Склифосовский - [12]

«Состояние Ваших дел очень мучает и Артамона. Вы понимаете, что я знаю все это от моего мужа, ибо я не имею возможности его видеть. Он умоляет Вас не тратить на него более 500 руб. в год».

Для сравнения можно взглянуть, сколько стоили в Москве фрукты летом 1828 года, о чем свидетельствует в письме небедный почтмейстер Александр Булгаков:

«…фрукты ужасно дешевы. Я купил 25 слив, 25 персиков, 25 абрикосов, 500 шпанских вишен и дыню (да все это отборное) и за все заплатил только 20 рублей».

Если разделить даже 27 тысяч на 100 (именно столько мальчиков в среднем постоянно проживало в приюте) — то получается 270 рублей в год на ребенка. Крайне скудно, даже если потратить всю сумму только на еду, а ведь дети к тому же одевались и получали образование, причем не самое плохое.

В список обязательных наук для сирот входили начальные правила грамматики, арифметика, чистописание, священная история, катехизис и музыка. Лучшим воспитанникам давали возможность поступить в Одесскую гимназию или даже в высшее учебное заведение — знаменитый Ришельёвский лицей, созданный указом царя, но стараниями все того же Дюка Ришельё.

Коля Склифосовский сразу же обратил на себя внимание своей образованностью. Отец успел обучить его не только умению читать и писать на русском языке, но и началам естественных наук.

Дальнейшее обучение мальчика проходило в открытой в 1848 году на Старопортофранковской улице Второй мужской гимназии. С первых дней своего существования она зарекомендовала себя, как одно из наиболее значительных общеобразовательных учреждений в Одессе.

Учебная программа в гимназиях того времени сильно отличалась от того, что принято в современных общеобразовательных школах. Из 29 часов недельной учебной нагрузки 18 часов посвящалось изучению языков: русского, латинского, греческого, немецкого и французского. Кроме того, гимназисты изучали предметы естественно-научного цикла и некоторые общеобразовательные дисциплины. Гимназическое образование по своему уровню немного приближалось к университетскому. Выпускники гимназий готовились к государственной службе или направлялись в высшие учебные заведения Российской империи. Как правило, они достаточно свободно владели иностранными и древними языками, имели хорошую подготовку по общественным и естественным дисциплинам.

Кстати, в самом приюте музыке сирот обучал очень известный и уважаемый в Одессе человек, преподаватель Ришельёвского лицея Викентий Филиппович Пахман. Он приходился отцом знаменитому и скандальному пианисту первой половины ХХ века Владимиру де Пахману.

Викентий Филиппович был не музыкантом, а юристом, но музыкальный его талант безмерно восхищал современников. Скорее всего, именно он привил Склифосовскому любовь к музыке, которая потом проявлялась всю жизнь.

Известен размер годового жалованья Викентия Пахмана, которое он получал от приюта, — полторы тысячи рублей ассигнациями в год. Ассигнационный рубль — это примерно 33 копейки серебром, значит, получал он 500 рублей, что вовсе не так уж много. Но даже если его оклад являлся самым большим из всех сотрудников, все равно становится ясно, что на одном базовом финансировании сиротский дом выжить бы не смог. Конечно же, не обходилось без помощи благотворительных обществ и частных меценатов. Имена некоторых из них остались в одесской топонимике, например Маразлиевская улица, названная в честь филантропа Георгия Григорьевича Маразли, который щедро вкладывал личные средства в воспитание сирот. Известно и много других благотворителей. Вообще, при всех невзгодах, войнах и эпидемиях, сиротам в Одессе жилось, пожалуй, лучше, чем во многих других городах. Об этом свидетельствует анализ отчета Одесского общества попечения о смертности младенцев в сиротских домах за четырнадцатилетний период. Да, она была ужасающе высокой, порой достигая 69 процентов. Но даже эта цифра оказывается значительно ниже, чем в других подобных заведениях России и Европы. Так, например, смертность в Парижском воспитательном доме составляла в этот же период 87–90 процентов. Возможно, здесь сыграли роль хороший одесский климат, развитая экономика, а еще — добродушие жителей, которые охотно помогали маленьким бедолагам.

Несмотря на все плюсы, Коля Склифосовский, конечно, не считал годы пребывания в сиротском доме светлым периодом. Владимир Кованов в своей книге сообщает о «черствых наставниках», а также товарищах, «которые заставляли его совершать грубые шалости, несовместимые с его понятиями, сложившимися в здоровой домашней среде».

Но наш герой отличался очень волевым характером. Увлекшись не на шутку науками — и естественными, и гуманитарными, — он ощутил острую нужду в книгах. И самостоятельно решил эту проблему, начав зарабатывать на их покупку. Еще не окончив гимназии, он уже постоянно давал уроки в богатых домах. В эти же годы произошел окончательный выбор профессии.

Помимо рассказов матери об эпидемиях, которые он хранил в памяти, на него мог повлиять и тот факт, что сиротский приют был связан с фельдшерской школой. Туда периодически отправляли способных воспитанников. Но масштаб его личности заставлял думать об университете. К этому он целенаправленно готовился, покупая дорогие книги вместо того, чтобы тратить деньги на развлечения, сообразно своему юному возрасту.