Скобелев: исторический портрет - [25]

В литературе не раз делались попытки ответить на вопрос, почему у Скобелева сложилась привычка быть во всем белом. Указывали на его нелюбовь к черному цвету и пристрастие к белому. Тот же Немирович-Данчекко зафиксировал следующий, широко, впрочем, известный факт (под Плевной). «Скобелев был очень суеверен. Накануне отец ему подарил черный теплый полушубок, в котором его контузили — тотчас же. Через два дня он опять надел его — его контузили опять». Причиной этих контузий Скобелев считал черный цвет полушубка. Известен также случай, когда Скобелев выругал денщика, подавшего ему белый китель с черным пятном. Генерал сказал, что это пятно — место, куда может попасть пуля. Указывали (например, Н.Н.Кнорринг) и на эпизод из академической жизни Скобелева, когда во время практических занятий он квартировал у крестьянина Никиты, жившего на берегу Финского залива. Помогая хозяину в заготовке жердей для крыши, он чуть не утонул в трясине. Вытянула белая лошадь. «Она спасла меня. Я никогда ее не забуду. Если где придется мне на лошади ездить, так, чтобы мне твою сивку помнить, всегда буду белую выбирать», — сказал Скобелев Никите.

Но все это не объясняет, почему одетый во все белое генерал неизменно был впереди, даже, как казалось многим, без нужды, как бы вызывая на себя неприятельский огонь. Между тем вопросы эти — белая одежда и поведение во время боя — связаны. Наиболее убедительное объяснение, которое почему-то осталось незамеченным писавшими о Скобелеве, дал его академический профессор А.Витмер. Белый на белом коне — прекрасная цель. «Зачем так бравировал умный, расчетливый Скобелев? — ставит вопрос Витмер. — Чтобы действовать на войска, импонировать им своим бесстрашием? Очень может быть… Но достаточно раз, два выказать перед войсками свое бесстрашие, а не представлять из себя постоянно заметной цели. Не было ли здесь и другого рода соображения?» Отвечая на этот вопрос, Витмер рассказывает о рекомендациях, которые он давал в своих лекциях офицерам — слушателям академии. Из множества храбрецов наполеоновской эпохи выделялись своей картинной храбростью два — Мюрат и Милорадович. Они гарцевали впереди цепей в своих ярких костюмах, и никогда их не поражала пуля, а вокруг пули поражали всех. Ермолов говорил: чтобы быть ординарцем у Милорадовича, надо иметь не одну жизнь, а две. Разъясняя обязанности офицера Генерального штаба, Витмер особенно рекомендовал рекогносцировки неприятельских позиций с близкого расстояния, что сберегает людей и решает бой. В этом, конечно, есть риск, но он нужен и не так велик. Хотя Мюрат и Милорадович считались заговоренными, здесь не было ничего чудесного, наоборот, в основе была естественная причина. «Чтобы понять ее, взгляните на мишень после продолжительной стрельбы, — пояснял я. — Вы увидите, что мишень вся испещрена пулями, а самое яблоко, та точка, куда все метили, осталась нетронутой. Такое яблоко во время боя, когда дистанция определена неточно и стрелок лишен хладнокровия, представляет собой человек, которого стараются снять с седла. Пули жужжат вокруг него, а сам он остается невредимым. Вот почему и Мюрат, и Милорадович оставались точно заговоренные… Поэтому-то и рекомендую вам, господа, делать рекогносцировки с самых близких расстояний не только во имя долга, но и потому, что это совсем не так опасно, как кажется с первого взгляда». И в подтверждение Витмер ссылался на собственный опыт участия в польской кампании 1863 г., когда польский «наиперший стршелец» несколько раз, как рассказывали поляки после боя, «визировал пана» в белом кителе и не попал. Погиб лишь конь.

Очевидно, рекомендации Витмера запали в сознание Скобелева, а после их удачного практического испытания такое поведение вошло в привычку. Кроме того, белый конь всегда символизировал победу. Выезжая в бой на белом коне, Скобелев как бы бросал неприятелю вызов, заявляя о своем намерении победить. Но в любом случае нужно огромное самообладание, чтобы сознательно сделать себя мишенью для неприятельских пуль. Этим Скобелев заслужил безграничное доверие и любовь солдат. Его боевой ритуал получил широкую известность и оброс в дальнейшем подробностями, придававшими ему легендарный характер и сообщавшими славе Скобелева в глазах широкой публики своеобразное обаяние и налет некоей таинственности.

Нужно отдать Скобелеву справедливость: он никогда не старался представить себя сверхчеловеком, которому чужд страх и который отличается от массы обычных людей особыми, данными природой свойствами. Когда его спрашивали о сущности человеческой храбрости и, случалось, высказывали мнение, что есть люди, которые ничего не боятся, не испытывают страха смерти, он отвечал:

— Плюнь в глаза тому, кто скажет, что он ничего не боится. Боятся все. Но трус не может совладать со своим страхом, он поворачивается и бежит, тогда как храбрый человек находит в себе волю подавить, преодолеть страх и, несмотря на опасность, заставляет себя идти вперед.

Из разъяснений Скобелева следовало, что различие между мужественным, храбрым человеком и трусом заключается не в том, что второй испытывает страх, а первому он якобы не присущ, чужд. Страх — естественная реакция на угрожающую человеку смертельную опасность и потому присущ всем людям. Различие состоит в присутствии или отсутствии достаточной силы воли и чувства долга, необходимых для преодоления страха. И это различие между людьми, как правило, не врожденное, а воспитывается сознательным отношением к выполнению воинского долга и долгим опытом боевой жизни.