Скопец - [37]
— Тьфу, — Селивёрстов аж даже сплюнул презрительно. — Кто бы их на порог пустил! Николай Назарович против этой публики был решительно настроен, уж поверьте! Он боялся, что скопцы через этих людей какую-то каверзу ему устроят: ну, поджог там, или что… уж и не знаю. Так что никаких там книгонош или калек быть здесь не могло. Я даже более того скажу…
— Ну-ну, говорите, — подстегнул примолкнувшего было управляющего, Иванов.
— Существовало распоряжение Николая Назаровича: никаких гостей из Питера прислуге не принимать. Ну, значит, ни жён, ни детей, ни родни всякой. Хочешь к жене — езжай в город, так рассуждал покойник. А здесь блудилово нечего разводить! Н-да-с, уж и не скажу, правильно ли это, однако, ничего-с, люди ездили в город и ничего-с, не питюкали, местом дорожили, окладом, значит.
— И «не питюкали», вы говорите… — задумчиво повторил Иванов и опять неожиданно спросил совсем о другом. — А почему вы полицию так долго не вызывали?
Уточнять вопрос не требовалось, и без того было ясно, что он касается событий, последовавших после обнаружения трупа Николая Назаровича Соковникова.
— Почему же долго? Не долго! — управляющий как будто бы обиделся на заданный вопрос. — Мы провозились в спальне всего-то часа два. Я имею в виду заделку окон. А потом я стрелой помчался за доктором, а прислуге велел бежать за полицией.
— Кому же именно из прислуги, не припомните?
Селивёрстов задумался, потёр пальцами наморщенный лоб, и пробормотал не очень уверенно:
— Базарову, что ли, или дворнику Кузьме… Сейчас уж и не вспомнить навскидку… Очень уж мы все тогда не в себе были тем утром, точно в лихорадке метались…
— Ну, хорошо, а почему вы решили сначала поставить в известность доктора, а не полицейскую власть? — всё также ласково, почти увещевающе продолжал расспрашивать Иванов.
— Дык… это ж просто! Ведь доктор же должен давать разрешение на захоронение…
— Гм, — осклабился Агафон. — Вы же прекрасно понимаете, что это не ответ.
— Отчего же не ответ? Очень даже ответ.
— Послушайте, Селивёрстов, ваш ответ ничего не объясняет. Хватит прикидываться валенком! — вступил в разговор Гаевский, интонация его голоса оказалась раздражённой и категоричной, не в пример того, как разговаривал с управляющим Агафон. — Потрудитесь объяснить, почему, не поставив в известность полицию, вы отправились за доктором и приехали в конце концов с купцом Локтевым? Ваша первейшая обязанность заключалась в том, чтобы как можно скорее доставить в дом полицию, дабы её чиновники опечатали личные помещения покойного. Вместо этого в доме появляется совершенно посторонний человек, я имею в виду Локтева.
— Локтев не посторонний человек. Это ближайший друг хозяина, — наставительно возразил управляющий.
— Хватит тупить, Селивёрстов! — строго сказал Гаевский. — Речь не о том, друг ли он хозяину, или враг, или собутыльник, или общая кормилица их одной грудью в детстве кормила. Речь идёт о том, что Локтев с точки зрения закона — лицо в этом доме в тот момент совершенно постороннее.
Управляющий растерянно захлопал глазами. Вид в эту минуту он имел несколько оглуплённый, и трудно было сказать, действительно ли он не понимал, что хотел сказать полицейский, или искусно разыгрывал роль простоватого и недалёкого тугодума, озадаченного свалившимися на него вопросами.
— Так что вы от меня хотите? — наконец, после некоторой паузы спросил Селивёрстов.
— Потрудитесь объяснить, для чего вы опять заходили в спальню покойного Соковникова после того, как привезли Локтева, — холодно-флегматично, уже безо всяких улыбок, осведомился Иванов.
— Фёдор Иванович Локтев являлся самым близким другом покойного хозяина. Я-то доктора дома не застал, оказалось, он на дежурстве, поехал в больницу, ну и потом отправился к Локтеву, сообщить, значит, ему. А он захотел сам непременно взглянуть на Николая Назаровича…
— Для чего?
— А что тут удивительного? — в свою очередь спросил Селивёрстов. — Разве не бывает случаев, что человека принимают за умершего, а он просто очень крепко спит или же находится в обмороке?
Сыщики обменялись ироничными взглядами. Осведомившись о городском адресе Селивёрстова, Агафон Иванов предупредил управляющего о запрете покидать Санкт-Петербург, поскольку в ближайшие дни должен будет последовать его вызов в прокуратуру. Там Селивёрстову предстояло дать официальные показания в рамках возбуждённого расследования.
