Скопин-Шуйский - [8]
После окончания штурма к крепостным стенам вышли псковские женщины, которые во все время многомесячной осады не покинули города. Они веревками тащили оставленные поляками легкие пушки, помогали раненым, подносили воду. Уже одно их присутствие возбуждало боевой дух воинов, придавало смелости и уверенности в победе.
Стойкость защитников отмечали и по другую сторону крепостного рва: «Не так крепки стены, как твердость и способность обороняться, большая осторожность и немалый достаток орудий, пороху, пуль и других боевых материалов»>[27]. И если стойкость и мужество можно назвать личным достоинством защитников, то прекрасная организация боевых действий, своевременная забота о доставке боеприпасов — безусловно, заслуга воевод — Василия Скопина и Ивана Шуйского. Недаром Н. М. Карамзин считал, что «Псков, или Шуйский, спас Россию от величайшей опасности»>[28].
Особенно досаждала польско-литовской армии артиллерия псковичей. Из мощных орудий, наиболее крупными среди которых были «Барс» и «Трескотуха», псковичи на каждый выстрел осаждавших отвечали десятью, «и редко без вреда», как отмечали потерпевшие. Когда кто-то из поляков пустил в крепость стрелу со сломанным острием, то она прилетела обратно с посланием, изложенным по-военному кратко и крепко: «Худо стреляете, б… с…!»
«То правда, что худо!» — согласились поляки и отнесли показать стрелу Баторию. Меткость русских стрелков каждый день сокращала число осаждавших, а все увеличивающееся число неудачных штурмов заметно убавляло боевой пыл польского войска. К тому же защитники крепости постоянно тревожили королевскую армию своими вылазками. За все время осады их было совершено 46! Недостаток продовольствия, фуража, пороха, большое число погибших и умерших от ран, «страшные» русские холода — все это заставило армию Батория иначе смотреть на происходящее. «Как бы нам не потерять здесь и ту частичку славы, которую мы добыли в последнее время», — жаловался один из осаждавших>[29].
В начале ноября в польском войске прошел слух, будто Скопин-Шуйский убит>[30]. Посланный поджечь польский лагерь подросток, схваченный поляками, рассказал о смерти Василия Федоровича: он сидел в избе, когда туда влетело ядро и ударило в стену, отколовшийся обломок бревна якобы убил его. Специально ли мальчик был научен сказать о мнимой гибели одного из организаторов обороны или за смерть приняли ранение Скопина — источники умалчивают. Однако вскоре стало ясно, что слух не подтвердился.
Между тем раздосадованный неудачей сентябрьского штурма Баторий отдал приказ перейти к длительной осаде, а чтобы войску было чем заняться, храбрый король решил захватить расположенный недалеко от Пскова Печерский монастырь. Интересно именует Батория псковский автор «Повести о прихожении польского короля Стефана Батория под град Псков». Используя игру слов: «батор» на венгерском означает «храбрый», — он называет короля «Обатуром», — так в псковском крае припечатывали дерзкого и нахального человека.
«Похвально ли для витязей воевать с чернецами?» — вопросила братия монастыря пришедших под ее стены немцев и венгров. Но «витязей» вопрос о штурме христианской обители не смутил. Как цинично отметил польский автор, «там можно найти большую добычу: в монастыре очень много наших купцов, захваченных в плен с имуществом и деньгами, которые они везли из лагеря домой. Желали бы мы немцам там позабавиться»>[31].
Монастырская братия пограничного монастыря не раз видела под своими стенами захватчиков, и чернецы вместе со стрельцами сумели отстоять Божий дом. Враги признавались, что «тамошние монахи творят чудеса храбрости и сильно бьют немцев». Не помогали ни штурмы при помощи лестниц, ни проломы в стенах: «пробьют пролом в стене, пойдут на приступ, а там дальше и ни с места. Это удивляет всех: одни говорят, что это святое место, другие — что заколдованное, но во всяком случае подвиги монахов достойны уважения и удивления»>[32]. Засевшие в засадах по дорогам к монастырю крестьяне и стрельцы немало содействовали успеху: отбивали пленных, забирали у поляков награбленное в деревнях продовольствие, захватывали их самих в плен.
Воевода Скопин и фельдмаршал Делагарди
Пока отец нашего героя вместе с доблестными псковичами защищал город, на севере появился родитель персонажа, с которым Михаилу Скопину-Шуйскому придется провести бок о бок немало времени: фельдмаршал Понтус Делагарди возглавил шведское войско, которое перешло границу и вторглось в Карелию.
Карельская земля издавна служила яблоком раздора между шведами и новгородцами: каждая сторона считала ее своей. Если шведы появлялись на этой земле и строили крепости, желая закрепиться здесь, то сразу вслед за ними приходили новгородские полки и те крепости срывали; подчас шведы даже не успевали дать им названия. Те из крепостей, которые сохранялись, переходили из рук в руки. В 1293 году шведы захватили основанное новгородцами в XI–XII веках поселение и построили в нем крепость, назвав ее Выборг. В тот год новгородцы не успели ее срыть, потому что походу помешала оттепель: вода разлилась, коням не было корма. А на следующий год укрепившиеся в крепости шведы сумели отразить новгородский штурм; крепость устояла. Многочисленные столкновения между шведами и русскими завершились к 1323 году первым мирным договором. В русской крепости Орешек, построенной на Неве, московский князь Юрий Данилович вместе с новгородцами подписал со шведами Ореховский мир и установил границу по реке Сестре. Мир оказался непрочным — пользуясь тем, что Москва в XIV–XV веках сосредоточила все силы на борьбе с ордынцами, Швеция прибрала к рукам ряд территорий в западной части Карелии. И только покончив с ненавистным игом, Иван III попытался вернуть потерянные территории, однако война со Швецией завершилась неудачно для Руси.
