Скорость освобождения: киберкультура на рубеже веков - [12]
всеобщее расплавление мозгов, ставшее возможным благодаря даровой кислоте, пульсирующему, разноцветному свету, кинопроекциям, огневому валу звука и музыки, причудливо зацикленным магнитозаписям, хорошо подобранному звучанию инструментов, потокам пропущенных через усилители разговоров. Кизи, как и Лири… мечтал «включить» мир, «наэлектризовать» его с помощью самых передовых продуктов американской техники>{53}.
Представители контркультуры 1960-х годов, характерным примером которых являлись Кизи и его Проказники, мечтали о просветлении, но их просветление было «plug-and-play» нирваной «торчащих от техники американцев» — космическим сознанием по запросу, которое достигается не годами упорной тренировки, как, например, у Сидхартхи, но моментально, с помощью химии и сенсорной атаки хайтечного хеппининга. И когда проказники и люди их сорта пытались вернуться назад в райский сад, они приносили с собой сумасшедший «электрический цирк» современной медиа-культуры, начиняя сад звукоаппаратурой.
Для некоторых футурологов 1960-х машина и сад были вещами несовместимыми. Писатель-фантаст Артур Кларк в журнале Playboy в 1968 году мечтал о «свободном, гедонистическом обществе» пожизненного наслаждения, которое станет возможным благодаря «сверхумным» машинам. Наша планета вновь станет дикой, предсказывал он, и люди будут вести идиллическую жизнь в обретенном рае, «так что им никогда больше не придется страдать из-за того, что они оторваны от природы, что является одним из бедствий нашей цивилизации»>>>{54}. Предвидя техно-эсхатологию 1990-х годов, Кларк пишет: «В некотором смысле история закончится… Возможно, наша роль на этой планете состоит не в том, чтобы поклоняться Богу, но в том, чтобы его создать. И тогда наша работа будет сделана, и настанет время для игры»>>>{55}. Соединяя руссоистскую мечту контркультуры о вневременной идиллии с надеждой на искусственный разум, он сводит эстетический эмпиризм современной науки с патерналистским Богом из книги «Бытия» к эдакой заводной няньке.
В своем «Все опекаемы машинами с любовью» поэт-хиппи Ричард Бротиган[29] высказывает похожие идеи, предсказывая «кибернетические луга, / где млекопитающие и компьютеры / живут бок о бок во взаимно программируемой гармонии»:
Исследования контркультуры 1960-х годов, характеризующие ее как сугубо антитехническую, отказывают ей в киберделических мотивах, которые служат контрапунктом к ее примитивистскому пафосу «возвращения к земле». Психоделики воспринимаются как техника освобождения сознания, а электронные средства аудиовизуальной информации — как расширяющие сознание психоделики. Всем доступный компьютерный терминал используется как инструмент борьбы («партизанской войны людей против бюрократии»). Научно-фантастические видения земного Рая воплощаются в реальность любящими машинами.
Несмотря на это, и сегодня взаимоотношения между контркультурой и техникой продолжают сводиться к эдакому реационному неолуддизму, поскольку такое понимание в равной степени устраивает и консерваторов, и левых, и проповедующих свободу кибер-хиппи. То и дело нам напоминают: отличие между киберделической контркультурой и ее прототипом 1960-х годов заключается в том, что, как отмечает Элмер-Дьюитт, киберхиппи «нашли способ жить с техникой, стать с ней на “ты”».
В одной из первых статей Mondo 2000 Королева Мю и Р. Ю. Сириус (издатель, «Domineditrix», а впоследствии и главный редактор журнала) обещают рассказывать о «последних новостях из сферы человеческих/технических интерактивных форм-мутаций по мере их возникновения»>>{57}. Они противопоставляют дух девяностых годов — контркультуре шестидесятых, помещая киберкультуру на сторону культуры в оппозиции «природа — культура»:
В далекие 60-е брат Карли Саймон[30] написал книгу «Что делать, пока не наступил Апокалипсис». Она повествовала о возвращении к земле, выращивании овощей и сои, чтении при свете масляных ламп. Ограничить свои возможности и довольствоваться малым — это прекрасно. Но это так скучно!>>>{58}
Далее авторы воспевают однако «вакхическую» сторону той эпохи, которая, как они полагают, продолжает существовать в футуризме Nintendo («Пиратская техника для персональной зарядки, увеселения и развлечения»), которому и посвящен Mondo 2000:
Языческая невинность и идеализм, которые достались нам в наследство от 60-х, и сегодня продолжают очаровывать подростков. Посмотрите фильм «Вудсток», неужели вам не хочется спросить, куда же подевались все эти большеглазые мальчики и девочки, бьющиеся в оргазме и экстазе. Все они рассеялись по земле, спрятались по своим норам и впали в глубокую спячку. Но их мутировавшие нуклеотиды породили совершенно новое поколение гениев, мутантов и светлых голов>{59}.
Ницшеанские «светлые головы» Мю и Сириуса являются синонимами рашкоффских киберийцев, персонифицированных в лице киберпанковских «серферов» из научно-фантастического рассказа «Канал вероятности» Руди Рюкера и Марка Лейдлоу. Герои этого рассказа «несутся на волне хаоса ради чистого удовольствия»,— пишет Рашкофф:
