Скорбящая вдова - [9]

Шрифт
Интервал

– Не погодить ли нам? – спросил возницу. – Ведь худо в лес соваться. Уж лучше в поле переждем…

– Ой, батюшка, боюсь и не поспеем!

– А что же так-то?

– Да худ уж больно! Ишь, буря разгулялась! Ой, отлетит душа! Ой, канет в бездну! Так нехристью уйдет!

– Ужель младенец хворый?

– Ох, не сказать, как хворый! Того гляди примрет!

И засвистел, и окрестил кнутом коня, а дерева столетние трещат и валятся – инно хвоей обдаст, инно листвой, и все крестом ложатся. Страх Божий!

Средь леса деревенька, курные избы, бани и амбары, народ толпится, ждет. Возница вожжи бросил, в дом заскочил, там пошептался и скоро вышел.

– Входи, чернец, жив, слава Богу!

Распоп вошел, а следом бабы, ребятишки.

В избе на лавках мужик лежит, на голове завязка кровяная, весь белый, и взор уже поблек. Хоть и темно было, и дымно на дороге, но Аввакум в единый миг признал разбойника – он шорника пытал, распявши у телеги…

Не сердце стало – суть замшелый камень! Оледенило грудь… И вдруг ожило, кровью облилось – суть смертный грех свершил, душа пропала! И был готов уж на колена пасть, и пеплом голову посыпав, смешаться с грязью, но тут старик седой, богообразный, ткнул в спину.

– Ну, батюшка, давай! Чини обряд!

– Где ж чадо, православные?..

– А вот лежит. Крести скорей, покуда жив.

– Его крестить? – едва собой владея, переспросил распоп.

Баба лохань поставила и налила воды.

– Само собой! И имя дай.

– Он что же, басурман?..

– Ни, батька, русин, эвон, деды его.

– Почто же не крещен?

– Так жребий пал, – старик развел руками. – По воле Божьей все…

Его лишили сана, но не лишили духа священника. И он в тот миг взыграл.

– Вы что же, православные, бросали жребий? Кого крестить, кого и без креста оставить? Где ж это видано такое? И кем заведено?!

– Да, батюшка, не нами. Все от дедов пошло. Они так делали, и мы…

– Кто ж им науку дал? Откуда повелось?

Тут за спиною зашептались, задвигались – старик продолжил:

– У большака живем и знать, разбоем промышляем… А ремесло такое, случается, калечим иль вовсе… Кому сей грех принять? Загубит душу православный – вечного царства не видать. Вот и не крестим одного на двор, чтоб избежать греха. А перед смертию попа зовем… Окрестит, причастит, аки младенца – вот и спаслась душа…

От непотребства лютого распоп свой грех забыл, в великий гнев вошел.

– Еретики! Язычники! Халдеи! Да ведаете ли, что есть Христова вера?! Увы, увы мне! Что услышал я?! И где?!.. Суть не в Сибири, не в Даурах от туземцев – от русских же людей! Окрест Москвы живущих! В местах, откуда зрим Иван Великий и тридесять церквей! Небесная Царица! Отец Небесный наш! За что же я страдаю?!

Рукой сухою, деревянной, старик вновь в спину ткнул, невозмутимо вымолвил:

– Ну, будет нас хулить! Крести давай!

Все остальные же притихли и молчали скорбно, смотря на сродника и смертный одр – должно, переживали и не внимали слову.

– Да вам бы впору волхва позвать! Иль как в Даурии – шамана! – взревел тут Аввакум, забыв не токмо грех – и расстриженье, и опалу. – А не попа с молитвой православной! Аз есмь отец святой! И веры христианской!

– Покликали в волхва, да где же взять? – вздохнул старик. – Едва тебя-то отыскали… Да полно, бать. Ну, пожурил, и будет. Справляй обряд. А то ведь в нашем стане дворов три десять, и в каждом – некрещеный.

– Да ведаете ль вы, кого позвали? – утратив страх и осторожность, спросил распоп. – Кто ныне перед вами?! Невежды дикие! Ужели не признали?

Тут лиходеи шевельнулись, позрели на него, переглянулись и виновато опустили очи. Старик пожал плечами.

– Откуда ж знать? Не знаем… А нам и ни к чему. Коль деды завещали – мы исполняем… Ну, поп, служи давай.

– Аз есмь Аввакум Петров!

Разбойники молчали, их бабы, ребятишки и старухи в сей час и глаз не подняли. Токмо старик сказал:

– Нам имя ни к чему. Мог не называться, так всем покойней…

– Ужели не слыхали? – теряя сердца жар и гнев, спросил распоп. – Мблва не дотекла?.. Я протопоп опальный! Ревнитель благочестья древлего! Я Никона, собаку, в спорах о вере истинной купал в блевотине, в его ж дерьме топил! И волю самого царя презрел и веры не отринул, даже когда он на колена встал!..

– А кто там ныне царь? – степенства не роняя, спросил старик. – Иван все правит?

– Мать честная! – сердце зашлось от изумленья. – Не ведаешь, кто царь?..

– Да как-то ни к чему… Коль скажешь, так узнаем.

– Эй, грешные! Кажися, помирает! – бабенка встряла в спор. – Глаза-ти закатил…

Толпа качнулась к лавкам – детей штук шесть, родня – старуха завела причет. Костлявый козонок уж в третий раз ударил в спину.

– А ну-ка, поспешай! Не то и впрямь примрет… Я опосля спрошу.

Распоп не то, чтобы сломался, но, гнев весь выметав напрасно, расслабился, обвял и вмиг почуял, как сердце холодеет. Не лиходей на лавках помирает – суть он в сей час умрет!

– Не стану я крестить…

Дед глазом не моргнул.

– Почто не станешь?

– Убивец он, разбойник, лиходей!

– Дак промысел такой, при большаке живем по воле Божьей, – он покряхтел миролюбиво. – А ты по сей же воле поп и промысел – спасенье душ человеческих. Так исполняй свой рок.

Остатки сил ушли… Уж лучше в он кричал иль топором грозился, уж лучше в шайкой всей напали, ножами бы трясли – тогда бы постоял, А тут все доводы уходят, ровно вода в песок…


Еще от автора Сергей Трофимович Алексеев
Аз Бога ведаю!

Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.


Сокровища Валькирии: Стоящий у Солнца

На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.


Рекомендуем почитать
Тамбера

В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Смерть поправший

В романе, завершающем трилогию «Сармат», прослеживаются перипетии судеб двух героев — Игоря Сарматова и Вадима Савелова, некогда принадлежавших к элитному спецотряду быстрого реагирования, спаянного настоящей мужской дружбой и служением Родине. Катастрофа в горах Гиндукуша расставила все по своим местам: кто из них настоящий герой, а кто подстраивается под обстоятельства...