Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1 [заметки]

1

На этот счет можно привести любопытное свидетельство самого Д. А. Мачинского о Л. И. Крушельницкой, известной исследовательнице кельтских памятников Прикарпатья, с которой он поддерживал дружеские отношения. Л. И. Крушельницкая, происходившая из семьи видных деятелей украинской культуры Львова, потерявшая почти всех своих родственников в репрессиях 20–30-х гг. XX в., спаслась, по ее словам, «зарывшись в землю», т. е. став археологом.

2

См. статью Н. Ю. Смирнова «Археолог Алексей Владимирович Мачинский» в: Ладога и проблемы древней и средневековой истории северной Евразии / Сборник статей по материалам XIX и XX Чтений памяти Анны и Дмитрия Алексеевича Мачинских. СПб.: Нестор — История, 2016. С. 6–43.

3

Впервые: Юность. 1992. № 3. С. 66–70.

4

Впервые: Скифы. Сарматы. Славяне. Русь. Сборник археологических статей в честь 56-летия Дмитрия Алексеевича Мачинского / Под общ. ред. М. Б. Щукина (Петербургский археологический вестник. № 6). СПб.: Фарн, 1993. С. 7–12. Ссылки приведены в соответствие с Библиографией, прилагаемой к данному тому.

5

Подробнее об этом см.: Щукин М. Б. Проблема бастранов и этнического определения поянешты-лукашевской и зарубинецкой культур // Скифы. Сарматы. Славяне. Русь. С. 89–95 (Щукин 1993).

6

Впервые: ΣΥΣΣΙΤΙΑ. Памяти Юрия Викторовича Андреева / Отв. ред. В. Ю. Зуев. СПб.: Государственный Эрмитаж; Алетейя, 2000. С. 45–70.

7

Приношу глубокую благодарность Ю. Ю. Пиотровскому, А. Д. Резепкину и В. А. Трифонову за многочисленные консультации по различным вопросам майкопской проблематики.

8

Приведенная Б. В. Фармаковским фотография сделана с такой точки, что Казбек искусственно превращается в гору с двумя равными по высоте вершинами (Фармаковский 1914, табл. XXV, 1).

9

Прометей прикован к Кавказу в другой трагедии Эсхила — «Освобождение Прометея», тогда как местом действия «Прометея Прикованного» является безвестная скала в Скифии. Д. А. Мачинский впоследствии отдавал себе отчет в допущенной здесь неточности, которая, впрочем, никак не влияет на результат рассуждений, ибо Кавказ действительно назван в «Прометее Прикованном» высочайшей из гор, на вершинах которой берет начало впадающая в море непреодолимая вброд река Гибрист.

10

Обратим внимание на то, что бог-герой на рассмотренной выше печати из Ме-сопотамии (рис. 7: 1) заключен во впадине между двумя вершинами горного массива; не древнейшее ли это изображение мифа о «пра-Прометее» и не является ли двувершинный горный массив геометризированным изображением Эльбруса?

11

С меньшей вероятностью можно предполагать, что вторая (меньшая) река — это Риони (древний Фасис). Это было бы допустимо, если бы у истоков Риони имелась вечноснежная гора с двумя одинаковыми вершинами. Тезис о двукратном изображении Эльбруса мог бы быть поставлен под сомнение и при наличии такой горы у истоков Ингури. Но пока о существовании подобных двойников Эльбруса нам не известно.

12

Ввиду важности максимально точного определения вида животного остановимся на этом подробнее. Б. В. Фармаковский (1914: 59) считал, что на сосуде изображен «дикий осел (онагр)» — т. е. кулан. Позднее М. И. Ростовцев (Rostovtsev 1922: 22–23) склонялся к тому, что это «скорее лошадь Пржевальского». По мнению зоолога Н. К. Верещагина (Верещагин 1959), несомненно знакомого с определением Б. В. Фармаковского, изображенный жеребец более всего напоминает тарпана (equus caballus gmelini). К сожалению, тарпан — истребленный вид, а сохранившиеся его описания и изображения недостаточно точны и информативны, да к тому же сделаны в XVIII–XIX вв., когда внешний вид диких тарпанов был, вероятно, несколько изменен смешением с одичавшими домашними лошадьми. Если исходить при определении из облика ныне существующих диких лошадей Евразии, то стоит попытаться определить, на кого больше похож изображенный жеребец — на кулана-онагра (equus hemionus) или на лошадь Пржевальского (equus Przewalskii). (Отметим, что тарпан, по мнению зоологов, чрезвычайно похож на лошадь Пржевальского, а возможно, это просто подвиды одного вида.) Несомненно, более короткими ушами, более короткими и толстыми ногами, более низкой посадкой шеи и головы, большим размером и длиной головы по отношению к телу, более профилированным нижним контуром головы изображенный жеребец определенно отличается от кулана и по этим же признакам сближается с лошадью Пржевальского. Лишь его хвост с кистью на конце напоминает хвост кулана. Вывод: изображенный на сосуде жеребец значительно более напоминает лошадь Пржевальского (или тарпана), нежели кулана.

13

К слову, нельзя безоговорочно принять наблюдение Б. Е. Дегена, поддержанное Ю. Ю. Пиотровским (Пиотровский 1994: 88), что якобы все копытные на сосуде имеют одинаковую конфигурацию тела и различаются лишь головами, ушами и хвостами; нет, они различаются также изгибом и посадкой шеи, степенью массивности груди и всего туловища, копытами.

14

Убедительность достигается образным и ассоциативным видением, к сожалению развитым у исследователей в разной степени. Одна из целей статьи — выявить и ввести в научный оборот возможные цепочки ассоциаций, приближающие к постижению семантики шедевров из Большого майкопского кургана, каждого в отдельности и в их совокупности.

15

По наблюдениям Ю. Ю. Пиотровского, общее число составных трубок — более шести (Столяр 1996: 60).

16

Благодарю М. Ю. Вахтину, обратившую мое внимание на эту аналогию.

17

Специалисты до сих пор не выработали единого мнения, как называть металл, из которого сделаны орудия, оружие и сосуды майкопской общности — мышьяковистая бронза, мышьяковая медь или даже просто медь (Пиотровский 1996; 1998). Есть серьезные аргументы в пользу и первого и второго термина. Представляется, что в отечественной науке следует остановиться на названии «мышьяковистая бронза». Во-первых, за ним стоит давняя традиция, а во-вторых, именно с изделий из этого сплава в Восточной Европе начинается эпоха, безвариантно называемая «эпохой бронзы», — терминологически странно было бы, если бы эпоха бронзы начиналась с изделий из меди.

18

Впервые: Окуневский сборник: Культура. Искусство. Антропология / Сост. и ред. Д. Г. Савинов, М. Л. Подольский. СПб.: Петро-РИФ, 1997. С. 265–287.

19

Существует мнение, опирающееся на сопоставление сообщений Геродота и Феопомпа об Аристее, что во время второго путешествия он достиг страны гипербореев.

