Скотный дворик - [3]
Кэрри ест неаккуратно, да чего там, жрёт по-свински. Погружает длинную крокодилью морду в миску, как паршивый поросёнок, привередливо роется в поисках лакомых кусков — во все стороны летят ломти крутой каши, варёные овощи и кусочки «чаппи». Круглогодичная бесплатная столовка для пичуг. И — увы — кошачья западня.
Когда собака спит, Тиграша в кустах пытает счастье. Я не видела начала разыгравшейся драмы. Выскочила на отчаянный крик маленького сына. Тиграша удирал с трепыхавшимся кричащим скворцом. За Тиграшей неслась разбуженная, страшная в гневе Кэрри, за Кэрри, вытянув руки и беспрерывно вопя, бежал сынишка. Я завершала «паровозик». За всем происходящим, как за захватывающим триллером, наблюдал в окно, как в телевизор, домашний кот Фантик.
Тиграша на бегу молниеносно сообразил, что сквозь железные прутья калитки ему с добычей не протиснуться — и выпустил скворца. Кэрри с утробным гудением сгоряча бушкнулась головой в калитку, взвыла и завертелась волчком от горя, что упустила заклятого врага.
Скворец на заборе приводил себя в порядок и сварливо ругался. Я боялась, не повреждено ли у него крыло, но он улетел подальше от «гостеприимной» миски на берёзу, и продолжал громко ругаться оттуда.
Сын гладил и успокаивал собаку. И торжественно, сквозь слёзы сказал: «Теперь нашей Кэричке нужно выдать медаль „За доблестное спасение скворцов“».
А Тиграша… Что Тиграша. Вон он прибежал из кухни, что-то жуя.
«Мр-м?» Привычно укладывается в тёплом жёлтом круге под настольной лампой. Сыто и сонно прислушивается к постукиванию клавиш, хмуро — подозрительно следит за шевелением «мышки». И нет ему дела, что пишут о нём.
Час быка
Еленкины родители работали в школе учителями. Тогда школьников часто отправляли на полевые работы. Иногда мама брала Еленку с собой. Запомнилось: колючие тяжёленькие косички колосьев, обочина дороги, синяя от васильков. Мамины ученицы плетут для Еленки венки, сюсюкают над ней, спорят, кому нести её на руках, когда Еленка устаёт.
Один выдающийся случай, как ни странно, совершенно стёрся из её памяти. Его снова и снова взволнованно рассказывала мама, и Еленка не верила:
— Это, правда, было? И я была там?!
Школьники пололи то ли капусту, то ли свёклу. На соседних лугах паслось стадо коров. Пастух гарцевал на лошади — значит, в стаде был бык. Мальчик-горнист заиграл, созывая детей на обед. С лугов не замедлил раздаться ответный рёв. Мальчик уже нарочно, чтобы подразнить быка, заиграл громче. Утробный рёв приближался. Все кричали горнисту, чтобы он замолчал, а вредный мальчишка продолжал выдувать резкие звуки. А ещё, между прочим, пионер.
Вот уже затрещали деревья.
— Не держитесь в куче! Разбежались — и в лес! Все в лес! — кричала мама, таща Еленку за руку. Разновозрастная разноцветная ватага с плачем и визгом бросилась прочь с поля, крики ещё больше разъярили быка. Догоняя, он не мог наметить жертву: все рассыпались, как велела мама, и огромный красный бык бестолково, с задранным пружиной хвостом, носился то туда, то сюда: тут же его отвлекало другое удирающее яркое пятнышко.
Мама с Еленкой отстали. Ученики уже мелькали между больших деревьев, а они всё бежали в прозрачном мелком березняке и оставались единственной мишенью для быка. Мама, по её словам, уже не соображала, её ли тяжёлое дыхание или шумное сопение быка отдаётся в ушах, от её ли бега или от бычьего топота дрожит земля и оглушительно трещит березняк…
Когда она буквально падала с ног, послышались ругань и хлопки-выстрелы бича: пастух отогнал бычару.
Долго, почти всё детство потом Еленку преследовал страшный сон: она с девочками играет на улице и вдруг в конце улицы появляется большой красный бык. Все куда-то деваются, остаётся одна Еленка. Она бежит по пустынной улице — бык не отстаёт. Вбегает в дом, захлопывает дверь, бык проламывает рогами дверь — и за ней. Еленка прячется в шкафу — бык суёт вслед тупую морду и пытается забраться внутрь. Еленка карабкается на крышу — следом лезет бык… Ужас!
Еленка просыпалась и кричала. Её забирали в родительскую кровать, и папа сонно ворчал на маму: «Вбила ребёнку в голову ужасы. Так и до невроза недалеко…»
Когда в продаже появились сонники, Еленка прочитала: снится красный бык — значит, кто-то очень зол на тебя, ругает. Странно: бык снился, когда ругать-то её маленькую было некому и не за что. А когда выросла, и очень даже появилось, кому и за что ругать — тут и бык перестал сниться.
Дорожная опупея, или Почему я не стала известным писателем
Если вы думаете, что коттеджный микрорайон — это дворцы, подстриженные лужайки и бирюзовые бассейны с золотыми рыбками — то глубоко ошибаетесь. Бывают (не улыбайтесь) бедняцкие, ну ладно, середняцкие коттеджи. У нас в микрорайоне именно такие.
Нашим соседям за рекой здорово подфартило: успели проскочить в инфляционный коридор начала девяностых. На строительство брали кредит в советских полновесных рублях — а расплачивались обесцененными гайдаровскими бумажками. Нам пришлось туже. Продавали квартиры, оформляли кредиты, залезали в жуткие долги.
Дома здесь ставили, кто во что горазд, исходя из крепкой мужицкой фантазии. Здесь пахнет не экзотическими цветами, а навозом. Не поют райские птицы, а хрюкают поросята, кудахчут куры и блеют козы. Шелест листвы услышите только ночью: днём его заглушают визг пил и дрелей, треск косилок и сварочных аппаратов. На участках цветут, в основном, не клумбы, а гряды тяжёлых картофельных и помидорных кустов.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?