Скрепы нового мира - [8]
Старая холстина и войлок легко поддаются под специально припасенным коротким – не напугать бы кого – сапожным ножом. Вот показалась филенка… через мгновение я кричу от радости:
— Нашел!
Конверт в руках. На ощупь понятно – паспорт XXI века там, внутри, без обмана!
— Большое вам спасибо, — благодарит хозяйку вежливая Саша.
Я далек от подобных сантиментов – уже с лестничной площадки тороплю жену:
— Пойдем, пойдем скорее!
— Га-а-а-ли-а! Кто там пришел?! — несется с кухни вслед нам запоздалый вопрос.
Гнаться за нами, понятное дело, никто не собирается. Но ноги несут сами – я пришел в себя только отмахав чуть не бегом пару кварталов:
— Сашка! Сам себе не верю! Мы это сделали!
— Радуешься?
— Спрашиваешь! Боялся, что поездка обойдется намного дороже!
— Ты обещал, — вкрадчиво напомнила Александра.
— Будут, будут тебе туфельки и чулочки! — беззаботно рассмеялся в ответ я. — Все успеем, у нас уйма времени!
И правда, обратно на вокзал возвращаться рано. Скорые поезда между столицами по древней канцелярской традиции ходят в ночь – сон сокращает путь с чертовой дюжины до пары часов, совсем как машина времени. Командировочные же, назло здравому смыслу, насчитываются бухгалтериями сразу за двое суток.[25] Наглядный пример "все как было, только хуже" – постельное белье к матрасам при большевиках не выдают.
Задержка не огорчает. Провести полдня на улицах великого города – не беда, а удача. Тем более, яркие солнечные прострелы между домами старательно намекают на главный признак весны: конские яблоки уже не замерзают. Обрадованные расширением кормовой базы стаи воробьев соревнуются с дворниками – кто быстрее раструсит навоз в грязи мостовой. Редкие безкалошные граждане проклинают липкую едкую слякоть нежданной оттепели, но наши с Сашей подошвы надежно защищены «Красным треугольником»,[26] так что тепло в радость.
На Невском бурлит водоворот жизни, никакого сравнения с унылой Тверской. Поток прохожих суетливо тащит нас мимо витрин лавчонок, вывесок пивнушек, чудовищного, от Рубинштейна до самой Фонтанки, хвоста очереди за лупошарой копченой треской, матерящих друг друга приказчиков, дребезжащих трамваев, верениц ломовых телег. Кумачовые растяжки бугрятся привычными лозунгами, далекий репродуктор хрипит обрыдшую демьянбедновскую агитку "нас побить, побить хотели". Но я как-то необыкновенно остро, кожей, сердцем, всем организмом чувствую – мир сдвинулся со старого курса, сдвинулся далеко и необратимо. На лицах петербуржцев нет-нет, да мелькает блеск надежды на перемены к лучшему. Их город – все еще имперская столица, он сильный, он богатый, он выздоравливает быстрее Москвы.
Не удержался, вполголоса забормотал популярные среди аборигенов строчки:
— Мы наш, мы новый мир построим…
— Совсем как у Мейерберга![27] — дернула меня за руку Саша. — Ты только посмотри на них! Вон там, слева, видишь у столпа?!
Выйдя из сумрака мыслей, я обернулся в указанную сторону. Вокруг Александровской колонны скоморох-поводырь тащил на цепочке ряженного в бабский сарафан медведя, толпа вокруг весело приплясывала под дудочные подсвисты.
— Ээ-э… Где там Мейерберг? — озадачился я. — И вообще, кто он такой?
— Путешественник один, — почему-то смутилась Саша. — Картинки всякие разные рисовал, обычаи описывал.
— А, понятно, — не стал я углублять тему.
Но Саша вдруг уточнила, не для меня, а скорее сама для себя:
— Это ли не торжество крестьянской Руси?
— Скоро на Москве так же будет, — с оптимизмом поддержал я жену. — Перед Мавзолеем охрана не позволит, а вот вокруг Василия Блаженного можно устроить недурной хоровод человек на полтораста.
Как видно, снова чем-то обидел. Молча, без смеха или улыбки, Саша потянула меня прочь, вдоль облупившегося фасада генштаба в сторону Мойки. Недалеко – на мощеном брусчаткой горбике ближайшего мостика мы уперлись в стихийный рыночек.[28] Крики, толкотня, все как положено при социализме, на особинку только прокатывающийся от берега до берега рык закутанного в два до безобразия драных тулупа коробейника:
— Лучины! Лучины каленые, березовые!
Пройти мимо такой лютой экзотики я не смог:
— Продай кучку, сделай милость.
— Владей за сто рублей!
— Светец купи, — с насмешкой посоветовала Саша. — Плошку под воду я тебе, так и быть, в хозяйстве найду.
— Это еще что?
— Рогулька специальная, в нем эту самую лучину жгут.
— Надо же, какая канитель, — удивился я. — Всего-то хотел полезный сувенир из Питера привезти, вместо магнитика на холодильник.
Не думаю, что продавец понял точный смысла сказанного, но колебания он уловил точно:
— Не сумлевайся, барин. Добрый товар, седне уж третий мешок зачинаю.
— На каждом углу в Москве найдешь не хуже, — попробовала отговорить меня Саша.
Но я уже успел протянуть коробейнику мажущую свежей краской сотенную купюру:
— Карельские березы мне как родные.
— Благодарствую! — коробейник старательно отмерил охватом ладоней положенное количество темно-коричневых палочек, ловко обернул их в отодранный от газеты лист, передал мне.
— Правда каленые, — отметила Саша. — Хорошо на углях прожарили, коптить не будут.
— Лучше лучин не было и нет, хоть в самом Кремле ищи до старых лет,
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Обычный студент, наш современник, в 1926 году. На его пути будет все: тяжелейшие испытания, схватки и погони, встречи с великими людьми, любовь и деньги. Он побывает в Ленинграде, в Хельсинки, в Берлине, в Мюнхене, в Стамбуле, в Одессе и, конечно, в Москве. Он сумеет изменить историю России и мира. И сделает это с предельной, по-настоящему исторической достоверностью.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
За три года бывший студент двадцать первого века успел многое. Неплохо устроился в Европе конца двадцатых годов, заработал деньги и нашел любовь. Но нечеловечески огромный груз ответственности за судьбу мира не становится легче. Наш современник ищет помощь, но получает в ответ непонимание и предательство. Он пытается помочь, но ситуация раз за разом требует ставить на карту все что есть, без остатка. Даже жизнь.