Не стоило ходить на бал-маскарад. Шестое чувство не просто предупреждало, оно кричало: сиди дома! Но мачеха настаивала, а я не придумала достойных возражений.
— Ты превращаешься в затворницу, Линелла, — выговаривала она. — Твой отец уже более года как покинул нас. Все мыслимые сроки траура прошли. Пора возвращаться к жизни.
Сама Антония «вернулась к жизни» через месяц после похорон. Я ее за это не виню. Мачеха всего на пару лет старше меня физически и лет на пять младше умственно. Глупо требовать от нее серьезной душевной привязанности, она как бабочка летает от цветка к цветку. Поэтому после смерти отца от сердечного приступа именно я взвалила на себя обязанности главы семьи. Хотя официально Антония считалась моим опекуном до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один год.
Под руководством Антонии меня нарядили и причесали для маскарада. Платье глубокого синего цвета с тугим кожаным корсетом и пышной юбкой дополняла расшитая кружевами маска. Она скрывала лицо, но узнать меня все равно не составляло труда: волнистые, оттенка молочного шоколада волосы выдавали Линеллу, девятнадцатилетнюю дочь пэра Марблека и единственную наследницу всего его состояния, с головой.
— Настоящая красавица, — похвалила мачеха. — Отбоя от женихов не будет.
— Не начинай, пожалуйста, — поморщилась я. — Замуж не пойду и точка.
— Как будто у тебя есть выбор. Для управления заводом твоего отца необходима мужская рука. Муж раз и навсегда прогонит стервятников, которые охотятся за нашими деньгами. Я могу взвалить на себя это бремя и выйти замуж повторно, но наследница ты, — вздохнула она.
Ага, как же, бремя. Знала я отношение Антонии к браку. Для нее это способ утвердиться в жизни. До замужества с отцом она была актрисой провинциального театра. Стоит признать, весьма хорошенькой, с зачатками таланта.
Отец впервые со смерти матери кем-то заинтересовался, и хотя я видела, что собой представляет Антония, не противилась их браку. Отец был тяжело болен, и, если Антония скрасила последние годы его жизни (а так и было), то я этому рада.
Благодаря легкому характеру мачехи мы нашли общий язык и даже подружились. После смерти папы у меня никого не осталось кроме нее.
— Ты должна понимать, что от тебя не отстанут, — гнула свое Антония. — Ты слишком лакомый кусочек, за тебя некому заступиться. Рано или поздно придется сделать выбор: или брак, или продажа завода.
— Пусть будет поздно, — сказала, надевая длинные перчатки.
— Не затягивай. Не то выбор сделают за тебя.
Я с удивлением посмотрела на Антонию. Вообще-то глубокие мысли ей несвойственны. Но в том, что касалось брака и денег, она разбиралась как никто другой. И мне, признаться, стало не по себе.
Мачеха проводила меня до экипажа. Тот уже урчал, выпуская в воздух струи пара. Где прежде запрягали лошадей, располагался руль, за которым сидел водитель. Я забралась внутрь, махнув на прощание Антонии.
— Хотя бы подумай над моими словами, — крикнула она вслед.
— Обещаю, — отозвалась я, но забыла о разговоре, едва экипаж выехал за пределы имения.
Окна мэрии, где проходил ежегодный бал-маскарад, заливали огни. Здание буквально светилось изнутри. Гости стекались к мэрии из богатых районов города. Яркие наряды, экзотические маски, запах духов, сбивающий с ног – я погрузилась в атмосферу праздника, едва ступила из экипажа на землю.
Пара лестничных пролетов, и я в мэрии. Музыка ударила по ушам. Играл приглашенный из столицы оркестр. Ганна – второй по величине город в Аргонской империи, но все же до столицы нам далеко. Провинциальный дух отразился в кричащем убранстве залов – мишура, разноцветные огоньки, даже воздушные шары, словно это детский праздник. Но вместе с тем было по-домашнему уютно, все друг с другом знакомы и легко узнают даже под масками. За этот камерный, семейный дух я и люблю провинцию и никогда не променяю ее на столицу.
Жаль, Магнус не пошел, было бы не так одиноко. Но мой лучший друг корпел над учебниками, готовясь к экзамену. Еще немного и он станет выпускником академии магаборцев. Правда, он пока не определился со специализацией, но твердо намерен посвятить себя борьбе с магами.
От мыслей о магах меня отвлекли братья Конт. Лексий и Торн. Оба высокие красавцы с мерзкими характерами. Не знаю, какой из братьев хуже. Старший Лексий, который в прошлом году обрюхатил служанку и отказался признавать ребенка. Или младший Торн, который во всем стремится подражать Лексию.
Так уж вышло, что последние полгода братья нацелились на меня. Подозреваю, не без наказа родителей. Тот, кто женится на мне, станет самым богатым мужчиной Ганны. Братья даже поспорили, кому из них я достанусь. Сколько бы не отказывала обоим, они продолжают упорствовать. На двоих они делали мне предложение раз этак одиннадцать.
— Линелла, ты сегодня великолепна, — по праву старшинства первым заговорил Лексий. — Впрочем, как всегда.
— Ты мне льстишь, — холодно улыбнулась я.
Улизнуть не получилось – братья с двух сторон схватили меня под руки. Ну, просто брачный конвой.