20

Согласно Геродоту, дары стали передаваться от народа к народу после того, как гиперборейские девы Гипероха и Лаодика и сопровождавшие их мужи не вернулись к гипербореям (Hdt. IV, 33).

21

Напомним также, что именно по пути гиперборейских дев (только в обратном направлении) Эсхил отправил безумную деву-телку рогатую Ио.

22

Поражает своей точностью сообщение Плиния о том, что земля гипербореев находится на одной широте с Британией (Plin. NH VI, 219): та часть ХМК, где встречены рассматриваемые ниже культовые изображения, расположена между 52°50´ и 55° с. ш., а римская Британия — между 50° и 55° с. ш.

23

Об этноязыковой принадлежности аримаспов свидетельствует вторая часть этнонима, единодушно производимая от иранского «aspa» — конь.

24

Также и рассказ о золотой стреле Абариса, указующей путь и, возможно, обнаруживающей золото, находит соответствие, с одной стороны — в мифе Авесты о золотой стреле Йимы, царя в арийской «прародине», с помощью которой он «раздвигал землю», и в золотых стрелах на кулахе сакрализованного аристократа из кургана Иссык, а с другой — в практике алтайских лозоходцев, которые с помощью особо изготовленной палочки (ныне заменяемой рамкой) обнаруживали руды и воду.

25

Информация о чакрах, кроме традиционной индо-тибетской литературы, содержится в работах ученых-естественников и психологов (Уотсон 1991; Бреннен 1992; Карагулла 1992; Авадхута 1992).

26

Отметим, что прослеживаемая на изваяниях «дев» система из не более чем 5 верхних чакр (вместо обычных 7, иногда 6–9 индо-тибетской и иных традиций) находит наиболее полное соответствие в системе из пяти верхних центров у индейцев хопи (Аргуэлес 1993: 69).

27

Приношу благодарность научному сотруднику Эрмитажа М. В. Козловской за указанные ею аналогии из Харо-Хото.

28

Вообще визионерские мистические переживания «иной реальности», достигаемые духовной ли работой, природной ли предрасположенностью или приемом галлюциногенов, как показал О. Хаксли, играли большую роль в отборе сакрально предпочитаемых реальных форм и материалов во все эпохи до Нового времени (Хаксли 1994: 72–81).

29

Впервые: Ладога и Северная Евразия от Байкала до Ла-Манша. Связующие пути и организующие центры: Шестые чтения памяти Анны Мачинской (Старая Ладога, 21–23 декабря 2001 г.): Сборник статей / Науч. ред. Д. А. Мачинский. СПб.: Староладожский историко-архитектурный и археологический музей-заповедник, 2002. С. 38–57.

30

Анализ выполнен в отделе научно-технической экспертизы Гос. Эрмитажа страшим научным сотрудником С. В. Хавриным, которому мы выражаем глубокую благодарность.

31

Автор благодарит за консультации Н. А. Боковенко, В. С. Бочкарева, А. Д. Резепкина, К. В. Чугунова.

32

Впервые: История и культура древних и средневековых обществ: Сборник научных статей, посвященных 100-летию со дня рождения Михаила Илларионовича Артамонова (Проблемы археологии. Вып. 4). СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1998. С. 102–117

33

Статья базируется на докладе, прочитанном в ИИМК РАН (Мачинский 1996), и касается предыстории и ранней истории религиозной жизни Скифии, когда во многом была предопределена дальнейшая судьба этой части Евразии. Понятие «Скифия» употребляется в статье в соответствии с теми границами и смыслом его, который был обоснован в предшествующих работах (Мачинский 1988; 1989а; 1993).

34

Мы придерживаемся традиционной датировки путешествия Аристея VII — нач. VI в. до н. э., считая неубедительной попытку его передатировки, см.: Иванчик 1989.

35

Если допустить, что aryamaspa — это испорченное aryanamaspa (с выпадением слога), тогда этноним аримаспы означает «арийские кони», что находит аналогии в названиях других иранских племен, например в этнониме саки, восходящему к иранскому названию оленя-самца (Абаев 1979).

36

Впервые: Боспорский феномен: Колонизация региона. Формирование полисов. Образование государства. Материалы международной научной конференции / Отв. ред. В. Ю. Зуев. Часть 2. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2001. С. 101–108.

37

Более подробное обсуждение этой традиции со ссылками на источники см. в статье, посвященной трехглазым ликам Хакасско-Минусинской котловины (с. 129–144 этого тома).

38

Впервые: Боспор и Северное Причерноморье в античную эпоху: Материалы юбилейного круглого стола, посвященного 10-летию конференции «Боспорский феномен». Санкт-Петербург: Нестор — История, 2008. С. 9–22.

39

См. следующую статью.

40

Мы исходим из датировки «Одиссеи» концом VIII — началом VII в. до н. э.

41

Текст «Одиссеи», за исключением специально оговоренных случаев, цитируется в переводе В. А. Жуковского.

42

Благодарю В. Т. Мусбахову за подстрочный перевод ряда узловых для данной темы мест поэмы, а также за многочисленные консультации и беседы, без которых эта статья вряд ли увидела бы свет в этом году.

43

Аполлоний Родосский в «Аргонавтике» также упоминает о происхождении феаков из капель крови Урана (A. Rhod. IV, 986–987). Ранее в «Одиссее» говорилось о происхождении от Посейдона только правящей династии феаков.

44

Возможно, при записи «Одиссеи» в Афинах при Писистрате описание трагической гибели города было изъято, дабы оставить надежду читателям и не чернить Посейдона, с которым у афинян в прошлом и так были сложные отношения.

45

Если даже допустить, что в «Одиссее» речь идет не о гибели города под большой горой, а всего лишь о сокрытии его от остального мира горой «со всех сторон», то это все равно означает гибель города, отрезанного от возможности мореплавания, земледелия, скотоводства, его полное изъятие из мира людей, т. е. из жизни. Обсуждение перевода и трактовки этой фразы в комментированном издании «Одиссеи» (A Commentary… 1988) будет развернуто позднее, в большой статье.

46

Впервые: Боспорский феномен. Исскусство на периферии античного мира. Материалы Международной научной конференции / Отв. ред. В. Ю. Зуев. СПб.: Нестор-История, 2009. С. 319–355 (совместно с В. Т. Мусбаховой).

47

Все прозаические переводы текстов из «Одиссеи» и трагедий Эсхила, по возможности точные и намеренно не обработанные литературно, сделаны В. Т. Мусбаховой. Ей же в большей части принадлежит новая интерпретация некоторых изображений на серебряном роге из Келермеса. В остальном статья написана при тесном сотрудничестве авторов, однако ответственность за категоричность некоторых сопоставлений и выводов полностью лежит на первом из них. — Д. М.

48

«И никогда бы сам Ясон не увез из Айи великого руна… и не прибыли (они) к прекрасному потоку Океана…»; «Город Айэта, где лежат лучи быстрого Гелиоса в золотом чертоге у брега Океана…» (SC I: 320).