Управляющий отправился по своим делам, ради каковых, собственно, и прибыл в дом Василия Соковникова, а сыскные агенты занялись методичным опросом прислуги. Все — дворники, садовники, скотники — в течение последовавших часов оказались порознь подвергнуты весьма педантичным расспросам о событиях двадцать пятого августа, дня смерти Николая Назаровича Соковникова. Выяснилось, что подавляющая часть многочисленной челяди при всём своём желании не могла сообщить сыщикам ничего ценного: практически никто из этих людей не имел права без особого на то разрешения умершего миллионера входить в его дом. Прислуга жила в отдельно расположенном убогом флигеле, состоявшем из дюжины комнат по бокам длинного извилистого коридора с обвалившейся штукатуркой, замыкавшегося общей кухней. Помимо двух немолодых уже горничных остальные работники лишь раз или два бывали в барском доме.
Документальное исследование «Уральский Монстр. Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза» (в двух книгах) посвящено реальной, но совершенно неизвестной ныне истории похищений и убийств малолетних детей в Свердловске в 1938-1939 гг. Автор тщательно анализирует ход следствия на всём его протяжении, вскрывает огрехи и недоработки правоохранительных органов и предлагает читателю свою версию таинственных событий, заметно отличающуюся от официальной.
Разобраны основные версии происшедшего вечером 1 февраля 1959 г. на склоне горы Холатчахль на Северном Урале, восстановлена последовательность действий участников драмы, объяснены логика, причинно-следственные связи и взаимная обусловленность внешне противоречивых событий.
В начале XX столетия в восточных штатах США прокатилась волна немотивированных жестоких убийств. Неизвестный преступник в ночное время проникал в дома и, используя топор, убивал всех жильцов. Сейчас эти преступления связываются с серийным убийцей, оставшимся неразоблаченным. Автор предпринимает попытку проанализировать схожие преступления и на основе современных криминологических представлений понять, совершались ли они действительно одним человеком, и если да, то что им двигало.
История эта будоражит воображение уже не первое десятилетие. О ней написаны книги, сняты фильмы, ей посвящены тысячи страниц интернет-форумов и блогов. Авторы более двух десятков версий разной степени безумия и достоверности на протяжении десятилетий пытались вогнать странные и противоречивые события в прокрустово ложе собственной логики, отсекая то, что ей противоречило и добавляя то, что, по их мнению, добавить следовало. Но истинная картина случившегося вечером 1 февраля 1959 г. на склоне горы Холатчахль на Северном Урале так и не была установлена.
Сюжет романа основан на реальных событиях — убийстве в августе 1885 г. в самом центре столицы, в гостинце «Знаменская», неизвестного мужчины. Преступление без очевидного мотива, произошедшее при весьма загадочных обстоятельствах, стало широко известно и вызвало немалый переполох среди обывателей. Вместе с героями романа — частным сыщиком Шумиловым и чинами Сыскной полиции — читатель пройдет все зигзаги расследования, каждый шаг которого переворачивал картину случившегося с ног на голову.
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
В основу романа «Маятник» положена реальная история убийства в августе 1883 г. в центре Санкт-Петербурга, в доме № 57 по Невскому проспекту, 13-летней девочки Сарры Беккер. Преступление и его последующее расследование вызвали большой интерес современников и прессы. Неординарные обстоятельства этого убийства нашли отражение в учебниках психиатрии и криминалистики дореволюционной поры. В 2006 г. издательство «Крылов» выпустило сокращённый вариант романа под названием «Бриллиантовый маятник».
Сюжет романа «Лекарство от долгой жизни» основан на реальных событиях, связанных со скоропостижной смертью владельца крупной пароходной компании Николая Максименко, последовавшей в октябре 1888 г. Расследование тривиальной смерти от тифа привело к раскрытию хитроумного заговора с целью захвата доходного предприятия. В 2006 г. сокращенный вариант книги под названием «Царская экспертиза» вышел в издательстве «Крылов». Настоящее издание представляет собой авторский вариант текста.
Роман «Гувернантка» является хронологически первым в серии «Невыдуманные истории на ночь». Сюжет его основан на реальных событиях — обстоятельствах расследования подозрительной смерти в апреле 1878 г. Николая Познанского, 18-летнего сына жандармского полковника (в романе — Прознанский). В отравлении была заподозрена домашняя воспитательница, предположительно состоявшая в интимных отношениях с молодым человеком. Интригующие перипетии этого расследования широко обсуждались прессой тех лет.