Скриба - [120]

– Из ручья лучше не пить, потому что дно у него не каменистое и течет он с запада на восток. К тому же пару миль назад мы проходили поселение колонов, и все их нечистоты наверняка попадают сюда.

Тереза вылила воду и взяла у Исама стакан. Вино оказалось крепким и горячим.

– Утром я хотел поздороваться с тобой, но ты была занята.

Тереза слегка улыбнулась, не зная, что делать, – Хоос вместе с остальными ел оленя, и она боялась, как бы он ее не заметил.

– Это твой жених? – спросил Исам.

– Не совсем, – и она покраснела, сама не понимая, почему.

– Жаль, что у меня уже есть невеста, – соврал он.

И опять непонятно почему, но это ее огорчило.

Они немного поговорили о тяготах пути, и в конце концов Тереза все-таки решилась.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что ты не обручен, – выпалила она и тут же устыдилась собственной дерзости.

Исам расхохотался. В этот момент Алкуин подошел поблагодарить их.

– Тебя – за ужин, а тебя – за то, что путешествие протекает без приключений, – сказал он.

Исам раскланялся и сразу отошел, так как пара караульных зачем-то искала его. Тереза воспользовалась этим и пристала с расспросами к Алкуину.

– Не знаю, есть ли у него возлюбленная, – ответил он, удивившись любопытству девушки.

На рассвете следующего дня караван прибыл во Франкфурт. Исам и Хоос все утро провели в порту, где стояли мощные парусники, широкие датские и устойчивые фризские суда, выбирая среди них наиболее подходящие. Исам настаивал на прочности, Хоос – на легкости и подвижности.

– Если мы столкнемся со льдами, нам придется буксировать их, – сказал суженый Терезы.

Наконец остановились на двух тяжелых весельных судах и одном легком, которое можно в случае необходимости протащить волоком.

В полдень начали погрузку, затем все вместе поели в ближайшем амбаре и два часа спустя уже плыли по Майну с животными, воинами и священниками на борту.

22

Алкуин Йоркский даже не предполагал, что уста прелата могут извергать такие ругательства, и тем не менее Павел Диакон выругался, и не раз, когда услышал, как льдины стучат в борта остановившегося судна.

– Не нужно было пускаться в это путешествие! – заявил Павел, сходя на лед; он сгибался под тяжестью пожиток. – Чего хочет этот грешник? Погубить нас?

Исам презрительно взглянул на него и выплюнул непрожеванный кусочек мяса. Он и так достаточно натерпелся, пытаясь освободить судно, чтобы еще обращать внимание на каких-то изнеженных священников. Он глянул вперед и содрогнулся – перед ним простиралась замерзшая река.

После отплытия из Франкфурта никаких происшествий не было, лишь изредка попадались небольшие куски льда, но, к счастью, всем трем судам удалось избежать столкновения с ними, и вот теперь одно из них застряло. После остановки Исам сразу послал двух караульных осмотреть ледяную пустыню впереди, велел освободить трюм и убедился, что запасы провизии и животные находятся там, где лед наиболее прочный. Хоос с несколькими людьми отправился к берегу.

– Пусть мне отрежут руки, если я понимаю, что происходит! Чем занимается этот человек? – возопил Павел.

– Не знаю, наверное, пытается вытащить нас отсюда, на то он и главный, – ответил Алкуин, перебирая книги. – Будьте добры, передайте мне ту Библию, только осторожно, это очень ценный экземпляр.

Павел схватил Библию и бросил на какие-то тюки. Спокойствие Алкуина выводило его из себя.

– Возможно, мы повернем назад, – предположил он.

– Не думаю, более того, я уверен, Исам хочет вытащить судно из воды и дальше везти его по льду.

– Вы что, с ума все посходили? Разве можно дотащить его отсюда до Вюрцбурга?

– Дорогой Павел, оглянитесь по сторонам, – сказал Алкуин, не поднимая головы. – Если бы он хотел вернуться, то воспользовался бы другим судном, а он прицепил канаты, причем к носу, не к корме, и впряг волов, что может означать лишь одно – он хочет его вытащить.

– Чушь какая-то! Разве могут тридцать или сколько там человек вытащить судно?

– Тридцать один, ваше преосвященство, – поправил Алкуин, указывая на себя.

– И вы собираетесь участвовать в этом безумии?

– Если мы все хотим попасть в Вюрцбург, конечно собираюсь, – сказал он, пытаясь спасти какие-то пузырьки. – А вы, если не собираетесь, по крайней мере помогите мне с перьями. Положите их сюда, рядом с чернильницами.

– Но ведь это невозможно, – повторял Павел, выполняя указание Алкуина. – Тридцать человек тянут судно… пусть даже тридцать один, если вы хотите погибнуть за этим занятием… но вы только взгляните на его размеры – больше двадцати шагов. А провизия? Что станет с ней?

– Я бы мог вам ответить, но лучше спросите у Исама.

– У Исама из Падовы? Возможно, с вами этот спесивец и разговаривает, а со мной после отплытия из Франкфурта не сказал ни слова. – Павел перестал перебирать письменные принадлежности и уставился на Алкуина. – Знаете, что я думаю? Что ваши слова – бред старого монаха, воображающего себя умнее прелата. Нужно идти пешком вдоль реки, ведь у нас есть и волы, и хорошо вооруженные люди.

– А я думаю, если бы вы меньше болтали и больше работали, мы бы уже давно разгрузили эти вещи.

– Алкуин, не забывайтесь и относитесь ко мне с уважением, которого я заслуживаю.