49

Почти через сто лет Х. Хоммель выражается на эту же тему куда неопределеннее: «Следует говорить о владыке царства мертвых (Ахилле), куда нужно добираться либо через Океан, либо через Черное море, либо… через реку, подобную подземному потоку» (Хоммель 1981: 7). В соответствии с текстом «Одиссеи» к Аиду нужно добираться по морю (Черному), затем переправляясь через реку Океан и достигая места слияния двух рек.

50

Это слово однажды употребляется Гесиодом в том же смысле: «И не сажай на могилы, ибо это не хорошо, двенадцатидневного ребенка, что делает мужа лишенным мужества (ἀνέρ’ἀνήνορα ποιεῖ)» (Hes. Op. 750). В словаре Гезихия слово ἀνήνωρ объясняется как «тот, у кого не рождаются дети» (Hsch. a 5071).

51

«По общему мнению всех исследователей, Геродот дает правильное объяснение слову ἐνάρεες: nara — иранское слово, означающее „мужчина“; в данном случае с α (ε) privativum, т. е. не мужчина. Точнее это слово передано у Псевдо-Гиппократа — ἀναριεῖς» (Доватур, Каллистов, Шишова 1982: 305).

52

Возможно, при реставрационной обработке поверхности ритона колонка потемнела и воспринималась всеми как серебряная с незначительными следами позолоты.

53

Мы не подвергаем сомнению давно обоснованные положения, что иконография богини зеркала и ритона сложилась под влиянием образов крылатой Артемиды, Кибелы и, может быть, Горгоны в эллинско-малоазийском искусстве и что, возможно, для заказчика, скифского «царя», эти изображения ассоциировались со скифской Артимпасой или иранской Анахитой.

54

На ритоне сохранилась еще одна сцена, связанная с представлениями греков об Океане. Она занимает пояс изображений, расположенный над изображением богини и, возможно, ближайший к краю ритона (между этим поясом и краем ритона мог бы разместиться еще один сюжетный пояс, однако какие-либо намеки на его существование среди сохранившихся фрагментов ритона отсутствуют; поэтому мы допускаем, что интересующий нас пояс изображений был крайним, а выше располагалась либо гладкая, либо покрытая орнаментом часть рога). На нем помещена повернутая влево фигура маленького человечка, либо всходящего на повозку, влекомую двумя козлами, либо пашущего на козлах (Максимова склонялась к первому варианту, Максимова 1956: 232–34). Перед козлами видны изображения журавлей, один из которых уходит от козлов, а остальные воинственно обращены клювами в их сторону (рис. 28: б). Человечек одного роста с журавлями или даже несколько меньше их. Предполагаем, что это изображение известного античного сюжета о сражении пигмеев с журавлями, который всегда локализуется на окраинах эллинской ойкумены: на юге за Океаном, у истоков Нила, на понтийском побережье Фракии, в Колхиде, в Карии, в Индии (возможно, и на Северном Кавказе — Шталь 1989). По Гекатею Милетскому, пигмеи защищаются от журавлей, «выезжая на бараньих повозках (верхом на баранах)» (F Gr Hist 1F 328a), по другим сообщениям, они земледельцы, а журавли вредят их хлебным полям, живут они в «жирном» плодородном слое земли и воюют с журавлями, выезжая против них на козлах или баранах (Hom. Il. III 5–7; F Gr Hist I 328b; F Gr Hist II 339; Plin. NH IV, 44; NH V, 10; VII 26; Steph. Byz. s.v. Κάττουζα, Μακροκεφαλοί, Ἡμίκυνες; Philostr. Imag. I 5). Сражающимися верхом на козлах с журавлями пигмеи изображены на крайнем нижнем сюжетном ярусе на ножке «вазы Франсуа» (570–560 гг. до н. э.). Вероятно, на крайнем верхнем сюжетном поясе ритона изображен некий ранний вариант этого мифа, указывающий на то, что все изображенное на ритоне происходит на краю ойкумены. Позднее этот сюжет особо популярен на Боспоре в V–IV вв., пелики с его изображением расписывались в Аттике специально для жителей Боспора, где они клались, как и ритон из Келермеса, в погребения (Шталь 1989; Скржинская 2009).

55

В этой связи достаточно упомянуть фрагмент Каллина Эфесского, в котором говорится о приближении войска ужасных киммерийцев (Fr. 5(а) West; пер. С. Р. Тохтасьева: Ныне ж орда киммерийцев ужасных [на них] наступает, см. Тохтасьев 1993: 9).

56

Благодарим за консультации М. Ю. Вахтину и Ю. А. Виноградова.

57

Предлагаемая А. И. Иванчиком более поздняя датировка путешествия Аристея (Иванчик 1989) не имеет под собой серьезных оснований (см. Тохтасьев 1993: 24–30; Щеглов 2001).

58

Существование такого эпитета богини подтверждается свидетельством Страбона о существовании святилища Афродиты Апатурос (Str. XI, 2, 10).

59

Нет оснований для локализации Апатура «на территории хоры Фанагории» (Кошеленко 1999: 149). У Страбона Апатур упоминается после Гермонассы и территориально связан, скорее, с нею (Str. XI, 2, 10).

60

К Астаре обращена посвятительная надпись Комосарии (КБН 1015), жены Перисада I (Яйленко 1995: 238 сл.).

61

Более подробно данная трактовка мифа об Афродите Апатурос была обоснована позднее в: Об одной боспорской реминисценции Гиппонакта / Индоевропейская лингвистика и Классическая филология — XVIII. СПб., 2014. С. 340–354.

62

Это принятая в науке локализация по Кл. Птолемею. Строго говоря, по Anonym. Peripl. 84, роща Гекаты размещается на северо-западной оконечности косы Тендра (Ахиллов бег) и также неподалеку от устья лимана.

63

По Геродоту, в Гилее обитает властвующая над всей «этой страной» Змеедева, соответствующая в греческой мифологии Ехидне, матери пса Кербера и дочери Тартара. Так что места весьма «аидские».

64

Главным памятником их пребывания здесь для эллинов была еще хорошо заметная в V в. до н. э. около Днестра могила (курган) киммерийских царей, погибших в ритуальном братоубийственном сражении накануне ухода своего народа из этих мест (Hrdt. IV, 11). Возможно, это предание могло оказать какое-то воздействия на сложение в Северо-Западном Причерноморье эллинского культа погибших героев (Ахилл, Аякс, Патрокл).

65

«От устья реки Днепр идут Адары (?). Там есть большой залив, называемый Некропилы». «Самый же залив Меотиды тянется в направлении к Некропилам, находящимся близ реки Днепр, и сливается (с ними) там, где древние, прорыв канал, проходили в море» (Константин Багрянородный 1989: 174–175). «Канал» соответствует «рву» Геродота (Hdt. IV, 3).

