Скрипач - [38]

Да и сам Ник больше не предпринимая никаких попыток сблизиться. Я думаю, что его так шокировала моя реакция в первый раз, что он решил больше со мной не связываться. А может быть, у него просто никогда не было таких, как я, и он понятия не имел, что делать в этом случае. Девицы сами вешались ему на шею и готовы были разорвать его на сувениры. Я это наблюдала в «Империи». Ему не стоило больших усилий любую из них уложить в постель. Был ли смысл напрягаться из-за какой-то дикой девицы с тараканами в голове?

Да и его скрипка больше не сводила меня с ума. Он играл, вот только голос этого инструмента серьезно отличался от того, которым мой скрипач изводил меня уже несколько месяцев. Та скрипка плакала, стонала, кричала и нашептывала неведомые заклинания, а эта пела и смеялась. Голос у нее был звонкий, без надрыва, как у маленькой девочки. Слушая ее, я думала, что на такой скрипке хорошо играть на свадьбе — народ танцевал бы до упаду, что и происходило тогда в «Империи». А на той, что он играл раньше, лучше играть на похоронах, так много страдания было в ее голосе, страдания и страсти. Жить стало легче, но скучнее — чего-то не хватало для полноты ощущений.

Но зато он был рядом. Если бы не стена, то я могла бы протянуть руку и коснуться его. Иногда я стояла, прислонившись к стене, и мечтала, закрыв глаза. Знали бы родители, какие сумасшедшие фантазии рождает мое больное воображение!

В тот день все шло как обычно. Возвращаясь с занятий, я заскочила в магазин и купила упаковку пирожных — и он, и я, как оказалось, сладкоежки. Дома я принялась за мытье посуды. Ненавижу это занятие! Сколько раз обещала себе накупить кучу одноразовых тарелок и стаканов, но почему-то всегда вспоминала об этом обещании только тогда, когда выяснялось, что кофе мне налить не во что, да и суп придется хлебать прямо из кастрюли.

Я решила пригласить в гости Ника. Он у меня еще ни разу не был, если не считать того случая с починкой выключателя. А то хожу к нему чуть ли не каждый вечер, а пригласить человека к себе ни-ни. Как-то это не по-человечески.

Басмач, вальяжно развалившийся на стуле у батареи, с интересом за мной наблюдал. Мне показалось, что он понимал больше, чем ему по штату положено, потому что иногда он издавал что-то такое ехидное, полное кошачьего сарказма:

— М-дя, — говорил он и тут же на всякий случай вновь притворялся спящим красавцем.

Когда я переместилась в комнату, то мое внимание привлекли странные звуки, доносящиеся из-за стенки. Я не сразу поняла, что они означают. Нет, конечно, это было не пение скрипки. Все оказалось гораздо хуже. Там, за стеной, в соседней квартире, стонала женщина. Стонала не от боли, а от наслаждения.

Кровь прилила к моему лицу, в ушах зашумело, а сердце готово было разорваться на множество красных тряпочек. До этого момента я никого никогда еще не ревновала и понятия не имела, насколько это страшное, разрушительное чувство. Казалось, что внутри меня полыхает пламя. Где-то на дне души бурлил и пенился яд, которым можно было бы отравить весь мир, будь этот яд материальным. Если бы я в тот момент оказалась с ними в одной комнате, то точно убила бы и его, и ее, кем бы она ни была. И рука у меня не дрогнула бы. Я даже представила себе, как безжалостно кромсаю ножом их сплетенные тела. От отчаяния и боли мне хотелось орать и выть.

Я повалилась на кровать и зажала ладонями уши, чтобы не слышать всего этого безобразия, но тут же мое проклятое воображение стало рисовать картинки того, что происходит там, за стеной. Картинки эти были настолько яркие и объемные, как будто кто-то специально посылал мне их, чтобы помучить…

…Он лежал на кровати, а женщина, крашеная блондинка с пухлыми губами и силиконовой грудью, вышла из ванной и присела рядом. На ней была лишь его рубашка и больше ничего. Ник схватил женщину за руку и притянул к себе.

— Сумасшедший, — довольно произнесла женщина, — погоди немного, я уже устала.

— А я нет, — хрипло сказал он и наклонил голову незнакомки к своему паху. — Так ведь ты не очень устанешь.

Я видела его скучающее, равнодушное лицо, как будто все происходящее его не касалось. Потом он повернулся и посмотрел, как мне показалось, прямо мне в глаза. Чушь! Этого не могло быть, ведь между нами — надежная кирпичная стена, но тем не менее готова поклясться, что Ник в тот момент смотрел на меня! И вновь я увидела эти желтые всполохи в темных глазах.

Потом он резко отстранил женщину и поставил на четвереньки. Она не сопротивлялась, лишь облизнула пухлые губы.

— А теперь вот так, — потребовал он, раздвинул ей ягодицы и резко вошел в нее сзади.

Женщина закричала, теперь уже от боли.

— Ник, не надо туда, мне больно. Так мы не договаривались.

Она пыталась освободиться, но ей это оказалось не под силу. Худощавый, но жилистый, Ник крепко держал ее в своих руках, словно в капкане. По бедрам блондинки поползла тонкая темная струйка крови, она завыла, как раненый зверь, но скрипач даже не думал прислушиваться к ее крикам. Он медленно продвигался вперед, заставляя ее извиваться и кричать от боли. Мне показалось, что он получает удовольствие не от самого полового акта, а от ее истошных криков. Это было самое настоящее изнасилование и от одной только мысли, что скрипач способен на такое, мое сердце почти перестало биться. А я-то, дура наивная, считала его благородным рыцарем, нежным и внимательным. Нет, теперь передо мной было все то же безжалостное и прекрасное золотоглазое чудовище, что и тогда, у него дома, когда мне удалось сбежать. Теперь я могла представить, что ждало меня, если бы я так вовремя не покинула его дом. От этой мысли у меня похолодело внутри.