Скользящая во снах - [4]

— …дело не пойдет. Куда я ее уведу? Ты в своем уме, старуха?

— В своем пока еще, только в таком режиме расходуя силу — это ненадолго, — бабуля пожала плечами и тихо вздохнула, — сил не осталось совсем, в ней драконья кровь в свои права вступает, да и матери кровь — не водица, свой след наложила. Вредничать стала много, характер показывает. И сны еще эти… Пока с силой не определится, прятать ее нужно надежней.

— Куда надежней-то? — сатир выглядел бледным и был непривычно серьезен.

— А где искать не станут? Там, куда никто в здравом уме не сунется. Отправим ее на земли теней, в Огрив.

— Ты, похоже, уже из ума выжила, бабка! Там же мелкой не спастись, ее убьют или покалечат еще до того, как совершеннолетие справит. И даже если я ежесекундно рядом буду, гарантировать ничего нельзя! Там…

— Кхе, кхе — Хеска закашлялась, скрывая смех, — ты, как я погляжу, уже мысленно с ней в путешествие отправился, никому Гатьку не доверишь? Вот и она к тебе, как к родному, прикипела. Через нее я тебя и нашла, ее глазами видела. Хоть и не родные по крови, а воспринимает она тебя, как отца.

— Ты меня не пытайся разжалобить, ведьма! Я слишком хорошо знаю, кто ты такая, и кем дочь твоя была. Сегодня Агата во мне родного видит, а завтра я окажусь не нужен, и поминай, как звали. Такие как вы не умеют любить, не знают, что такое благодарность, долг, ответственность…

— Хватит! — Хеска больше не улыбалась. — Мария ушла, потому что в ней человеческого больше, чем в иных людях. Дрианы — это не приговор, Хаим. У нас есть свой кодекс чести. Да, он отличается от общепринятых норм морали, правил и других глупостей, навязанных вам вашими богами. Но он есть. И он нерушим! Если дриана полюбила, то это навсегда. Если возненавидела — тоже… И если осталась холодна, несмотря на все усилия, и предпочла твоего друга, ничего с этим не поделать, мой дорогой. Значит, не она была твоей судьбой, а лучшее у тебя еще впереди.

— Она заставила меня поклясться моей к ней любовью, что я не брошу ее ребенка от другого мужчины в беде и не стану препятствовать, если однажды он захочет забрать дочь! Это ваши кодексы? Я должен заботиться и воспитывать девочку, которая как две капли воды похожа на мать, но смотрит на меня глазами своего отца! Я должен привязаться к ней, а потом отдать по первой просьбе тому, кому она никогда не была нужна!

— Именно так. В любом случае Видящий давно приглядывает за ней, и, если он почувствует угрозу ее жизни, то вышлет своих воинов. Драконы заберут ее, не спрашивая нашего разрешения. Особенно сейчас, когда в Мастивире ведется негласная война за власть, они не станут рисковать и оставлять свою кровь неизвестно где. Слышал ведь, в числе комиссии от Верховного Совета были три дракона. Их изловили и сожгли еще живыми, даже Гатька отголоски почувствовала, чуть концы не отдала. Так что, либо ты забираешь ее и увозишь в Огрив, либо родственнички придут за ней и заберут на Назир, и только Боги знают, где опаснее. Но и здесь я ее не оставлю, слишком старая я уже для всего этого.

Сатир молчал, явно задумавшись над словами болотной ведьмы. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он сказал:

— Хорошо, через три дня мы уйдем.

— Нет, вы уйдете сейчас, а ты, милка, быстро иди сюда! — и бабуля, повернув голову, уставилась прямо на меня. Я вздрогнула, и туман в голове рассеялся. Кошка вырвалась из моих рук и скрылась за сараями.

Зайдя в горницу, я встретилась взглядом с Хаимом, он хмурился и молчал. Тогда я сама подошла к нему почти вплотную и сказала:

— Я обещаю тебе, что не предам, не забуду и останусь рядом, если тебе понадоблюсь, потому что ты — мой друг навсегда!

Он моргнул, тряхнул головой и, невесело засмеявшись, крепко прижал меня к себе:

— Когда-то я уже слышал подобное от одной девушки, очень похожей на тебя. Только тогда было неприятно от слова «друг», а сейчас очень даже хорошо, я бы сказал просто отлично. Главное, не забывай свое обещание, Гатька, потому что если называешь кого-то однажды другом, то назад забрать слово уже нельзя, чтобы там не случилось! Ясно?

— Ясно. Ты возьмешь меня с собой, Хаим?

— Возьму, куда я денусь?! Одевайся, давай, да серьги мамкины в уши вдень, и больше не снимай, пока не скажу. Да! И бутылочку из холодника прихвати, только ту, что побольше.

Хеска протянула ему темный плотно закрытый бутыль:

— Бражником был, бражником и помрешь! Ты мне ребенка, главное, не испорть! И вот еще что, клятву когда выполнишь, ту, что Марийке дал, и сдашь Гатьку в надежные руки, будет и тебе счастье. Как раз тогда, когда совсем ждать перестанешь, оно на тебя и свалится.

— Как-то нехорошо ты моё счастье назвала… Оно. Может и не нужно мне такого вовсе.

— Счастье даже таким зубоскалам, как ты, нужно. И однажды его встретив, отпустить уже не захочешь.

И снова без объяснений.

Я подошла к бабуле и стиснула ее в крепких объятиях:

— А когда я вернусь, ба, ты будешь меня ждать?

Хеска обняла меня в ответ и погладила по голове:

— Всегда. И запомни, девочка моя, даже если однажды весь мир встанет против тебя, смело поворачивайся к нему задом и беги домой. Нам с Кроликом чхать на остальных — их мы не знаем, а ты нам родная. Что бы там ни было дальше, я здесь и жду твоего возвращения. Поняла?