Склад = The Warehouse - [12]

Его работа состояла главным образом в том, чтобы говорить людям, где стоять, когда возвращаться в камеры, и поднимать то, что они уронили на пол. Всего этого он терпеть не мог. Он до того ненавидел свою работу, что иногда по вечерам, приходя домой, сразу ложился в постель, зарывался в подушку, и ему казалось, что в животе у него разверзается яма, в которую сползает все остальное тело.

В последний день, когда Пакстон подал уведомление, что через две недели прекращает работу, его начальник пожал плечами и велел ему идти домой, и этот день стал лучшим днем его жизни. Он дал себе обещание никогда не работать в месте, где ему придется перед кем-то отчитываться.

И все же.

Пакстон полистал буклет и перечитал раздел, посвященный работе в охране. По-видимому, Облако имело свою собственную команду, в задачи которой входили досмотр и наблюдение за качеством жизни, а в случае реальных преступлений вызывали представителей местных правоохранительных органов. Он посмотрел в окно на плывущие пустые поля и попытался представить себе эти местные правоохранительные органы.

С небольшой возвышенности открылся вид на территорию, прилегающую к Материнскому Облаку.

По ней было разбросано несколько зданий, но в центре, рядом с полем, с которого взлетали дроны, проносившиеся по небу туда-сюда, стояло здание настолько большое, что заслоняло часть территории, которую поэтому приходилось рассматривать по частям. Та часть, которую видел сейчас Пакстон, была гладкой и плоской. Между этим огромным зданием и окружающими его меньшими тянулись извивавшиеся по земле трубы. Архитектура отдавала одновременно детскостью и бесчеловечностью, как будто здания наскоро и беззаботно сбросили с неба.

Женщина в белой рубашке поло, прежде делавшая объявления, встала с места и сказала:

– Внимание.

Цинния все еще спала, поэтому Пакстон наклонился и сказал:

– Э-эй.

Она не пошевелилась, и он прикоснулся пальцем к ее плечу и слегка надавил. Она вздрогнула и выпрямилась в кресле, широко раскрыв глаза. Пакстон поднял руки ладонями наружу.

– Извините. Представление начинается.

Она вдохнула носом, кивнула и покачала головой, как будто пытаясь избавиться от какой-то мысли.

– В Материнском Облаке три общежития: Дуб, Секвойя и Клен, – сказала женщина. – Пожалуйста, слушайте внимательно, я сейчас прочитаю список, кто где будет жить.

И стала читать фамилии.

Афелия, «Дуб»

Бронсон, «Секвойя»

Созентино, «Клен»

Пакстон ждал своей фамилии ближе к концу списка, упорядоченного по алфавиту. Наконец: «Дуб». Он повторил про себя: «Дуб», «Дуб», «Дуб».

Он повернулся к Циннии, рывшейся в сумочке и явно не слушавшей.

– Вас назвали? – спросил Пакстон.

– «Клен», – ответила она, не поднимая глаз.

«Плохо», – подумал Пакстон. Что-то в Циннии ему нравилось. Она казалась внимательной. Участливой. Он не собирался рассказывать ей историю «Идеального Яйца», но оказалось, что, рассказав, испытал какое-то облегчение. Она была по-своему красива, но это не отталкивало. Длинные худые конечности приводили на ум сравнение с газелью. При улыбке ее верхняя губа образовывала выгнутую вверх дугу. Улыбка была добрая, и ему хотелось видеть ее.

Может быть, «Клен» и «Дуб» поблизости друг от друга?

Эта мысль ему понравилась. Он хотел сказать, что она неожиданна, но это было не так. Эта мысль вошла в автобус вместе с ним и сидела рядом с ними до настоящего момента. Все должно было измениться. Новая работа и новое место проживания – все сразу. Сейсмический сдвиг в ландшафте его жизни. Он обнаружил, что не может дождаться прибытия на место и в то же время надеется, что автобус развернется и поедет в обратную сторону.

Он говорил себе, что останется здесь ненадолго. Что это лишь временно, но прежде он так же думал и о тюрьме. Только на этот раз надолго он точно не останется.

Автобус подъехал к ближайшему зданию, большой коробке с зияющей пастью, в которую уходила дорога. Внутри она разбегалась на десятки разветвлений. Почти все они были заняты тягачами с прицепами, выполнявшими медленные перемещения, напоминающие танец, под металлическим сканером, нависавшим над ними. Пакстон не видел выезжавших отсюда грузовиков. Вероятно, для этого предназначалась другая дорога.

Автобус повернул направо в особое ответвление, где не было грузовиков, быстро оставил тягачи позади и остановился на площадке среди таких же автобусов. Женщина, прежде делавшая объявления, встала и сказала:

– При выходе из автобуса получите наручные часы. Раздача займет несколько минут, так что сидящие в задней части автобуса не беспокойтесь. Все скоро выйдете. Спасибо, и добро пожаловать в Материнское Облако!

Сидевшие в автобусе встали и стали снимать с полок свои вещи. Цинния продолжала сидеть, глядя в окно на другие автобусы, на крышах которых черные солнечные панели поблескивали в свете фонарей.

Пакстон подумал, не пригласить ли ее выпить. Как было бы хорошо вместе познакомиться с кем-нибудь еще. Но Цинния была красива, может быть, слишком красива для него, и он не хотел омрачать первый день здесь ее отказом. Он встал, достал сумку и посторонился, пропуская ее к выходу.

У автобуса стоял высокий мужчина с седыми волосами, собранными в аккуратный конский хвост, в белой рубашке поло, а рядом с ним высокая чернокожая женщина с пурпурной косынкой на голове и с коробкой в руке. Мужчина задавал вопросы, прикасался к экрану планшета, потом тянулся к коробке и что-то давал каждому выходившему из автобуса. Дошла очередь и до Пакстона. Мужчина спросил его фамилию, сверился с компьютером и дал ему наручные часы.