Скопец - [60]

— Возможно, я не умею правильно сформулировать вопрос… Давайте, я порассуждаю, а вы меня, если потребуется, поправите, — предложил Шумилов. — Государство, вбрасывая в обращение такого рода заёмные инструменты, должно интересоваться тем, сколько из них размещено, другими словами — сколько их находится, на руках у банков и населения. Оно должно своевременно планировать выплаты по купонам и для этого должно знать судьбу каждой облигации: скажем, эта — куплена жителем Сибири, а другая — осталась невыкупленной и потому лежит в хранилище Экспедиции по заготовлению ценных бумаг.

— Гм… в Экспедиции по заготовлению ценных бумаг ничего не остаётся, — с улыбкой поправил Шумилова его vis-a-vis, — всё переводится на хранение в конторы Госбанка в столицах и губерниях… Но я, кажется, понял, что вы хотите услышать. За месяц до выплаты очередного купона происходит уточнение общего количества проданных облигаций, поскольку в течение года эта величина несколько увеличивается, ведь ценные бумаги выставлены в открытую продажу и постепенно раскупаются. Устанавливается общая численность купонов, которые будут предъявлены к погашению всеми держателями облигаций: как людьми, так и банковскими учреждениями. Соответственно, подготавливается потребная денежная сумма, которая депонируется на особом счёте. Кроме того, среди номеров облигаций проводится лотерея, и деньги, необходимые на оплату выигрышей, также депонируются. Подходит момент выплат, и тогда банки начинают сдавать купоны прямо в отделения Госбанка. Деньги, разумеется, банковские служащие на руки не получают — деньги отправляются переводом.

— Физические лица, если я правильно понимаю, обращаются в сберегательные кассы.

— Именно так, — кивнул Линдварк. — Физические лица-держатели облигаций обращаются в сберегательные кассы, которые уполномочены Госбанком на обслуживание займа.

— Насколько я знаю, пофамильных списков держателей акций нет, — заметил Шумилов.

— Не совсем так. Действительно, предъявителей одного-двух-трёх купонов никто не записывает. Но в том случае, если одномоментно сдаётся двадцать и более, человека попросят предъявить паспорт. Делается это из тех соображений, чтобы ограничить вброс фальшивок. Понятно, что изготовитель фальшивых купонов постарается замаскировать одну подделку в большом числе настоящих.

— Так-так-так, — Шумилов на секунду задумался. — То есть, значит, существует теоретическая возможно установить по номеру облигации или купона, в чьих руках они побывали?

— Немного не так, — поправил Линдварк. — Не «в чьих руках они побывали», а кто предъявил купон к оплате. Побывать они могли во многих руках, сие финансовую власть не интересует. А вот кто и где предъявил купон к оплате, особенно ежели купон окажется поддельным, то сие, конечно же, будет немаловажно. И возможность установить последнего владельца, разумеется, есть. Иначе, как прикажете ловить фальшивомонетчиков? Они ведь облигации подделывают не с меньшим удовольствием, что и кредитки. Задача тем более упрощается, если человек держал большую партию ценных бумаг и единовременно предъявлял к оплате помногу купонов.

— Понятно. Тогда следующий вопрос, Аркадий Артурович: где же хранятся списки крупных держателей облигаций?

— Гм, где… — теперь уже задумался Линдварк. — Нас, то есть государственную финансовую власть, такие списки не интересуют… Я хочу сказать, до тех пор, пока не обнаружится предъявленный к оплате поддельный купон, государству безразлично, кто держит облигации — Иванов, Петров или какой-нибудь Чекумбаши-хан. Но сдаётся мне, что сведения о владельцах крупных пакетов должны находиться в каждой губернии в Главной конторе сберегательных касс.

— У нас такая Главная контора размещается в здании Госбанка? — уточнил Шумилов. — Или я что-то путаю?

— Нет, не путаете. Главная контора действительно устроена в здании между Большой Садовой и Екатериниским каналом. Только вот что я думаю… — Линдварк на секунду-другую умолк.

— И что же?

— Давайте-ка я вас, Алексей Иванович, направлю к Петру Григорьевичу Семёнову… Это управляющий Государственной комиссией погашения долгов, действительный статский советник, очень толковый и внимательный человек, мой хороший товарищ по клубу. Сдаётся мне, что у них в Комиссии должны храниться списки крупных покупателей облигаций за все времена. Вас, вообще-то, облигации какого года выпуска интересуют? — уточнил Линдварк.

— Семьдесят пятого.

— Оч-чень хорошо, то есть заём ещё не погашен… Подозреваю, что из сберегательных касс упомянутые списки стекаются к ним, то есть в Комиссию к Семёнову. Я с ним увижусь сегодня в клубе и устно предупрежу о вашем появлении у него; кроме того, черкну краткое письмецо — в две строки буквально — дабы вам меньше пришлось объясняться с ним.

Линдварк быстро написал краткую записку, вложил её в конверт и туда же отправил одну из своих визитных карточек.

— Подъезжайте-ка к Петру Григорьевичу завтра утром, скажем, к одиннадцати часам и, если ничего экстраординарного у господина Семёнова не случится, полагаю, он сумеет вам помочь, — проговорил Линдварк, протягивая конверт Шумилову.