Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2 - [9]

Внимательное прочтение текстов договоров Руси с греками убеждает в безусловной ошибочности утверждений, что атрибутом Волоса является золото и что определение его («скотий бог») надо понимать в значении «бог денег, богатства». Авторы этих утверждений позднее косвенно отказались от них, указав в другой работе на связь с золотом балтославянского бога-громовика и трактуя Волоса (и его аналогов) как бога «скота» в значении «домашние травоядные животные» (Иванов, Топоров 1974: 45, 82, 137, 138, табл. 1 на с. 138–140).

Золото, и в частности золотые обручи (браслеты), должно быть включено в число бесспорных атрибутов Перуна; определение же Волоса как «скотьего бога» нуждается в разъяснении. Безусловно, исходно он был богом – покровителем домашнего скота, причем первым номером в ряду животных, находящихся под его покровительством, стояли кони (быки были особенно тесно связаны с культом бога-громовика); остальные домашние копытные были в сакральном отношении второразрядными. Есть серьезные основания полагать, что северный аналог киевского Волоса – ростовский Велес – мыслился в виде медведя, хозяина лесов. Териоморфность киевского Волоса, предполагавшаяся рядом исследователей на основании общих посылок и косвенных соображений, доказывается путем анализа миниатюр Радзивилловской летописи, где в сцене клятвы Олега «Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом» (ПВЛ 1950а: 25) имеется изображение антропоморфного идола Перуна и змеи у ног Олега, которая не может быть не чем иным, как Волосом. Изображение идола Перуна и отсутствие змеи на миниатюре, иллюстрирующей аналогичную клятву Игоря, соответствует реальной ситуации, поскольку Игорь клялся только перед идолом Перуна (ПВЛ 1950а: 39). Змея у ноги Олега не является его постоянным атрибутом и отсутствует в ряде других сцен с его участием. Вновь она появляется в сцене смерти Олега, где изображена выползающей из черепа коня. Таким образом, многократные попытки доказать змееобразность облика Волоса получают веское подкрепление в миниатюрах Радзивилловского списка ПВЛ, скопированных с миниатюр Владимирского свода 1212 г. Несомненно, летописец и художник начала XIII в. были уверены в антропоморфности кумира Перуна и в змееобразности Волоса. Вероятно, миниатюрист также полагал, что Волос-змей, покровитель скота и особенно коней, и змея, жившая в черепе коня и ужалившая Олега, – существа тождественные или родственные.

Однако, приводя данные, доказывающие реальность давно намеченной связи Волос – змей – конь, приходится признать, что эта сакральная связь мало объясняет то высокое положение, которое занимает (в паре с Перуном) фигура Волоса в текстах договоров Олега и Святослава с греками, и не отвечает на вопрос, почему фигура «скотьего бога», не допущенного в официальный пантеон Киевской Руси в эпоху самого яркого (и последнего) расцвета язычества при Владимире (980–988 гг.) и не упомянутого в тексте подобного договора и клятвы Игоря с дружиной (944–945 гг.), была столь актуальной при заключении договоров с греками Олега (907 г.) и Святослава (971 г.).

Можно считать установленным, что связанный со змеем Волос/Велес в представлении большей части восточного славянства и балтов относился либо к разряду низших, в известной мере «оппозиционных небу» демонов недр и воды, либо если и поднимался на более высокий уровень (бога? – хотя он так ни разу не именован в ПВЛ, в отличие от Перуна), то все же сохранял известную оппозиционность по отношению к светлым богам, и сочетание его с ними было нежелательно. Однако остается неясным, почему в одних случаях эта «оппозиционность» преодолевалась и на первое место выступала взаимосвязанность и взаимодополняемость Перуна и Волоса (как мы имеем это в договорах Олега и Святослава), а в других оставалась непреодоленной (договор Игоря, пантеон Владимира).

Обратим внимание на следующие обстоятельства. Волос-змей, демон – покровитель скота, и в особенности коней, оказывался фигурой, необходимой в формуле клятвы в тех двух случаях, когда договор с греками заключался за морем, когда всему русскому войску предстояло еще везти всю добычу через опасное море, когда морские суда играли решающую роль в проведении и завершении похода (эпизод с кораблями на колесах, обеспечивший Олегу победу под Царьградом, эпизод с оснащением Олеговых кораблей парусами для обратного пути, отказ Святослава идти обратно «на конехъ» и гибельное для него предпочтение «лодей»). Игорь же после поражения 941 г. отказался от морского похода в 944 г. из страха перед военными операциями на море («ли с моремъ кто светенъ?»), и договор его заключался через послов, которые сначала приехали из Царьграда в Киев, а потом, для окончательного оформления текста, – из Киева в Царьград. И хотя окончательное оформление договора происходило в Царьграде, однако несомненно, что основные его пункты и клятвенные формулы были согласованы еще в Киеве, поскольку христианская часть Руси клянется в договоре киевской церковью Святого Ильи. После заключения договора, уже в Киеве, Игорь «и люди его» поднялись на холм и там «ратифицировали» договор, положив оружие и золотые обручи перед идолом Перуна.