Скорбящая вдова - [42]
– Помилуй, Боже, – токмо и сказала да подняла персты.
И онемевшая, стояла, пока служанка не проснулась, не постучала в дверь.
– Звала ли, госпожа? – и длинно так зевнула.
За вольность этакую в другой бы раз за космы оттаскала, но от покоя, лености служанки вдруг притупилась боль, а замершее сердце встрепенулось, и пенистая кровь по жилам разошлась.
– Звала, – промолвила она и засмеялась. – Да вот запамятовала… Чего-то захотелось… То ль жажда одолела…
– Холодного кваску? И с хреном? Аль кринку молока?
– Нет, квасу не желаю. Чего бы сладкого…
– Вечор варили сусло…
– Эк, сусло! Давно медов я не пивала! – боярыня встряхнулась. – Неси бочонок из подвалов заводки осьми лет, соленой осетрины, да с перцем ветчины. Ужо проголодалась.
– Да ныне постный день! – служанка ужаснулась. – Пробили третий час, уж вторник…
– Подай! За космы-то давно ли не таскала?..
– В сей миг я, госпожа!
– Постой!.. Еще грибочков белых и рыжиков в сметане. И не забудь маслин! Не тех, что в Нижнем покупали, а сладких, из Твери. Ну, яблочков моченых с тмином… Да сирых не буди, ступай тихонько. Пусть еще поспят… Ну все, ступай!
В тот час же заспанная челядь засуетилась, посудой загремела и рысью в погреба, оттуда в спальню госпожи. От запахов съестного вся нищета проснулась, вороний грай по терему поплыл, и в двери застучали. Обыкновенно, заслыша шум убогих, она бежала к ним, чтоб рассудить и утвердить порядок, однако же в сей час, поднявши кубок, боярыня взмахнула лишь бровями.
– Подите прочь…
Мед взвеселил ее, и смертная тоска развеялась, как дым. А в дверь стучали: вначале Киприан, затем проснулся Федор. Блаженным не вняла и утоляла жажду, как будто отходила в мир иной на смертном одре. Пришла и матушка Меланья, подобно мыши, поскреблась, покликала и удалилась восвояси – боярыня не отзывалась.
– Ах, сладок старый мед! Светло в моей душе!
Она пила, вкушала, пожалуй, битый час и было в пляс пошла, но встала – ноги не держали! Со смехом улеглась и, слушая пастушью дудку, оторвалась от пола, воспарила! Забыв о прелестях бесовских, она купалась в неге и будто не спала – до самого утра, подобно птице, летала в горнем свете. Где-то вода плескалась, ребенок лепетал, и чудилось, бездумный сей восторг продлится вечно….
Тем часом к терему Скорбящей примчался князь, у коновязи лошадь бросил, подпруг не распустил и в тот же час к воротам. В калитку постучал и крикнул, не таясь:
– Эй, стража, отоприте! Се я пришел, боярин Вячеславов!
И тут из подворотни вдруг голос проскрипел.
– Напрасно, батюшка, и не стучи. Не пустят. А лучше полезай в окно. Ведь прежде лазил?
– Довольно в окна лазить!.. Ты кто таков?
– Верижник я, боярыня пригрела… А послан передать, чтоб не входил.
– И кто ж тебя послал?
– А благодетельница наша, вдова Скорбящая… Ступал бы ты отсель! Духовный пастырь Аввакум, разгневавшись, наложил епитимью. Ох, зол был на страдалицу, геенной огненной грозился! В молитвах ныне матушка, по тысяче поклонов еженощно…
– Откуда взялся Аввакум? Он же в Боровске!
– Сама к нему ходила и токмо что вернулась. Эвон и оси не остыли на карете…
– За что же ей сия немилость? За что нести сей тяжкий крест? Она ж святая!
– Ох, ох… Да за грехи, родимый, за грехи… Ты ж, князь Вячеславов, и искусил ее! Али не ведаешь? – и пальцем погрозил. – Ах, проказник! Прельстил вдову, а сам гуляешь, в поле ветер!
– Я взять ее приехал! И в сей же час к венцу!..
Верижник сгорбился под тяжестью креста, обвис и жалостливо молвил:
– Раскрылся тайный ваш союз. На исповеди благодетельница во всем призналась и раскаялась… И отреклась!
– И отреклась?!. Да быть сего не может! Не верю я! Ты лжешь, убогий!
– Горяч ты, молодец. Обидно слышать слова твои, егда слыву я по Москве как Божий праведник. Мне имя – Федор! Ужели ты не слыхал?
Боярин отступил и шапку снял.
– Прости уж, не серчай… Условились мы с государыней… Когда вернусь со службы, поедем под венец, где обвенчают по старому обряду… Я загадал: коль жив останусь – знать, сей союз по воле Господа… И видит Бог, искал я смерти!
– Ужели не нашел?
– А не было мне смерти! Два дня тому схватились со стрельцами. Пришли наш город жечь. Мы насмерть встали. Трех лошадей убило подо мной, а пулей из пищали пробило латы, но вот сия вещица, надетая ее рукою, спасла живот, – он ладанку достал. – На вот, позри! Ишь, покорежило! Как раз в нее попало…
– Слепой я, темный, не узреть…
– Я к ней спешил, через заставы, где хитростью, где с боем… Неужто отреклась?
– Се истинно, я слышал сам.
– Но как же клятвы, перед иконой данные? А как любовь?
– Что бабьи клятвы, молодец? Эк, во что поверил…
Вдруг вскинув голову, боярин шапкой оземь.
– Аввакум?!. Духовник Аввакум?!
– Он! Он, батюшка! – верижник зашептал с оглядкой. – Душой ее владея, он разорвал союз ваш. Быть по сему, открою тайну. Ты полюбился мне за храбрость и отвагу… Духовник Аввакум и сам не прочь потешиться с вдовою! Все замечаю! Глаз-то вострый! Кто овладел душою, уж телом овладеет!
Князь брякнул саблей в ножнах и к коновязи.
– Ну, протопоп… Ну, сукин сын, держись. Из-под земли достану.
Вскочил в седло и с места взял в намет. И еже бы не ветер, что свистел в ушах, пожалуй бы, услышал, как старик смеялся:
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
В романе, завершающем трилогию «Сармат», прослеживаются перипетии судеб двух героев — Игоря Сарматова и Вадима Савелова, некогда принадлежавших к элитному спецотряду быстрого реагирования, спаянного настоящей мужской дружбой и служением Родине. Катастрофа в горах Гиндукуша расставила все по своим местам: кто из них настоящий герой, а кто подстраивается под обстоятельства...