей из картины
Выползают за раму.
***
Густой туман…
Незаметно перехожу границу
Дозволенного.
***
Закрытая на ночь кувшинка…
Стучит и стучит изнутри
Попавшийся жук-плавунец.
***
Порыв ветра…
Разбегаются и летят
Одуванчики.
***
Заросли примул…
Треть лепестков —
Бабочки.
***
Вот-вот рассветет…
Из гостей тракториста
Бережно трактор везет.
***
Рисунок пером…
Заштрихован удочками
Старый пруд.
***
Перед грозой
В небе туч
На два неба.
***
Набережная…
Ловит попутный ветер
Юбка в клеточку.
***
Длинная отмель…
Уходящие вдаль
Следы одиночества.
***
Ветер утих…
Солнечный луч в паутину
Осторожно вплетает паук.
***
Упрямо молчишь…
В углу рта запеклось
Прикушенное «да».
***
Темнеет…
В окнах дома напротив
Зажигаются первые ссоры.
***
Безлунная ночь…
Ни огонька в черноте
Твоих глаз.
Вечер в деревне
Наговорились…
Бабки кряхтя выползают
Из кучи подсолнечной шелухи.
***
Ночная прохлада…
Пере
ли
ва
ется
Через край облака
Тонкая струйка луны.
***
Заброшенный дом…
Окно в паутине
Рябиновых веток.
***
Старый пруд…
Тише воды
Растет в нем трава.
***
Дом под снос…
Высохший
Двор-колодец.
***
Солнце садится…
Красным набух белый шрам
От самолета.
***
Рыбалка в разгаре!
Уже и наживку
С трудом отличу от закуски.
***
Какая душная ночь!
Бисеринки пота
В ложбинке на твоей груди.
***
Русалка поет
О нежном, зеленом и грустном,
Прижимая к груди
Раздувшийся труп
Утонувшего юнги…
***
Дождь без конца…
Прикрыла глаза ворона —
Только они и не мокнут.
***
Не до хороших манер!
Три воробья
Возле хлебной корки.
***
Кузнечик зеленый,
О чем ты кузнечишь?
О зеленой, должно быть, тоске…
***
Пустая жизнь… и легкая притом,
«Летящая как пух
Из уст» безмозглого Эола…
Дождливым летним вечером на даче коротаю время, слушая шум дождя
Сквозь шум дождя,
Тягуче и надрывно:
«Нажра-а-лся га-ад!» —
Сосед домой пришел.
Наблюдение
Как ни взгляну
На луну в безоблачном небе —
До чего же вульгарна!
Полнолуние
Над крышей моего палаццо
Многоквартирного
Огромная лунища проплывает
На бреющем…
Не приведи господь, сорвется —
Палаццо всмятку, это точно…
***
В переулке глухом
Фонарный столб, настолько одинокий,
Что рад даже собакам…
***
Ветви старой ели
Усыпаны семейством воробьев.
Так много их, и так они шумят —
Ни дать ни взять — живые
И скандалящие шишки.
Перед грозой
Эскадра черных туч
Построилась в порядки боевые
И ожидает молнии сигнальной…
***
Ощупывает
Каплями лицо
Слепой и любопытный
Летний дождик —
Знакомится…
***
Летняя ночь…
Мотыльком легкокрылым лечу
На свет кабака придорожного.
***
Ночная гроза!
В страхе забившись
В угол кровати,
Голос подать не смею
В ответ на призыв жены…
***
Дождик идет
По многочисленным просьбам
Пересыхающих луж.
***
Смеркается…
Плиссирует ветерок
Серый шелк реки.
***
Вечереет…
Бык с пастухом матерится лениво,
Не желая идти домой.
***
Собачья свадьба…
Грызутся между собой
Свидетели жениха.
Шесть стихотворений на тему «Сельский автобус»
***
Сельский автобус…
Глядит прокурором
Кондукторша.
***
Сельский автобус…
На местах пассажиров с детьми
Бабка и поросенок в мешке.
***
Сельский автобус…
Спелые яблоки «белый налив»
У спелой соседки.
***
Сельский автобус…
На заднем сиденье мальчонка
Кашляет, курит в кулак.
***
Сельский автобус…
Целую вечность ищет старик
Гривенник[1] в кошельке.
***
Сельский автобус…
Шофер просыпается
На дорожных ухабах.
***
Предрассветная тишина…
Оглушительно
Пахнет куст жасмина.
***
Дом без хозяина…
Свернулась клубочком
Пыль в углу.
***
Ветрено…
Мальчик кричит барашкам на волнах:

Еще от автора Михаил Борисович Бару
Дамская визжаль

Перед вами неожиданная книга. Уж, казалось бы, с какими только жанрами литературного юмора вы в нашей серии не сталкивались! Рассказы, стихи, миниатюры… Практически все это есть и в книге Михаила Бару. Но при этом — исключительно свое, личное, ни на что не похожее. Тексты Бару удивительно изящны. И, главное, невероятно свежи. Причем свежи не только в смысле новизны стиля. Но и в том воздействии, которое они на тебя оказывают, в том легком интеллектуальном сквознячке, на котором, читая его прозу и стихи, ты вдруг себя с удовольствием обнаруживаешь… Совершенно непередаваемое ощущение! Можете убедиться…


Записки понаехавшего

Внимательному взгляду «понаехавшего» Михаила Бару видно во много раз больше, чем замыленному глазу взмыленного москвича, и, воплощенные в остроумные, ироничные зарисовки, наблюдения Бару открывают нам Москву с таких ракурсов, о которых мы, привыкшие к этому городу и незамечающие его, не могли даже подозревать. Родившимся, приехавшим навсегда или же просто навещающим столицу посвящается и рекомендуется.