66

Полагаю, что первая (безосновательная) дата дана исключительно для того, чтобы соответствовать тенденциозной концепции С. Л. Соловьева о заселении Березани не ранее конца VII в., вторая же прочно опирается на данные палеографии и говорит о возможном появлении (вероятно, сезонном) греков на Березани уже в конце VIII в. — Д. М.

67

Впервые: Боспорский феномен. Население, языки, контакты. Материалы Международной научной конференции. СПб.: Нестор-История, 2011. С. 408–421.

68

В 2011 г. исполнилось 70 лет со дня рождения и 30 лет со дня ухода Людмилы Владимировны Копейкиной, посвятившей жизнь раскопкам и изучению материалов Борисфена-Березани.

69

Отметим одно исключение: «Определение Борисфена как civitas в сирийской версии „Хроники“ Евсевия, разумеется, ничего не дает, ибо это лишь эмендация позднеантичного времени, поясняющая читателю, что такое Борисфен» (Яйленко 1982: 266).

70

Приношу глубокую благодарность Ю. И. Ильиной и М. Ю. Вахтиной за чрезвычайно ценные консультации.

71

На первой же странице этого сочинения встречаем категоричное утверждение, что именно от Евсевия «мы также узнали, что метрополией Борисфена был Милет» (Соловьев 2005: 6). У Евсевия подобные сведения начисто отсутствуют, а об основании Борисфена и Ольвии милетянами мы узнаем от Геродота, Псевдо-Скимна, Страбона и др.

72

«Именно борисфениты, главные адепты культа Ахилла в Причерноморье, учредили его на острове Левка с филиалами на территории своего полиса» (Тохтасьев 2010).

73

«С так называемым культовым комплексом Трахтемировского городища связана находка ионийского килика с изображением утки <…>. Этот сосуд находился в помещении № 1 большой наземной постройки, содержавшем жертвенник жаботинского типа, скопление птичьих костей, обломки лепной посуды; здесь же был найден уникальный лепной птицеобразный сосуд» (Вахтина 2005: 315).

74

О перипетиях датировки данного фрагмента см. подробнее в предыдущей статье.

75

Необходимо уточнить время и место изготовления маленького сосуда (MG II, перв. пол. VIII в.?), с 1909 г. хранящегося в Эрмитаже (ныне в ОАМ), и попытаться выяснить состав собрания, откуда он происходит. Б. В. Фармаковский, участвовавший в приобретении сосуда и хорошо представлявший масштаб разграбления приморской части некрополя Березани, был склонен доверять утверждению продавца, что сосуд происходит именно с Березани (Farmakovsky 1910: 227, Abb. 27; Мачинский, Мусбахова 2009). Полная сохранность сосуда предполагает его происхождение из погребения, а его дата близка палеографической дате фрагмента сосуда из поселения на Березани по С. Р. Тохтасьеву. Обнаружение в материалах Березани фрагмента сосуда конца VIII в. позволяет по новому взглянуть на ставившуюся под сомнение находку в Истрии фрагмента сосуда, датируемого ок. 720 г. (Boardman 1991: 388; Грэхем 2007: 149).

76

Впервые: Проблемы археологии. Вып. II: Сборник статей в память профессора М. И. Артамонова / Отв. ред. А. Д. Столяр. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1978. С. 232–240.

77

Впервые: Культура Востока. Древность и раннее средневековье: Сборник статей / Науч. ред. В. Г. Луконин. Л.: Аврора, 1978. С. 131–150.

78

Факты и сопоставления, положенные в основу настоящей статьи, были изложены автором в докладе «О смысле изображений на произведениях греко-скифской торевтики» на заседании Отдела Востока Гос. Эрмитажа 16 мая 1975 г. Сопоставленные предметы см.: (Мозолевский 1972: 268–308, рис. 18–27; Артамонов 1966: рис. 162–176, 295).

79

Впервые предлагаемое прочтение системы изображений на Чертомлыкской амфоре было изложено нами в докладе «О смысле изображений на некоторых произведениях греко-скифской торевтики» на заседании группы античной археологии ЛОИА АН СССР 24 февраля и 2 марта 1973 г. Расшифровке изображений на Чертомлыкской амфоре посвящены следующие работы: (Мачинский 1973в: 19–21; 1978а: 232–240).

80

Е. Е. Кузьмина не ссылается на указанные выше доклады и на опубликованные тезисы одного из них, видимо каким-то образом оставшиеся ей неизвестными. Ее конкретный анализ изображений на амфоре грешит грубыми ошибками, а конечные выводы в целом отличаются некоторой умозрительностью и не вытекают из предварительного анализа, хотя в отдельных моментах и совпадают с выводами автора настоящей статьи.

81

Предположение о связи Чертомлыкской амфоры с Фагимасадом было выдвинуто по совершенно иным соображениям Д. С. Раевским (см.: Раевский 1971: 275). О солнечной природе крылатого коня на амфоре см.: Литвинский 1968: 29.

82

Стрелы и лук довольно часто присутствуют в скифских и скифо-греческих женских погребениях IV в. до н. э. (см.: Бессонова 1973: 243–252, рис. 1, 2).

83

Материал в пользу подобной атрибуции келермесских изображений богинь собран в дипломной работе М. Ю. Вахтиной (1976: 62–63).

84

По реконструкции М. В. Фармаковского, обнажена до пояса плохо сохранившаяся фигура левого скифа на горите из Солохи. Если это и так, то, как было оговорено выше, солохский горит относится к иной хронологической и стилистической группе, чем выделенный нами круг вещей, и предполагаемая обнаженность одного из персонажей на горите может быть объяснена, исходя из особенностей солохской группы вещей. См.: Фармаковский 1922: 23–48, табл. IV–VI.

85

Западный вариант ассиро-вавилонской Иштар выступал в Средиземноморье (Сирия, Финикия, Палестина, Карфаген, Гадес) обычно под именем Астарты; однако тот вариант Астарты, который почитался в разграбленном скифами знаменитом филистимлянском храме в Аскалоне, имел особое наименование Атаргатис — Деркето (Cumont 1896; Roscher 1884–1890: 184–189, 390, 645).

86

На связь скифской Аргимпасы с культом дерева — видимо, с липой — указывает приведенный выше текст Геродота (Hdt. IV, 67).

87

Напомним, кроме того, что, по свидетельству Б. Н. Мозолевского, в одной из двух конских могил был обнаружен серебряный конский налобник (почти полностью разложившийся), представляющий собою «точную копию налобника из Большой Цимбалки с изображением змееногой богини на нем» (Мозолевский 1972: 274).

88

Впервые: Археологический сборник [Государственного Эрмитажа]. Вып. 13. Материалы и исследования по археологии СССР. Л.: Аврора, 1971. С. 30–54.

89

Сложный и многозначный термин «скифы» употребляется в условном значении. Скифами в настоящей работе называются те группировки кочевников, которые входили в состав объединения, сложившегося в европейских степях в результате вторжения не позднее рубежа VIII–VII вв. до н. э. некоей сильной орды (видимо, «царских скифов» Геродота), занявшей здесь господствующее положение. Различные группы земледельческого населения, также входившие в состав скифского объединения, в этой статье не рассматриваются.

