Сколько нами пройдено... - [5]

О нейтралитете никто не помышлял. Участие в революционной стычке предрешалось ходом событий. Главное, о чем шел спор в бригадном комитете, — с кем идти артиллеристам, на чью сторону встать. Эсеры убеждали присоединиться к юнкерским пехотным училищам, но солдаты решительно отказывались.

Пока шли ожесточенные споры, из города вернулись разведчики. Они сообщили, что на домах расклеен приказ командующего Московским округом о введении военного положения (об этом в комитете уже знали), что на Пресне и в других рабочих районах власть в руках Военно-революционного комитета большевиков, который тоже расклеил свой приказ. В приказе ВРК подтверждалось известие о вооруженном восстании в Петрограде и содержался призыв к московским рабочим и солдатам захватить власть и тем самым поддержать питерцев. Перестрелка, которую все мы слышали, была, оказывается, на Красной площади — там юнкера атаковали отряд солдат и захватили Кремль. Узнали мы еще, что повсюду строятся баррикады и что в городе много вооруженных рабочих.

В нашем районе основной опорой контрреволюции было Александровское военное училище, помещавшееся на Арбате. На Тверской стоял жандармский кавалерийский эскадрон. Против этих частей и повели наступление рабочие отряды. Но им пришлось туго: противник имел несколько пулеметов, и атака захлебнулась. В бригаду прибежали посыльные из Пресненского красногвардейского отряда, спросили, где найти фейерверкера Дмитрия Родичева. Мы повели рабочих в бригадный комитет. После изгнания офицеров был избран новый состав комитета, и Родичев, имевший авторитет среди солдат, вошел туда. Он был связан с Пресненским Советом. Посыльные сообщили Родичеву, что отряд прохоровских ткачей наткнулся у Никитских ворот на сильную заставу Александровского училища; отряд не может двигаться дальше, к Кремлю, поскольку выход на трамвайное кольцо «А» перекрыт пулеметами, установленными юнкерами в трехэтажном доме. Без артиллерии эту заставу сбить невозможно. Командир Пресненского отряда просит у нас помощи.

Родичеву не удалось получить согласия бригадного комитета на поддержку восставших, и тогда мы решили действовать самовольно. Сначала двинулась в город наша 5-я батарея из двух пушек; я командовал первым орудием. Позже вышли 4-я и 6-я батареи.

Отстранив часового у ворот, мы выкатили пушки на четверках сильных лошадей и двинулись по направлению к Никитским воротам, где засели юнкера. Наш путь лежал мимо Ваганьковского кладбища и Пресненской заставы.

На улицах было много рабочих с винтовками и красными повязками на рукавах пальто и курток. У Пресненской заставы строилась баррикада. Мужчины, женщины, даже дети подносили бревна, мешки с песком, какие-то бочки, ящики, ссыпали с носилок булыжник. Ребятишки с озорными криками шныряли повсюду. Они окружили нашу батарею и шли следом за ней, подняв такой гам и свист, что закладывало уши. Появление артиллерии вызвало ликование среди восставших.

— Ура артиллеристам!

— Теперь юнкерам крышка!

— Долбаните их, ребята, как следует!

Радостный подъем, уверенность в победе передались и нам. Мы готовы были разгромить всех юнкеров и жандармов в Москве, если те не сложат оружия.

Уже смеркалось, когда мы достигли Никитских ворот. Оттуда доносились стихающая винтовочная пальба и перестук пулеметов. Я доложил командиру красногвардейцев о прибытии двух орудий. Нам выделили отряд в полтораста штыков. Для стрельбы было уже темновато, и мы заночевали в магазине возле Никитских ворот, выставив возле орудий охрану. Юнкера до утра тоже затихли.

На рассвете провели разведку. Выяснилось, что из трехэтажного углового дома в конце Никитского бульвара (сейчас там стоит памятник Тимирязеву) пулеметы юнкеров простреливают всю улицу, за исключением тротуара с левой стороны. По нему-то и решили подкатить орудие на прямую наводку.

Когда посветлело, я приказал расчету первого орудия начать подкат. Восемь сильных солдат легко передвинули пушку по тротуару. Юнкера сразу открыли бешеный огонь из пулеметов и винтовок. У нас убило двух ездовых, двоих из отряда прикрытия ранило.

Рабочие контролировали Большую и Малую Никитские улицы, Спиридоновку, но выход на бульвар был закрыт. Стоило высунуться из-за дома — пулеметная очередь тотчас хлестала в угол, выкрашивая кирпичную кладку.

Орудие мы подкатили к дому юнкеров метров на двести. Первым же снарядом заставили замолчать пулемет на втором этаже, следующим снарядом подавили тот, что бил с нижнего этажа. Но тут заговорил еще один пулемет, с третьего этажа. Этот оказался на удивление живучим. Мы стреляли и стреляли, а уничтожить его не удавалось. Пришлось подкатить с Малой Никитской второе орудие.

Бой шел несколько часов. К вечеру трехэтажный особняк, в котором сидели юнкера, загорелся. Вспыхнуло пламя и в соседнем шестиэтажном доме (ныне там размещается ТАСС). Красногвардейцы опять двинулись на штурм и на этот раз почти без потерь овладели всем районом Никитских ворот, Тверским и Пречистенским бульварами.

Так была уничтожена застава Александровского военного училища. Юнкера потеряли здесь около ста человек убитыми, многие сдались. Это был самый упорный бой в нашем районе. Потом рабочий отряд разделился и двинулся по трем направлениям: на Тверскую, на штурм Александровского училища, где еще находились остатки юнкеров, и к Кремлю, в котором тоже сидели и ожесточенно отстреливались юнкера.