Скотт Фицджеральд - [94]

ГЛАВА XIV

«Ночь нежна». Название этого самого любимого им произведения, которое он создал в муках и с таким трепетом, опираясь на дорого стоивший ему опыт, Фицджеральд взял из «Оды соловью», навеявшей ему вечные образы парения в вышине, падения и сладости смерти. Неудивительно, что для Фицджеральда Ките всегда был тем волшебником слов, каким он сам так стремился стать.

«Если тебе понравился «Великий Гэтсби», — писал он в дарственной на титуле «Ночь нежна» одному из друзей, — умоляю, прочти этот роман. «Гэтсби» был tour de forse,[157] эта же книга — моя исповедь». В «Ночь нежна» он вложил усвоенные им после нелегких испытаний истины: труд — единственная добродетель; чрезмерная любовь и похвала — не самые надежные спутники разумного человека, деньги и красота — коварные союзники; а такие старомодные понятия, как честь, милосердие и смелость, — в конце концов, самый лучший путеводитель в жизни. На фоне четы Мэрфи (жизненный уклад Дайверов, их привычки он заимствовал у Мэрфи) Фицджеральд исследовал свои отношения с Зельдой. Он чувствовал, что она завладела им полностью, или, точнее, он позволил ей завладеть им всецело. Над Зельдой, когда он ее встретил, как и над Николь Дайвер, довлел рок судьбы, но Дик Дайвер — Фицджеральд «избрал Офелию, избрал сладкий яд и испил его». Дик был сыном священника, человека, не чуждого мирских радостей, и, если земные начала влекли Дика к богатству, его непорочное духовное начало подсказывало ему не доверять роскоши, и оттого он мучился, оказавшись в, своего рода, ловушке.

«Ночь нежна» явилась исповедью и в художественном смысле. С этой книгой Фицджеральд связывал свои самые честолюбивые надежды — это был задуманный им шедевр. Через цепь сцен, искусно выписанных на широком полотне, он стремился создать нечто подобное современной «Ярмарке тщеславия». Хотя Перкинса смущало название романа, он не испытывал сомнений в отношении содержания, ибо проза Фицджеральда зазвучала с новой, окрашенной трагизмом силой. В течение долгой мучительной работы Скотта над романом Перкинс оставался его прочной опорой. Теперь он стал заметной фигурой в издательских кругах Америки. О его привычке не снимать шляпу в рабочем кабинете и притворяться глухим, особенно с теми, кого он не хотел слушать, ходили легенды. Отец пятерых дочерей, он все еще надеялся, что жена подарит ему сына. Поэтому некоторые его авторы были для него сыновьями: неукрощенное дитя Вулф, вечный искатель приключений Хемингуэй, заблудший сын Фицджеральд.

Перкинс с горечью видел, как Фицджеральд растрачивал себя той зимой 1934 года, хотя и не морализировал на эту тему. Сострадательный человек, он терпимо относился к отклонениям от нормы, свойственным художественным натурам.

К этому времени Фицджеральд уже уехал из La Paix и перебрался в Балтимор, чтобы находиться поближе к балетной школе, которую посещала Зельда. После поездки на Бермуды, испорченной подхваченным там плевритом, он поселился в небогатом районе на Парк-авеню в доме 1307, какими была застроена вся улица, — с белыми, как у всех соседей, каменными ступеньками крыльца. Здесь Зельда пережила новое душевное расстройство, и ее пришлось опять поместить в клинику Фиппса. После лечения в одном из санаториев под Нью-Йорком, откуда она вернулась в совершенно невменяемом состоянии, она легла в больницу «Шеппард-Пратт», огромная территория которой примыкала к La Paix.

Теперь для Фицджеральда все сосредоточилось на том, как примет публика «Ночь нежна». Хотя он и создал «Гэтсби» и это принесло ему заслуженный успех, сам он не был уверен в нем: что-то там «не срабатывает», обычно говорил он. «Ночь нежна» казалась более солидным достижением. И все же он испытывал опасения в силу ряда причин. Человек, приступивший к роману в 1925 году и открывший его превосходными варваризмами, был уже не тем человеком, который завершил его в 1933 году. Совпавший с этими годами конец эпохи процветания Америки, болезнь Зельды и другие личные невзгоды изменили его восприятие жизни и окрасили в мрачные тона. Дописывая последние страницы в La Paix, Фицджеральд уже не обладал той жизненной силой, которая выплескивалась на страницах «Гэтсби» за девять лет до того. Он ощущал необходимость подхлестывать себя алкоголем и опасался, как бы последствия этого злоупотребления не стали проглядывать на страницах романа. «Ночь нежна» была опубликована 12 апреля 1934 года.

Хотя отклики на роман были разнородными, в целом они оказались благожелательными. Роман получил ряд прекрасных отзывов, и даже враждебно настроенные критики признали очарование его стиля. От некоторых писателей пришли письма с изъявлением восторгов, и все же никто, по-видимому, не выразил столь точно чувств, которые Фицджеральд хотел вызвать в читателях, как Флоренс Уиллерт, когда-то знавшая Фицджеральда по Ривьере.

«Я буквально минуту назад закончила Вашу книгу, — писала она. — Роман дышит жизнью, он — чудо. Это одновременно и литература, и живопись, и мгновенная фотография, преобразованные в высокое искусство. Вам удалось отразить в нем все стороны жизни, и внутренние и внешние: людей и их окружение до мельчайших деталей, их одежду, жилье, мебель, колорит, погоду, пищу — словом, все, из чего складываются их быт и характеры. И какое разнообразие образов! Потрясающее произведение! Должно быть, Вам пришлось писать его своей кровью. «Гэтсби» — прекрасная вещь, теперь уже классика. Но этот роман — прелесть. Наверное, надо прожить сто лет, чтобы, как Вы, понимать людей».