90

Границей Европы и Азии, по Аристею и Геродоту, являлся Фасис (Hdt. 45).

91

Позднее Д. А. пришел к отождествлению Рипейских гор с Алтаем (см. статьи первого раздела).

92

Тесную связь скифов с Северным Кавказом на раннем этапе истории признавали и подчеркивали такие исследователи, как М. И. Ростовцев (Ростовцев 1925: 21, 22) и А. А. Иессен (Иессен 1954: 130, 131, рис. 16, 17).

93

Из текста Геродота нельзя определенно заключить, являются ли «скифы, отколовшиеся от царских», и аргиппеи одной этнической группой или двумя соседними.

94

Многие исследователи считают, что после 447 г. до н. э. Геродот не путешествовал и, следовательно, посетил Скифию ранее 447 г. до н. э. Однако это заключение не базируется ни на одном бесспорном факте, и поэтому нельзя исключать возможность посещения Геродотом Ольвии и позже названной даты, в пределах третьей четверти V в. до н. э. (40–30-е гг. V в. до н. э.).

95

В настоящее время это общепринятая точка зрения.

96

Попытка Дж. Харматы отнести легенду к событиям 165–140 гг. до н. э. кажется нам совершенно необоснованной (Harmatta 1959: 8–11).

97

Утверждение К. Ф. Смирнова, что уже Евдокс отождествлял сирматов и савроматов (Смирнов 1964: 194), неубедительно. Отождествление сирматов и савроматов было сделано, скорее всего, Стефаном Византийским, передавшим свидетельство Евдокса о сирматах (S. Byz. s.v Συρμάται).

98

Мы исходим из представлений Страбона о размерах владений Атея. Однако некоторые исследователи считают, что владения Атея были ограничены придунайскими областями. Если бы подобная точка зрения подтвердилась, появилась бы возможность говорить о еще более раннем появлении сарматов на левом берегу Днепра.

99

Формально последней акцией северопричерноморских скифов можно считать не борьбу с Зопирионом, а их посольства в 329–328 гг. до н. э. к Александру Македонскому (Arr. An. IV, 15, 1; IV, 1, 1). Однако большинство историков, рассматривая сообщение Арриана с точки зрения истории среднеазиатского похода Александра, считают этих скифов одной из групп азиатских кочевников. Однако сам Арриан подчеркнуто разделяет и отличает европейских и азиатских скифов. Вероятно, было бы полезно еще раз рассмотреть это свидетельство с точки зрения истории европейских скифов.

100

Лишь немногим позднее западные области Скифии подвергаются натиску со стороны гетов, а к концу III в. до н. э. на северо-западных и лесостепных границах Скифии появляется совершенно новое объединение — бастарны. Однако изучение этих событий не является темой настоящей статьи.

101

Сведения об исседонах, вновь появляющиеся в трудах авторов середины I–II вв. н. э., прямого отношения к теме настоящей статьи не имеют и будут рассмотрены в отдельной работе.

102

Уже после написания настоящей работы автор узнал, что к подобным же выводам пришел, но другим путем, А. Н. Щеглов (Щеглов 1968: 335–339, карта III на стр. 336).

103

Впервые: Археологический сборник Государственного Эрмитажа. [Вып.] 16 / Редактор А. А. Микляев. Л.: Аврора, 1974. С. 122–132.

104

Общее описание отдельных областей Причерноморья и отдельные исторические справки Страбон заимствовал и у более ранних авторов V–II вв. до н. э., но с его этнокартой эти более древние свидетельства почти не связаны.

105

Некоторые современные исследователи ставят под сомнение полноту и достоверность этнокарты Страбона, опираясь на известное место его труда, где он якобы сам сознается, что не знает «ни бастарнов, ни савроматов» (Str. VII, 2, 4). Однако, как мы покажем ниже, этнокарта Страбона базируется на данных, полученных в конце II — середине I в. до н. э. в результате бурных политических событий времен Митридата VI Евпатора и Фарнака, т. е. до начала сознательной жизни Страбона. Указанное же выше высказывание Страбона взято из отрывка, где он повествует об этнографии Германии, реальной, судя по историческим экскурсам в пределах этого отрывка, примерно для времени около 12 г. до н. э. — 15 г. н. э. В этот период Рим был относительно мало заинтересован в конкретных знаниях о варварском мире Северного Причерноморья, и Страбон действительно мог сетовать на скудость современных ему сведений об этой области. Но еще важнее то, что, как явствует из контекста, Страбон говорит не о Северном Причерноморье в обычном смысле этого географического понятия, а о неизвестной ему земле, простирающейся от Эльбы до Борисфена и к северу от Борисфена до океана. Таким образом, слова Страбона о его незнании относятся к совершенно иной территории и иному времени, чем интересующая нас этнокарта.

106

Так, некоторые сведения о «народах» Нижнего Подунавья получены, видимо, во времена римской экспансии в этом районе в конце I в. н. э.

107

Исключение составляет лишь Кл. Птолемей, который, опираясь, видимо, на данные двух (или более) различных источников, дает как будто обе формы наименования, помещая к северу от Меотиды в числе «великих народов» роксоланов и среди прочих «народов» — ревканалов (= ревксиналы?) (Ptol. Geog. III, 5, 7 и III, 5, 10).

108

См. карту 9 в издании Страбона в переводе Г. А. Стратановского.

109

Автор умышленно не останавливается подробно на сведениях, сообщаемых о роксоланах, аорсах, язигах и т. д. Клавдием Птолемеем. Сведения этого автора восходят к разновременным источникам, с трудом поддаются точной хронологической привязке, поэтому на их анализе мы надеемся остановиться в другой работе.

110

Впервые: Acta Archaeologica Carpathica. Krakow: Wydaw. Oddz. Pol. akad. nauk, 1976, № 16. С. 59–94 (совместно с М. А. Тихановой).

111

Отдельные части этой работы уже опубликованы или находятся в печати (Мачинский 1965а; 1965б; 1966; Mačinskij 1969; 1971; 1973а; 1973б; 1974; Тиханова 1941; 1958). Основные положения настоящей статьи были обоснованы одним из авторов в ряде докладов в 1970–1971 гг.: сообщение 20 ноября 1970 г. на совместном заседании Отдела истории первобытной культуры и Научно-Просветительского отдела Гос. Эрмитажа; сообщение 23 января 1971 г. на заседании группы Славяно-русской археологии ЛОИА АН СССР; доклад «Проблемы истории славян в первой половине I тыс. н. э.» на заседании Отдела истории первобытной культуры Гос. Эрмитажа, 29 февраля, 1971 г. (совместно с М. Б. Щукиным).

112

Авторы надеются в будущем развернуть подробную аргументацию всех положений, которые здесь изложены лишь в виде тезисов. Ограниченный объем статьи заставил нас свести до минимума ссылочный аппарат, отказаться от полемики по ряду спорных вопросов и сделать акцент на изложение лишь конечных результатов работы, отчего некоторые положения, возможно, прозвучат более категорично и заостренно, нежели мы бы этого хотели.