Один человек

«Проза Миши Бару изящна и неожиданна. И, главное, невероятно свежа. Да, слово «свежесть» здесь, пожалуй, наиболее уместно. Причем свежесть не только в смысле новизны стиля. Но и в том воздействии, которое эта проза на тебя оказывает, в том лёгком интеллектуальном сквознячке, на котором ты вдруг себя обнаруживаешь и, заворожённый, хотя и чуть поёживаясь, вбираешь в себя этот пусть и немного холодноватый, но живой и многогранный мир, где перезваниваются люди со снежинками…»Валерий Хаит.


Мещанское гнездо

Любить нашу родину по-настоящему, при этом проживая в самой ее середине (чтоб не сказать — глубине), — дело непростое, написала как-то Галина Юзефович об авторе, чью книгу вы держите сейчас в руках. И с каждым годом и с каждой изданной книгой эта мысль делается все более верной и — грустной?.. Михаил Бару родился в 1958 году, окончил МХТИ, работал в Пущино, защитил диссертацию и, несмотря на растущую популярность и убедительные тиражи, продолжает работать по специальности, любя химию, да и не слишком доверяя писательству как ремеслу, способному прокормить в наших пенатах. Если про Клода Моне можно сказать, что он пишет свет, про Михаила Бару можно сказать, что он пишет — тишину.


Тридцать третье марта, или Провинциальные записки

«Тридцать третье марта, или Провинциальные записки» — «книга выходного дня. Ещё праздничного и отпускного… …я садился в машину, автобус, поезд или самолет и ехал в какой-нибудь маленький или не очень, или очень большой, но непременно провинциальный город. В глубинку, другими словами. Глубинку не в том смысле, что это глухомань какая-то, нет, а в том, что глубина, без которой не бывает ни реки настоящей, ни моря, ни даже океана. Я пишу о провинции, которая у меня в голове и которую я люблю».


Повесть о двух головах, или Провинциальные записки

Эта книга о русской провинции. О той, в которую редко возят туристов или не возят их совсем. О путешествиях в маленькие и очень маленькие города с малознакомыми или вовсе незнакомыми названиями вроде Южи или Васильсурска, Солигалича или Горбатова. У каждого города своя неповторимая и захватывающая история с уникальными людьми, тайнами, летописями и подземными ходами.


Рекомендуем почитать
Скипетр всевластья

Что может быть хуже нелюбимой работы? Высокомерные клиенты и пронырливые коллеги, бесконечные отчёты и срочные списки. Дни тянутся тоскливой чередой, пока ты прозябаешь в офисе, мечты остаются рисунками в блокноте. Так думала Нина Ракитина и отчаянно верила в случай, который бы изменил опротивевшую жизнь. Но если бы она знала, к чему порой приводят желания! Вчера — рядовая госслужащая, сегодня — ищешь артефакт, тысячелетие назад принадлежавший могущественному колдуну, а завтра… Завтра может не наступить, ведь грань между мирами тоньше, чем стенка мыльного пузыря.


Записки очевидца необъявленной войны. Том 2

«Записки очевидца необъявленной войны» — это взгляд на войну в Донбассе глазами местного жителя. В данном томе речь пойдет о событиях второго периода войны, начавшегося в сентябре 2014 г. с подписания «Минска-1». Помимо этого, в книге также рассматриваются преступления обеих воюющих сторон, роль пропаганды в СМИ и методы противостояния ей, значительное внимание уделено положению мирного населения Донбасса.


Учебник Любви

Несмотря на громкое название, книга не претендует на роль настольной книги в любовных отношениях. В ней собраны наблюдения, фантазии и личный опыт автора. Все грани этого прекрасного чувства не дано испытать никому, но и запретного в этой теме быть не может, иначе Любовь была бы неполной. У каждого человека отношение к любви индивидуально, но, полагаю, никто не будет спорить с тем, что она существует. А если так, то, как и по любой другой теме, по ней должно быть хоть какое-то пособие.


Тёмная радуга

Сегодня на планете Земля мало кого можно удивить существованием двойников, параллельных пространств и прочих внеземных цивилизаций. И то, правда, — что мы летающих тарелок не видели? Да каждый день по три раза. Ну, даже если не каждый и по одному, все равно дело привычное. А вот стать двойником самой, да не на Земле, а в параллельном измерении Церра, периодически натыкаясь при этом на двойников своих друзей, и попадая в их компании в разного рода магические катаклизмы… Естественно, ни о каких параллельных мирах Алиса и не думала, поскольку и в этом мире проблем хватало, но, как говорится, мы предполагаем, а судьба располагает…


Ценные бумаги. Одержимые джиннами

11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.


Fleurs d'orange

Bonjour, ma chère! Мое имя — Элеонор МакАртур (И упаси вас Всевышний назвать меня Флёрдоранж… Я предупредила!), и в моей жизни все наперекосяк! В 8 лет дети бьют коленки и расстраиваются из-за потерянных игрушек. Я в 8 лет потеряла семью и друзей. В 18 лет приличные леди выпускаются из пансиона, в первый раз целуются и влюбляются. А мой первый поцелуй был украден каким-то разбойником (Да, он красавчик, но все же!), а потом я ввязалась в движение отступников и все перевернулось с ног на голову… Но вы сейчас только запутаетесь… Так что, начнем по порядку? Добро пожаловать в Старый-Новый мир, держитесь крепче, мы объявляем войну и не боимся влюбляться.