Скорбный день - [23]

    Между тем, Алекс прокладывал всадникам путь. Макс и Вика держались поблизости. Ева тоже старалась не отставать от них, опасаясь потеряться в толпе. Они прошли мимо жонглера, подбрасывающего вверх мячи. Мимо заглатывателя шпаг, возле которого Вика притормозила, но Алекс подхватил ее под руку и увлек дальше. Комедианты в маскарадных костюмах, обнаженные танцовщицы, клоуны с разрисованными лицами, целующиеся мальчики, балерины в пышных пачках − образы мелькали так быстро, что вскоре слились в пестрый калейдоскоп, и Ева перестала различать отдельные картинки.

     На пересечение зала ушло не менее получаса. Наконец, впереди показался помост с двумя тронами и длинным столом с угощениями сплошь из золота. Запеченный поросенок – из золота, торт с розочками – из золота, щука – из золота, на что бы ни падал взгляд, все было из золота. Мужчины на тронах напоминали статуи перед входом в шатер. Они с завистью взирали на веселье в зале. Еве пришло в голову, что зал – огромная сцена, на которой разворачивается спектакль, а в роли зрителей эти двое - Бер и Бирши или точнее их души, наказанные за разгульный образ жизни.

   Всадники остановились перед помостом. Тенебра нервно всхрапнула. Ее, как и других лошадей, нервировал шум и яркие краски.

 Алекс взглядом велел Еве говорить. Все-таки Тьма живет в ней, а значит слушать цари Садома и Гоморры будут именно ее.

    Ева присела в реверансе, не зная, как еще поприветствовать царских особ, и толстяки повернули к ней головы.

  − Кто это? – спросил тот, что слева, у того, что справа.

  − Я почем знаю? – почесал в затылке правый.

  − Надо бы выяснить, − предложил левый.

   − Еще как надо, − согласился правый.

  − Так что ж не спросишь? – поинтересовался левый.

   − Так у кого? – развел руками правый.

 Они переговаривались между собой, игнорируя Еву. Она кашлянула, привлекая внимание болтунов, и представилась по всей форме:

 − Меня зовут Ева. Я всадница по имени Тьма.

 − Всадница по имени Тьма! – ахнул левый.

 − Кто бы мог подумать, − покачал головой правый.

 − Зачем она к нам пожаловала? – левый посмотрел на соседа.

 − Никак ограбить нас хочет, − сощурился правый.

 − Да что у нас взять? – удивился левый.

 − А золото? – напомнил правый.

 − Ах, золото, − ударил себя по лбу левый. – За ней надо проследить.

 − Еще как надо, − закивал правый.

 − Простите, − было не так-то просто вклиниться в диалог царей, но Ева рискнула, − мне ваше золото ни к чему.

 − Как это ей золото ни к чему? – возмутился левый.

 – Всем к чему, а ей нет, − поддержал его правый.

 − Да кто откажется от богатства? – недоумевал левый.

 − Только сумасшедший, − вторил ему правый.

  Ева глубоко вздохнула, сдерживая раздражение. Эти двое выведут из себя даже святого.

 − Похоже, это будет непросто, − сказал Алекс.

   Ева посмотрела на парня:

 − Как до них достучаться?

 Цари по-прежнему обсуждали что-то между собой, но она не слушала.

 − Вы заметили, что они прикованы к тронам? − вмешалась Вика. – Они не могут встать.

 Золотые кресла служили царям кандалами. Они были обречены вечно сидеть здесь, взирая на веселящуюся толпу. Лишенные даже таких простых удовольствий, как еда и питье. Долгие столетия они провели в обществе друг друга, а потому разучились общаться с кем-либо еще.

  − Я пришла за ключом от второй печати! − крикнула Ева.

 Цари тут же принялись обсуждать известие между собой.

 − Ключ ей наш понадобился, − проворчал левый.

 − А мы не отдадим, – предложил правый.

 − Да разве так можно, − вздохнул левый.

 − Жаль, что нельзя, − огорчился правый.

 − Пусть побудет нашим гостем, − оживился левый.

 − И в самом деле, − разрумянился правый.

 − Пусть она и ее спутники выпьют и закусят за наше здоровье, − сказал левый.

 − И отдохнут с дороги, − кивнул правый.

 − А потом мы отдадим ключ, − подвел черту левый.

 − Так и сделаем, − потер ладони правый.

 − Пусть придет завтра, − велел левый.

 − Да-да, завтра и ни минутой ранее, − покивал правый.

  Приняв решение, цари погрузились в аморфное состояние.

Глава 9. Хмельное зелье

    К всадникам, словно стайка пестрых бабочек, слетелись юные прислужницы. У Евы забрали поводья – Тенебру вместе с другими лошадьми увели - а ее саму прислужницы силком потащили прочь от помоста – хрупкие с виду девушки на поверку обладали недюжинной силой.

   В апартаментах в арабском стиле, куда привели Еву, пол устилали ковры, тут и там валялись декоративные подушки. В углу рядом с софой дымился кальян. Клубы сизого пара разлетались по комнате, переплетались и складывались в причудливые фигуры. Ева вдохнула дым, и на нее навалилась усталость, ноги подкосились. Прислужницы не дали ей упасти - подхватили на руки и понесли дальше.

   Сквозь полузабытье Ева чувствовала, как прислужницы раздели ее и погрузили в теплую воду. Кожу приятно пощипывало, разгоряченное тело обмякло. Девушки запели. Их чистые голоса навевали дрему. Ева откинула голову на мягкий валик и прикрыла глаза.

   Очнулась она в комнате с кальяном, лежа на софе в шелковом сарафане до пят, перехваченном под грудью широким поясом. Ноги были обуты в мягкие восточные тапочки с загнутыми носами. Волосы – высушенные и расчесанные – спадали по плечам.