113

В опубликованной статье в этом месте дается ссылка на работу, находящуюся в печати. Такая работа, по свидетельству Д. А. Мачинского (см. примеч. на с. 525), действительно была им написана, но не опубликована. С ее основной гипотезой, очевидно, был хорошо знаком М. Б. Щукин, который достаточно подробно излагает ее в своей книге (Щукин 1994: 240).

114

В Северо-Восточном Полесье, в Верхнем Поднепровье и в северной части Среднего Поднепровья Л. Д. Поболем, В. Н. Даниленко и другими обнаружены многочисленные, датируемые ими II–V вв. памятники, однако отсутствие хороших публикаций и классификаций этих недавно открытых материалов не позволяет выделить среди них такую археологическую общность, которую уверенно можно было бы связать со славянами.

115

Впервые: Европейская Сарматия. XIV чтения памяти Анны Мачинской. СПб., 2011. С. 246–291 (совместно с М. Б. Щукиным и С. В. Воронятовым).

116

Мы опираемся на перевод Елены Чеславовны Скржинской, а также используем перевод А. Н. Анфертьева и учитываем все их комментарии (Скржинская 1960; Анфертьев 1994), дабы дать по возможности буквальный, а не литературно обработанный перевод.

117

О значении эпической традиции для восстановления исторической реальности см., например, Шувалов 2009а; 2009б: 554–555.

118

Сведения, содержащиеся в висах скандинавских скальдов, считаются источником высокой достоверности именно в силу того, что это поэтические тексты. Те места в сагах, которые основаны на расширенном прозаическом пересказе сообщаемого в висах, также признаются ценными источниками для воссоздания исторической реальности.

119

Здесь и далее именования таких отчетливо выделяемых культур, как Вельбаркская и Черняховская, сознательно пишутся с заглавной буквы как имена собственные.

120

При этом в другом месте М. Казанский упоминает Волынь в числе областей, где представлены памятники Вельбаркской культуры, а на карте отмечает Волынскую группу Черняховской культуры, впервые выделенную М. А. Тихановой (1957а), на работу которой он не ссылается (Kazanski 1991: 40, 41). — Д. М.

121

Несомненно, в готском предании есть некоторые образы и сюжеты, которые напоминают «общие места» в сказаниях разных народов о переселении. Но эти сюжеты в нашем случае столь конкретны и столь хорошо подтверждены археологией, что и к ним следует отнестись с достаточным доверием. Кроме того, сходные ситуации, позднее образно обобщенные, реально встречались при переселении разных этносов. Современное гиперскептическое отношение к эпической традиции как к историческому источнику обусловлено определенным типом сознания ряда исследователей, а также модой и неоднократно опровергалось конкретными исследованиями.

122

Волынь как область доминирования вельбаркско-черняховских (с пшеворскими элементами) памятников впервые была выделена М. А. Тихановой под названием «волынского варианта Черняховской культуры». Но поскольку Вельбаркская культура тогда не была еще выделена, М. А. Тиханова характерную для волынского варианта лепную лощеную керамику называла «пшеворско-зарубинецкой» (Тиханова 1957а: 191).

123

Благодарим В. Т. Мусбахову за консультацию.

124

Для хронологического интервала от середины I в. н. э. до середины II в. н. э. в Северо-Западном Причерноморье также выделяется серия богатых погребений алано-сарматской знати (в том числе и впускных в курганы предшествующих эпох), которые, в отличие от рассматриваемых погребений, расположены гораздо южнее и не образуют столь обособленной и сравнительно компактной группы (Карта 1). Это захоронения у сел Казаклия и Олонешты в Южной Молдавии (Агульников, Бублич 1999; Мелюкова 1962; Курчатов, Бублич 2003), двойное захоронение у с. Козырка близ Ольвии (Simonenko 2004) и два погребения в низовьях Южного Буга, на его правом берегу — курган Весняное (Simonenko 1997) и «Соколова могила» у с. Ковалевка (Ковпаненко 1986).

125

Захоронение у с. Грушка в этой статистике исключено как неинформативное, поскольку было обнаружено в разрушенном состоянии.

126

В тексте эпического предания, пересказанного Иорданом, говорится, что Филимер «в поисках удобнейших областей и подходящих мест <…> пришел в земли Ски-фии, которые на их языке называются Oium. Филимер, восхитившись великой урожайностью тех краев, перебросил туда половину войска…» (Iord. Get. 27). Из этого следует, что до «переброски» воинов с семьями Филимером была проведена «разведка» страны Oium, во время которой с высокой вероятностью имели место какие-то столкновения с алано-сарматами в этой области «обоюдного страха» (Карты 1, 3) между германцами и сарматами (Tac. Ger. 1, 48; см. Мачинский, Тиханова 1976: 67, 71–73).

127

Благодарим Вяч. С. Кулешова за лингвистические консультации.

128

Несомненно, где-то рядом с антами конца IV в., судя по сумме письменных и археологических источников, скорее всего, в Прикарпатье и Поднестровье находилось и кратковременное «королевство» самого Винитария. Предложенная М. М. Казанским локализация его далеко на северо-востоке за Днепром, в верховьях Псла и Ворсклы, не имеет достаточных оснований (Казанский 1997). М. Б. Щукин, касаясь этого построения, замечает: «прямых доказательств этому тезису не имеется» (Щукин 2005: 395).

129

Благодарим А. И. Иванчика за любезное разрешение воспользоваться текстом доклада.

130

Соавторы М. Б. Щукина по настоящей статье относятся к этому его фактологично-интуитивному прозрению с восхищением и со всей серьезностью. Полагаем, что разработка этих идей с усилением их фактологической базы весьма перспективна. — С. В., Д. М.

131

Благодарим В. Т. Мусбахову за уточненный перевод.

132

После написания этой части статьи И. Д. Зильманович сообщила нам, что у нее имеется опубликованный вариант цитированного выше текста, с которого начинается не известная никому, кроме нее, и не вошедшая ни в один из списков трудов М. Б. Щукина статья «Чары Черняховской культуры или „Несостоявшаяся народность“» (Щукин 1988). Однако сличение текстов показало, что опубликованный вариант несколько отредактирован, и из него исчезли некоторые подробности, непосредственно восходящие к рассказу М. А. Тихановой и важные для реконструкции «жертвенника». Неудачное определение Черняховской культуры как «несостоявшейся народности» (термин П. Н. Третьякова) в первичном тексте отсутствует. — Д. М., С. В.

133

Знаки на одном фрагменте сосуда, отмеченном Марией Александровной, могут определяться как руны с не меньшим основанием, чем руны на фрагменте, отмеченном Е. А. Мельниковой (Тиханова 1977: 265, рис. 72).

