Скрепы нового мира - [97]
И черт бы с ними. Да только без первого лица наши с Сашей дела встали мертво. Три недели ни туда, ни сюда. Мы уже и все музеи обошли, и по Золотому кольцу на огромном арендованном Кадиллаке успели прокатиться, и в Ленинград на "Красной стреле" съездили, не торчать же без толка в душной летней Москве. Замучили нетривиальными хотелками полдюжины гидов, однако самолично, собственными буржуйскими глазами убедились – теория господина Шульгина "все как раньше, только хуже" пала жертвой исторического прогресса.[271]
Кстати сказать, сам "гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору" живее всех живых. Недавно перебрался из Парижа обратно в Киев. Большевиков он по-прежнему ненавидит – в теории. На практике, как человек умный, прекрасно понимает, что сам по себе, в отрыве от "непримиримой" борьбы, никому уже дано не нужен. Поэтому балансирует на острой грани между фрондой и коллаборационизмом, которая, в данный исторический период, пролегает через идеею русского фашизма. Не потому, что идеология близкая, а просто ведомая гением Муссолини Италия – стратегический союзник СССР в Европе.
Что до уровня жизни обычных советских людей, то Германию или Францию Россия не догнала, а вот с Польшей или Румынией уже можно сравнивать. Особенно если осторожно, без фанатизма и далеких выездов из трех столиц. Единственное, что однозначно плохо – сервис в гостиницах и ресторанах. Издержки пропаганды: буржуи непременно злые враги, таким мало нахамить, обязательно нужно еще и в суп плюнуть.
При этом видимые с нетуристических маршрутов поля ухожены, дороги местами асфальтированы, в городах и деревнях кипит перманентная стройка. Карточек на продукты нет и в помине, цены на основные позиции вполне доступны. На Москву и Ленинград хватает импорта, можно без проблем купить апельсины или даже бананы. Хотя последнее для меня совсем не тайна, недавно СССР закупил на одной из фабрик нашего "Quantum Fund" большую партию камер для этиленовой газации.[272]
С промтоварами дела обстоят существенно хуже. Необходимое для жизни продается свободно и повсеместно, но очень, очень дорого. Придуманные еще при Сталине ножницы цен в сочетании с транспортной монополией позволяют контролировать благосостояние села вообще без всяких налогов. Ответный шантаж исключен; процентов восемьдесят хлеба, картошки и овощей производят госхозы, эдакие здоровенные латифундии, напрямую приписанные к заводам, фабрикам или ведомствам. Работают там… вольнонаемные крестьяне-батраки, командуют парадом присланные с предприятий начальники-приказчики. Не слишком эффективно, зато дешево и сердито. Можно сказать, что крестьянам-частникам большевики оставили только одну системную функцию: размножаться, а затем – отправлять на заработки в города молодых парней и девчат.
— Пойдемте пожалуйста! — вывела меня из задумчивости Маша.
— Мы уже до Баку билеты на поезд купили, — попробовал я набить себе цену. — Может быть отложим нашу встречу на на пару недель?
— Нет, нет! — не на шутку перепугалась Маша. — Вас срочно ждут!
— И где, позвольте узнать?
— Сегодня товарищ Лукашенко принимает от строителей новый главный корпус МЭИ!
"Свадебный генерал понадобился?" — чуть было не сорвался я.
Да вовремя остановился. Зачем еще больше смущать ни в чем не повинную девушку? Генерал, не генерал – заканчивать вояж по СССР нужно "еще вчера". Время не ждет. Завод коаксиального кабеля в Риге погнал брак, под угрозой контракт c Telefunken. В селекционном хозяйстве, затеянном Брно, "эффективные менеджеры" разворовали бюджет. Руководитель транзисторной лаборатории в Берлине уперся в дороговизну очистки от примесей и вместо вывода технологии на промышленный уровень решил искать паллиативы кремнию. Везде что-нибудь, да не так. Яцеголовые напортачат, чиновники палку в колесо сунут, управленцы невозможное учудят. А еще… а еще надо, наконец-то, свозить Сашу на Кубу!
— Марта? — обратился я к жене. — Уважим товарищей?
— Езжай один, — с видимым облегчением отказалась Саша. Верно, прикидывала про себя, какую еще дерзость я выкину рядом с мумиями вождей. — Я лучше погуляю с детьми в Нескучном саду, чем слушать болтовню всяких наркомов.
— Мы ненадолго, — неуклюже обнадежила мою супругу Маша. — Будет торжественный митинг, экскурсия и пресс-конференция.
— Хорст, ты там смотри, много не пей, — перебила девушку Саша. — К восьми не придешь…
— Да как можно! — поспешил заранее оправдаться я. — Разве что возместить потерю жидкости.
— Вы уж постарайтесь, барон!
— Баронесса, вы на что-то намекаете?
— Нет!
— А если…
— Вашей постелью, барон Пампа, станет попона боевого коня!
Маша, изрядно напуганная нашей семейной перебранкой, отпрянула на пару шагов назад, и снова, совсем как при нашем неудачном знакомстве, порозовела щеками. Однако, уловив в словах Саши шутливую аллюзию на недавно опубликованный в СССР роман "Трудно быть богом", успокоилась. Настолько, что осмелилась намекнуть на быстротекущее время:
— Простите, но церемония начинается через сорок минут.
— Едем, — скомандовал я, скорее сам себе, чем кому-либо еще.
Подчеркнуто формально, всего лишь в щечку, поцеловал Сашу и устремился к машине – да так, что Маша на своих цокочущих каблучках едва успела меня догнать.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Обычный студент, наш современник, в 1926 году. На его пути будет все: тяжелейшие испытания, схватки и погони, встречи с великими людьми, любовь и деньги. Он побывает в Ленинграде, в Хельсинки, в Берлине, в Мюнхене, в Стамбуле, в Одессе и, конечно, в Москве. Он сумеет изменить историю России и мира. И сделает это с предельной, по-настоящему исторической достоверностью.
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
За три года бывший студент двадцать первого века успел многое. Неплохо устроился в Европе конца двадцатых годов, заработал деньги и нашел любовь. Но нечеловечески огромный груз ответственности за судьбу мира не становится легче. Наш современник ищет помощь, но получает в ответ непонимание и предательство. Он пытается помочь, но ситуация раз за разом требует ставить на карту все что есть, без остатка. Даже жизнь.