Сколь это по-немецки - [129]
Позже, заметно позже, Паула сказала Дафне: Знаешь, ты чуть не дала мне ускользнуть, после того как мы встретились. Чуть-чуть. Показав на пальцах, насколько близко они были к тому, чтобы расстаться.
Я? сказала удивленная Дафна.
Только ли тогда нельзя положиться на воспоминания, когда они служат объяснением?
Но ты потеряла из-за нее голову, сказал Дитрих.
Она мне понравилась.
Ты потеряла из-за нее голову. Позволила ей перетянуть себя на их сторону.
Нет.
Ты нашла ее… как бы это выразиться… неотразимо притягательной.
Разве мы это уже не проходили?
Извини.
Ты явился сюда что-то у меня попросить. Опять что-то требовать.
Нет.
Вопросы будут?
Да нет.
Никаких вопросов?
Нет.
Надолго ты?
Если меня приютишь, на день-другой.
И все?
Да.
И потом я свободна. Свободна безмятежно продолжать свою жизнь.
Обещаю.
На следующий день, когда Дафна и Дитрих отправились на пляж, дверь в смотровую башню на мосту вновь была распахнута настежь. Привет, Готфрид, крикнула она, и Готфрид сбежал по лестнице вниз. Они стояли, болтая, пока какой-то корабль не подал сигнал, что хочет войти в бухту. Нам можно подняться и осмотреть диспетчерскую? спросил Дитрих, и, к удивлению Дафны, Готфрид сказал, да.
Пока она сидела на стуле, Дитрих и Готфрид беседовали обо всем на свете. Она никогда не видела Готфрида таким воодушевленным, столь общительным, столь расположенным отвечать на вопросы о себе, о своей семье, о том, что ему нравится или не нравится, и о том, как работает мост. Во всех деталях. Что же замышлял Дитрих?
Вы не позволите мне поднять мост для следующего корабля? спросил Дитрих. Так хотелось бы это сделать. Я всегда любил мосты… а потом, когда они уже уходили, на прощание сказал: Знаете, если я вдруг опять окажусь в этих местах, то обязательно вас навещу, если вы не против.
В любое время, сказал Готфрид. Дверь всегда открыта.
Не всегда, напомнила ему Дафна. Не на прошлой неделе.
Ну и тип, сказал Дитрих, когда они ушли от Готфрида.
А каким был бы ты, если бы провел всю жизнь, поднимая и опуская этот чертов мост?
Они садились в ее машину, когда Дитрих сказал: Я все жду, когда ты заикнешься о визите Паулы.
Откуда ты знаешь?
Кто-то ее узнал.
Рассказывать особо нечего. Она меня навестила. Как — то раздобыла мой адрес… Не ты ли, часом, его ей подсунул?
Но ты не собиралась упоминать о ее посещении.
Так ты здесь для того, чтобы расспросить меня о визите Паулы?
Что вы делали?
Съездили на острова… Целый день разъезжали по ним на велосипедах…
Так.
Говорили о прошлом… О первой встрече… потом о следующих… обо всем… о Швейцарии… друзьях… Ульрихе…
Ты все еще любишь Ульриха?
При чем тут это?
Продолжай…
А, да, так забавно… Дафна рассмеялась… Паула пыталась завербовать Готфрида.
К которому мы только что заходили?
Его самого.
Она же не всерьез?
Паула никогда не шутит. Но я думаю, что делалось это ради меня. Чтобы что-то мне доказать.
Что?
Доказать, что она не отступилась от дела.
Между прочим, Ульрих сейчас на одном из островов… остановился у моих знакомых. Его друзей.
Ты, наверное, собираешься подсунуть ему мой адрес.
Дитрих рассмеялся. Как ты догадалась?
И как он на это среагирует?
Тебе виднее.
Нет. Виднее тебе. Тебе понятнее будущее.
Ну, он либо приедет к тебе, либо нет.
И если приедет?
Ты либо переспишь с ним, либо нет.
И если пересплю?
Он либо пригодится в каком-то еще непонятном качестве, либо нет.
И если пригодится?
Нужно еще посмотреть. На Харгенау особенно не положишься.
А я? Считается ли еще, что на меня можно положиться?
Как на скалу…
Ты имеешь в виду постоянство, а не надежность.
Возможно.
Они были уже у дома, но остались в машине. Действительно прекрасный дом, сказал Дитрих.
Когда мы были вдвоем на острове, сказала Дафна, Паула вытащила пистолет…
Какой модели?
Да я не знаю. Какая разница? Она вытащила его у себя из сумки, как будто это был сюрприз, подарок. Потом, прицелившись в меня…
Где вы в это время находились…
Перестань меня перебивать. Мы были на совсем пустынном в этот час пляже. В общем, она прицелилась в меня со словами: Ты, наверное, не представляешь, как легко было бы нажать на курок…
И что дальше?
Она убрала его обратно в сумку. Я отнеслась к этому как к шутке. Позже, когда мы на обратном пути пили на палубе кофе, она сказала, ты же ведь предавала нас все это время. Я не думала, что она опять вытащит свой пистолет. На самом деле ее высказывание не было вопросом, это была чуть ли не констатация факта. Отнюдь не обвинение. Я сказала, нет. Тогда Паула сказала, что они все время знали об этом. С самого начала.
Почему она тебе это сказала?
Думаю, она приезжала прощаться.
Она возвращается в Швейцарию?
Не знаю.
Она любила тебя.
Я люблю ее, сказала Дафна.
А Ульрих? Не связывает ли он вас по-своему?
При чем тут Ульрих?
Насколько по-другому могло все быть без необходимости менять границы?
Когда Ульрих принял приглашение Эгона и Гизелы провести с ними пару недель на вилле, которую они сняли на весь сезон возле самого пляжа одного из Восточных Фризских островов, не было ли у него на уме чего-то еще?
Гизела, встречая его на берегу: я чуть не забыла, что ты приезжаешь в три. Что, у меня и вправду ветер в голове, как считает Эгон?
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.