«Скорпион» нападает первым [= Тень скорпиона] - [47]

Родители Проша познакомились после войны в Бейруте, где его будущий отец учился в одном из тамошних французских лицеев, а мать была дочерью известного бейрутского дельца. Несмотря на то, что родители Проша происходили из весьма состоятельных семей, а, возможно, именно благодаря этому факту, их больше интересовала политика, нежели финансы. В конце пятидесятых годов множество зарубежных армян решило возвратиться на землю своих предков, а именно, в Советскую Армению. Не стали исключением и родители Проша. Вместе с двумя сыновьями — Сурен-Прош был младшим — они приехали в СССР и поселились вначале в Ленинакане, а позже перебрались в Ереван. Нужно заметить, их ожидания в отношении вновь обретенной родины оправдались далеко не в полной мере. Во-первых, уровень жизни в Советской Армении ни в какое сравнение не шел с существованием в том же Бейруте. Во-вторых, здесь полностью отсутствовали политические свободы, а национальное сознание, которому, как утверждалось в передовицах центральных газет, советская власть дала вторую жизнь, на деле не только не поощрялось, а даже подавлялось.

Это была высокообразованная семья, члены которой вращались в кругу таких же интеллектуалов, яростных патриотов своей маленькой родины. С ранних лет слышал Прош рассказы об ужасах армянской резни, истории о дерзких акциях, которые предпринимали боевики из Дашнакцутюн против турок, о деятельности армянских террористических групп на территории Западной Европы. Знал он, естественно, и о тщательно скрываемой властями проблеме Нагорного Карабаха. Короче говоря, Прош был готов сражаться за права армян в любой точке земного шара. Но пока он учился в медицинском институте.

В конце семидесятых прогремел взрыв в московском метро, организаторами и исполнителями которого оказались армянские националисты. КГБ начал расследование и очень скоро вышел на участников акции. Один из членов террористической группы был близким приятелем Проша, и тому ничего иного не оставалось, как бежать из страны.

Армяне рассеяны по всему свету. У любого армянина есть родственники за границей. Прош после ряда приключений пробрался в Бейрут, где свел знакомство с тамошними соплеменниками. С родины сообщили о его репутации, и парня взяли на заметку как возможного участника террористической группы. Однако опыта у него не было вовсе. И поскольку он прекрасно знал французский язык, новые знакомые посоветовали ему поступить во Французский иностранный легион. Физическая подготовка и результаты тестов удовлетворили приемную комиссию, и Проша зачислили в ряды легиона.

Контракт заключался на пять лет, в течение этого срока легионер не имел права жениться, по окончании службы получал французское гражданство и мог по желанию продлить срок службы в качестве сержанта или, допустим, поступить в «Эколь Милитэр», чтобы продолжить военное образование. А если решал уйти на «гражданку», ему оплачивается годовая учеба по выбранной профессии. Дисциплина в легионе была жесткая, но отнюдь не бесчеловечная, как случалось ему слышать. Главное, в чем состояло отличие легиона от Советской Армии, здесь не было угнетения новичков старослужащими. Случались, конечно, драки, но целенаправленное унижение в принципе было невозможно. Прош говорил на правильном литературном французском, поскольку именно такому его обучила дома мать. Большинство сослуживцев знали язык плохо, зато ругаться умели виртуозно. Среди легионеров попадались представители самых разных народов, было много немцев, поляков, чехов, югославов, ирландцев. В старшем сержанте одной из рот Прош признал земляка, окликнул его по-армянски. Тот, хоть и соблюдая дистанцию, соизволил снизойти до новичка. Разговорились. Сержант оказался родом из Сирии, в легионе около двадцати лет. Воевал в Индокитае, Африке. Французское гражданство он заработал, давно женился, мог бы уже уйти на пенсию, но пока не спешил. В свою очередь он поинтересовался, как Прош очутился в легионе. Очень удивился, узнав, что парень из России. Советских русских в легионе он до сих пор не встречал. Были представители эмигрантов первой и второй волны. Кстати, он рассказал Прошу про приемного сына Максима Горького Арсения Пешкова, который дослужился в легионе до генеральского звания.

Прош не стал распространяться, почему бежал из России, да сержант не особенно и расспрашивал, ведь почти у каждого легионера весьма запутанная биография.

Сержант порекомендовал ему проситься на курсы саперов-подрывников.

Как он пояснил, подрывник — весьма престижная профессия, при которой полагаются различные льготы. Прош так и поступил. К тому же молодой легионер понимал — знание взрывного дела поможет в будущем, когда он вступит в ряды борцов за подлинную независимость Армении.

Часть, где он служил, базировалась в Марселе, но легионеры частенько выполняли особые задания в Африке. Первой такой командировкой для Проша стал Чад. После Чада он попал в Сомали, потом в Конго, потом снова Чад. Платили, по понятиям Проша, неплохо, к тому же деньги он тратил только в увольнениях на выпивку и девок, а так жил на всем готовом. Не приходилось задумываться о завтрашнем дне — все расписано и решено за тебя.