134

Связь гот. haliurunna «ведьма» с понятием rūna «тайна» в настоящее время оспаривается в этимологической литературе; гораздо убедительнее выглядит предложенное П. Скардильи возведение второго компонента к глагольному корню со значением «бежать» (с кратким *u в корне), что вкупе со значением первого компонента (гот. halja — «Хель, страна смерти») в целом позволяет интерпретировать haliurunna как «гонец (из страны) Хель, вестник Хель» (Ганина 1999: 198–199). Как тонко заметила Н. А. Ганина (Там же: 200–201), наиболее определенно эту трактовку подкрепляет обозначение «ведьмы русов» (судя по описанию — жрицы и халиурунны) в «Книге» Ахмада ибн Фадлана (X в.): ма’лак ал-маут, букв. «посланник смерти» (русы Ибн Фадлана — преимущественно скандинавы, т. е. северные германцы). — Примеч. Вяч. С. Кулешова.

135

Имя Филимер означает «многознаменитый, многославный» и соответствует славянскому Вячеслав. Такие значимые имена давались германским вождям и мужам уже после совершеннолетия, иногда в память о неком их деянии. Похоже, что Филимер заслужил такое имя. Благодарим Вяч. С. Кулешова за консультацию.

136

Благодарим Валерию Кульчар за помощь в поиске данной статьи, оказавшейся для нас труднодоступной.

137

Дабы не нарушать традицию, мы используем в статье ту нумерацию секторов, которую дал, подгоняя под свою концепцию и игнорируя реальную их композицию, Б. А. Рыбаков. М. Б. Щукин в своих работах принял эту нумерацию. В следующей статье мы дадим другую, основанную на реальной композиции секторов. — С. В., Д. М.

138

На эту важную аналогию наше внимание обратила И. Д. Зильманович, за что приносим ей благодарность.

139

План раскопа 2, которым пользовался М. Б. Щукин, был впервые (?) опубликован в коллективной статье, где его соавторами выступали О. А. Щеглова и О. В. Шаров (Tikhanоva et al. 1999: 91–99). Это явно не окончательный план раскопа, во всяком случае, на чертеже зафиксирован лишь «гончарный горн 1», но не зафиксирована его большая предпечная яма, расчищенная, сфотографированная и зачерченная в 1961–1962 гг.

140

Предположение о вторжении в это время гепидов не подкрепляется ни письменными, ни археологическими источниками.

141

Впервые: Истоки славянства и Руси: сборник статей по материалам X чтений памяти Анны Мачинской (Старая Ладога, 24–25 декабря 2005 г.) / Научный редактор Д. А. Мачинский. СПб.: Нестор-История, 2012. C. 25–127, 134–165.

142

Отмечу, что почти общепринятая проекция этнонима из IX в VI в. и ранее наталкивается на серьезные трудности. Различные формы записи самоназвания славян в латинских и греческих источниках VI–VII вв. (Sclaveni, Sclavini, Sclavi, Σκλαβηνοί, Σκλαυηνοί, Σκλαβοί и др. с обязательной эпентезой [k] между [s] и [l]) дают без исключений корневое [а] и заставляют реконструировать праформу *slavēne. Об этом определенно, хотя и недостаточно четко высказался авторитетный лингвист С. Р. Тохтасьев: «Sclaveni, Σκλαβηνοί и другие сходные формы — общеславянский этноним. Впервые он зафиксирован Иорданом (Кассиодором) и достаточно адекватно отражает этимон *slavēne (slověne). <…> Следует допустить и возможность у славян VI в. параллельной формы *Slavi… в качестве краткой формы к *Slavēne…» (Тохтасьев 1998: 30, 31). Подробную аргументацию и развитие этого положения см. в: Кулешов 2012: 128–133. В итоге следует считать, что в VI в. и ранее общий этноним славян звучал и должен был быть записан как *slavēne (славене), а к IX в. и позднее он принял форму *slověne (словене). Такой терминологии я и придерживаюсь в этой статье.

143

Приношу благодарность Д. А. Браткину за консультации при работе над уточненным переводом рассматриваемого текста.

144

Текст здесь и ниже дан в переводе Анфертьева (1991: 106–109, 110–111) с не-сколькими уточнениями и пояснениями, сделанными мной; квадратные скобки А. Н. Анфертьева, круглые — мои.

145

В комментарии к этому месту А. Н. Анфертьева более выразительно обозначено некоторое насилие над смыслом рассматриваемого текста, выраженное в таком варианте его перевода: «tria… nomina — „три [народа, имеющих каждый свое] название“» (Анфертьев 1994: 154). Многоточие заменяет опять-таки выпущенное и в латинском тексте, и в переводе словечко nunc «ныне», которое говорит в пользу того, что в IV в., в эпоху Херманарика, обозначенную словечком tunc «тогда», был единый народ и единое его именование, а ныне (nunc), в VI в., из одного корня порождены три его названия. Да и из перевода в комментарии явствует, что в тексте есть только «три названия», а все связанное с «народами» — умозрительная вставка. Другое дело, что, когда Иордан говорит о названии, он имеет в виду и обозначаемый им «народ» — существовавший как нечто единое, с его точки зрения, в основном в прошлом (венеты) или действующий ныне (склавены, анты).

А. Н. Анфертьев пытается подкрепить свою зыбкую позицию ссылкой на авторитетного Моммзена: «nomen как „народ“ понимал, видимо (! — Д. М.), и Моммзен (MJ, 193)» (Анфертьев 1994: 154). Но из соответствующего места MJ явствует, что Моммзен понимал nomen как «имя, название», поскольку он указывает на другой случай употребления этого слова у Иордана, где nomen «имя, название» явно противопоставлено понятию gens «род, племя» — ex quorum nomine vel genere. Это место (Iord. Get. 48) Е. Ч. Скржинская обоснованно переводит «от их имени и рода» (Скржинская 1960: 74).

146

Примечательно, что пример из Тацита, который сам Анфертьев приводит в упоминаемом экскурсе о народах и племенах (Анфертьев 1994: 103–105) — nationis nomen, non gentis (Tac. Ger. 2), прямо подтверждает правоту Д. А. Мачинского в вопросе о переводе nomina как «имена, названия».

147

Какая-то незначительная, не упоминаемая в источниках VI–IX вв. группа славян могла сохранить как самоназвание, данное германцами, имя «венеты» или его производное (вятичи — вентичи, пришедшие от «ляхов»), но она должна бы была, вероятно, проживать на территории, занятой первоначально германцами и освоенной славянами не ранее середины V–VI в., — например, в Повисленье (об этом — ниже), а никак не в Подесенье (колочинская культура).

