Сколь это по-немецки - [128]

Я уже не помню, сказала она, глядя куда-то вдаль.

Конечно, помнишь.

Я уже не помню.

Если ты хорошенько сосредоточишься, все вернется назад.

Только ли тогда нельзя положиться на воспоминания, когда они служат объяснением?

Конец лета. То тут, то там можно видеть, как молодая женщина с серьезным лицом, одинокая, пытается еще на один день продлить уходящее лето. Лицо обращено вверх, к солнцу, глаза закрыты.

Массивная бетонная раздевалка напоминала бункеры времен Второй мировой войны, в которых в детстве играла Дафна. Несмотря на хмурое небо, на пляже было несколько десятков человек. Кое-кто в рубашках и брюках. Но, несмотря на холод, почти все женщины были в купальниках, одни лежали на разостланных полотенцах, другие прятались от сильных порывов ветра в больших плетеных пляжных креслах. Ни радиоприемников. Ни детей. Каждый старался тщательно соблюдать дистанцию между собой и соседом на этом маленьком овальном пляже, напоминавшем, если смотреть из раздевалки, огромный отпечаток мужского каблука.

Конец лета, теперь уже два года тому назад. Зеленые металлические двери в раздевалку закрыты. Открыты только дверь в офис и дверь, ведущая в женскую раздевалку и туалет. Желавшим облегчиться мужчинам приходилось огибать здание и там, обосновавшись у одного из закрытых входов, осторожно орошать выставленные в нем рифленые металлические щиты. По обесцвеченности ведущих к входам ступенек можно было судить, что эта практика носила достаточно общий характер.

Дафна взяла с собой книгу. Выбрала себе на пляже место. Каждые несколько минут облака относило на восток и сквозь них прорывался солнечный свет. Справа от нее оживленно беседующая пара. Пока мужчина говорил, его взгляд, словно сорвавшись с цепи, обшаривал все вокруг, каждые несколько секунд останавливаясь на Дафне, затем стремительно перебегая на раздевалку, потом на большого добермана, носившегося без хозяина по песку как бешеный, потом на двух девушек в купальниках, которые лежали на одном полотенце, в то время как их маленький черный пудель, встревоженный неистовым поведением большого пса, путался у них между ног. Затем мужчина опять бросал взгляд в ее направлении, возможно, пытаясь разобрать название книги. До нее долетали лишь обрывки их беседы. Конечно, охотно схожу, в какой-то момент сказал мужчина.

Позже, когда она опять посмотрела в их сторону, мужчина — неотрывно глядя на нее — собирался уходить… Она взглянула на женщину, которая явно собиралась остаться.

Дафна оставалась на пляже еще целый час, пока внезапно хлынувший ливень не загнал всех под крышу раздевалки, где они и столпились тесной группой в облицованном желтой плиткой проходе на женскую половину. Потом, в пять, когда сторож закрыл вход, большинство оставшихся ринулось в соседний офис, большую Г-образную комнату с деревянными скамьями, несколькими обшарпанными конторскими шкафами, автоматом для продажи сигарет и — на металлической полке над огромным старым письменным столом — набором аппаратуры для публичных выступлений, массивный старомодный микрофон из которого был установлен на столе.

Дафна оглянулась в поисках женщины, которая осталась на пляже после ухода своего друга или знакомого. Не заметив ее, она решила, что та ушла незадолго до начала ливня. Исходное нежелание Дафны обращаться к молодой женщине, когда та вдруг появилась в офисе, объяснялось не внезапной потерей самообладания или робостью. На мгновение ей показалось, что она забыла свою роль.

Как же она тогда завязала беседу?

Это сделала не Дафна. Это сделала та, другая женщина. Другая, тогда еще безымянная женщина заговорила о ливне. Дафна заговорила о раздевалке, напоминавшей ей о бункере, в котором она играла в детстве. А где вы росли? Невинный вопрос. Она назвала деревню рядом с французской границей. Надо же. Я очень хорошо знаю эти места. Я прожила несколько лет в городе неподалеку оттуда.

Когда дождь кончился, они вдвоем отправились к воде, а дальше женщина повела ее вдоль узкой дамбы, которая тянулась к видневшейся вдалеке группе больших зданий. На одном из них Дафна заметила солнечную батарею. Ветер стих, но море оставалось неспокойным. С дамбы, которая была еще не достроена, несколько немолодых мужчин удили рыбу. Они продолжали свой путь, пока не добрались до ограды из проволочной сетки, которая окружала пять или шесть с виду общественных зданий.

Давайте посмотрим поближе, сказала женщина Дафне. И они пошли по тропинке, протоптанной вдоль отходящей под прямым углом от мола проволочной ограды. На самом деле — за неимением чего-либо другого — они обе, похоже, были рады этой разведке, поскольку она сулила им какое-то занятие. Проволочную ограду поддерживали утопленные в бетоне тяжелые металлические трубы, установленные через каждые три или четыре метра. Заметив в ограде прореху там, где кто-то, чтобы пробраться внутрь, перерезал сетку вдоль вертикального металлического столба, причем так, чтобы это по возможности не было видно, женщина предложила Дафне посмотреть, что находится внутри. Она не сказала: Давайте зайдем. Она просто сказала: Почему бы не посмотреть? Здания казались безлюдными. Паула со знанием дела схватилась за разрезанный край сетки и оттянула его так, что открылся проход.