Сколько живут донжуаны - [25]

— Таня, пожалуйста, не бросайте трубку. Игорь Николаевич разыскивает вас. Он сейчас отлучился и случайно оставил у меня свой телефон. Я его друг, моя фамилия Костров. Скажите, где вы находитесь, и я приеду за вами!

Друг. Костров. Кто такой? Хотя откуда ей знать фамилии всех друзей Игоря? У него и до встречи с ней была своя жизнь, друзья, знакомые, родственники. Что она вообще о нем знает?

Но то, что этот Костров точно не связан с полицией и не опасен, — это наверняка. Да и Олин труп, возможно, еще не нашли.

— Я в больнице. — И она продиктовала адрес.

Через сорок минут стеклянная дверь распахнулась, и Таня увидела бодро шагающего по коридору невысокого плотного человека в теплой куртке и темных брюках. Он сразу же нашел ее взглядом и улыбнулся ей, как старой знакомой.

— Танечка?

— А вы кто? Почему без Игоря Николаевича? Я с вами никуда не поеду!

— Я бы с радостью связался с Игорем и дал бы вам трубку, чтобы он сам подтвердил, что желал бы, чтобы я привез вас к нему, но, увы, его телефон, вот он, сами посмотрите!

Таня увидела на ладони незнакомца телефон Светлова. Да, это был точно его мобильник.

— Смотрите, вот, здесь все его звонки, в том числе и ваш номер. Это я к тому, чтобы вы не сомневались хотя бы, что видите перед собой точно его телефон. Таня, что вы здесь делаете? Почему в больнице?

— Долгая история. Мне нужно встретиться с Игорем… С Игорем Николаевичем. Это важно. Он волнуется.

— Еще как волнуется, ты даже представить себе не можешь! Давай знакомиться. Меня зовут Ефим Борисович Костров. Я друг сестры твоего преподавателя — Клары Светловой. Думаю, ты ее хорошо знаешь.

— Клару Николаевну? Конечно! Но все равно вас я не знаю и никуда с вами не поеду.

— Хорошо, думаю, ты правильно делаешь, что никому не доверяешь. Тогда давай поступим следующим образом — я свяжусь сейчас по «мессенджеру» с Кларой, и пусть она сама тебе скажет, можешь ли ты мне доверять или нет.

— Ну ладно, давайте.

Голова ее так болела, что ей трудно было даже говорить.

Костров защелкал телефоном, и вскоре Таня увидела на экране знакомое лицо Клары Николаевны. Костров с видом фокусника развернул телефон к Тане.

— Танечка? Ну, слава богу! Ты куда пропала? Мы тут чуть с ума не сошли! — залилась своим звонким переливчатым голосом Клара. — Ты где, что-то я понять не могу.

— В больнице.

— А что случилось?

— Меня машина сбила… — И тут Таня не выдержала и расплакалась. Убедившись, что перед ней действительно друг Игоря, что она теперь не одна, она бросилась к нему и заскулила, жалея себя и недоумевая, как же это могло случиться, что она за несколько часов обросла таким количеством проблем.

— Вот! — Она задрала порванную и перепачканную в засохшей крови штанину джинсов и показала Кострову перебинтованное колено. Бинт тоже напитался кровью, и все это выглядело устрашающе. — Но с коленом еще как-то можно жить, а вот голова болит, и тошнит.

— Если тошнит, значит, сотрясение. А что за машина?

— Послушайте, это очень долгая история, и расскажу я ее только Игорю Николаевичу, понятно?

— Да уж куда понятнее.

— Где он? Дома?

— Нет, он не дома, но я знаю, где он.

— Послушайте, вы про меня не забыли? — раздался из телефона голос Клары. — У меня тут волосы дыбом стоят от вашего разговора! Таня, кто тебя сбил? Что вообще произошло?

— Клара Николаевна, где Игорь Николаевич? — со слезами на глазах спросила девушка, взяв телефон в свои руки и глядя в знакомое лицо. Видя Клару, она чувствовала себя значительно спокойнее.

— Он на даче у друзей, — сказала Клара. — Ты поезжай с Ефимом Борисовичем, он довезет тебя прямо до места, и ничего не бойся. Все будет хорошо.

Вот только после этих слов она почувствовала себя окончательно защищенной и согласилась поехать с Костровым.

— Мы едем за город, к Игорю? — спросила она уже в машине, куда Костров усадил ее с величайшей осторожностью.

— Нет, сначала мы заедем в другую больницу, там у меня друг доктор, он как раз сейчас дежурит, и он осмотрит тебя. Если тебя вырвало, как ты сказала, то это может быть опасно. Он хотя бы оценит степень сотрясения, скажет, что с тобой. Да и колено, я так понял, бинтовала сама, да?

— Почти, — тихо проговорила Таня, и на нее, как ледяная волна, нахлынули яркие, страшные воспоминания: мертвое лицо Оли, синие отвратительные пакеты на башмаках убийцы…

Они действительно заехали в другую больницу, где в приемном отделении их встретил румяный, с белыми седыми волосами интеллигентного вида доктор неопределенного возраста. У него были такие яркие бирюзовые глаза, что Таня подумала почему-то, что это линзы.

Он осмотрел Таню, заглянул ей в глаза, рот, уши («не звенит в ушах?»), пощупал ребра, затем привел в белый кабинет и попросил лечь на кушетку большого аппарата.

— Я знаю, это томограф, — сказала Таня и смело легла.

После путешествия в пугающего вида тоннель умной машины, где неслышно сканировали срезы ее головного мозга, ее завели в крепко пахнущий лекарствами и йодом кабинет, где молодая медсестричка в розовом халатике перевязала ей колено.

— Спасибо вам, — сказала она бирюзовоглазому доктору перед тем, как они с Костровым покинули больницу. — Значит, жить буду?