148

Подобное понимание соответствующего экскурса Иордана впервые выражено мной в 1974 г., однако тогда я делал акцент не на Golthescytha, а на этноним Coldas, считая его также вариантом передачи этнонима «голядь» (Mačinskij 1974). В более поздних работах я помещал к северо-востоку от черняховской культуры и Golthescytha, и Coldas, считая их разными огласовками одного этнонима (Мачинский 1976; Мачинский, Тиханова 1976). И лишь в последней статье территория Левобережья верхнего и отчасти среднего Днепра и верхней Оки, в соответствии с текстом Иордана, рассматривается как область именно и только Golthescytha, а Coldas помещается в Прикамье и предлагается другая этимология этого этнонима (Мачинский, Кулешов 2004). Кстати, подобная локализация Golthescytha, а также их вероятная балтоязычность и территориальная соотнесенность с некоторыми локальными вариантами киевской культуры — это единственный случай, когда мои позиции сближаются с позициями В. В. Седова (Седов 2002). В ряде моментов мое понимание проблемы Golthescytha перекликается со взглядами В. Н. Топорова (Топоров 1979; 1983).

149

Более того, реально Гавритухин, очерчивая «искомый ареал», неявно исходит из существования «зоны археологической пустоты» на его месте в предшествующий период ранее середины IV в. Его «ареал» отнюдь не полностью совпадает с территорией распространения «пражских» памятников фазы 0. Два из них не попадают в него: Бернашевка на Днестре и Оболонь на Днепре. И понятно почему. На месте этих памятников в предшествующее время нет «археологической пустоты»: Бернашевка расположена в зоне черняховской культры, а Оболонь — на северной ее границе и в районе, где в III в. существовали ранние памятники киевской культу-ры. А из черняховской и даже из достаточно изученных вариантов киевской культуры ранняя фаза пражской культуры, судя по работам того же Гавритухина, не выводится. Для возникновения этой культуры явно необходим иной, еще не выявленный культурный контекст, складывающийся во второй половине I — начале IV в. в той «зоне предшествующей пустоты», которую Гавритухин и очерчивает графически и словесно в границах, уже давно намеченных мною и М. Б. Щукиным.

150

Статья И. О. Гавритухина «посвящена вопросам расселения народа, называвшегося „славяне“» (выделено мной. — Д. М.) (Гавритухин 2000: 72). Из приведенной фразы даже неясно, говорит ли автор о самоназвании или об имени, данном из-вне. Но никакого «народа, называвшегося „славяне“» в IV–VI вв. не существовало нигде. По данным лингвистики это самоназвание реконструируется как *slavēne (позднее — *slověne), а историки готов Кассиодор и Иордан в рассказе о событиях IV в. называли именем Venethi тот этнос, большая часть которого позднéе (в конце V–VI в.) стала известна под именем Sclaveni (Sclavi и т. п.), т. е. собственно *slavēne, а другая часть — под именем Anti (Antes). К сожалению, недостаточно точны формулировки и в начальной, установочной части статьи И. О. Гавритухи-на: «Следует различать народы и племена, говорящие (настоящее время. — Д. М.) на языках славянской подгруппы индоевропейской языковой семьи, от вполне конкретного народа, называвшегося (прошедшее время. — Д. М.) „славяне“. <…> Общепринято соотнесение народа славяне с носителями традиций, фиксируемых пражской археологической культурой». Нужно ли делать акцент на отличии современных (?) славяноязычных народов от славен IV–VI вв., соотносимых с корчакско-пражской культурой? Важнее было бы отметить, что по представлению составителей «Повести временных лет» (далее — ПВЛ) все известные им в XI в. словенские племена (из которых произошли современные нам славянские народы) произошли от одного «пранарода», именумого «словене». Такой точки зрения, по свидетельству автора «Баварского географа», придерживались в IX в. и сами cuncte gentes sclavorum «все в целокупности словенские народы», четко знавшие конкретное и ограниченное в пространстве место своей прародины.

151

При этом даются ссылки исключительно на работы лингвистов, в той или иной мере выражавших сомнения в стабильности «буковой границы», при отсутствии ссылок на современные работы палеоботаников и палеоклиматологов (Popowska-Taborska 1991: 107). Еще безапелляционнее высказывается С. Е. Рассадин (2005: 5), утверждая, что восточная граница бука «в древности… была иной, достигая лишь Эльбы», и ссылаясь только на работу лингвиста С. Б. Бернштейна, который, в свою очередь, опирался лишь на ныне устаревшие анализы пыльцы растений в торфе. Естественно, что С. Б. Бернштейну, отводившему гигантскую территорию славянской прародине на рубеже эр — от Одера до Десны — и, вопреки всем данным языкознания, утверждавшему, что уже в I–II вв. существовало два праславянских диалекта (от Одера до Западного Буга и от Западного Буга до Десны), нужны были лишь данные в пользу того, что «буковая граница» находилась не восточнее Эльбы (Бернштейн 1961).

152

Подзаголовок редактора.

153

С известной долей безнадежности и скуки должен отметить, что те взгляды, которые я отстаиваю ныне, во многом совпадают с тем, что было мной написано в ранних работах, начиная с 1965 г., и что не встретило аргументированных возражений. Некоторые принципиальные положения этих статей не были даже замечены почти никем, кроме М. А. Тихановой, М. Б. Щукина и К. В. Каспаровой. Для примера предлагаю невнимательным читателям прочесть тезисы моего доклада на I Международном конгрессе славянской археологии в Варшаве в 1965 г. (Мачинский 1965б: 10–13; Мачинский 1969), где я настаиваю на генетической преемственности между поморской и зарубинецкой (в которую я включаю и поенештский вариант) культурами и фиксирую отсутствие прямой генетической преемственности между поморской и пшеворской культурами (такую преемственность тогда большинство исследователей считали доказанной трудами Ю. Костшевского и его автохтонистской школы, а меньшинство не выражало сомнений печатно). Там же я отказываюсь признать славянскими и пшеворскую, и зарубинецкую культуры и предполагаю, что «на очень плохо исследованных территориях между Вислой и Днепром может скрываться еще одна, пока не выделенная как самостоятельное целое археологическая культура конца I тысячелетия до н. э. и первых веков н. э., которая может оказаться славянской» (Мачинский 1965б: 13). (За такую культуру я позднее признал (Мачинский 1973а; 1981; 1989б) поздний этап культуры штрихованной керамики, которая как «самостоятельное целое» (культура поздней штрихованной керамики середины I в. до н. э. — начала III в. н. э.) была выделена (Егорейченко 2006) совсем недавно.) Мои тезисы были помещены третьими сразу вслед за тезисами П. Н. Третьякова, который определенно признавал зарубинецкую культуру славянской, и Ю. В. Кухаренко, считавшего ее балтской.

Мои тезисы по недосмотру были включены в «Тезисы советской делегации», но в Варшаве глава нашей делегации Б. А. Рыбаков передал мне через посредника, что запрещает делать соответствующий доклад на конгрессе. Я, поддерживаемый польскими коллегами (T. Dąbrowska, L. Okulicz и др.), возмущенными этим запретом, сообщил ленинградским коллегам, что не собираюсь подчиняться ему, но уважаемый мной П. А. Раппопорт умолял меня не делать этого, так как этим я наврежу всему Сектору славяно-русской археологии ЛО ИА. Я уступил — а зря.

В тезисах 1965 г. (которые я намеревался развернуть и проиллюстрировать в докладе) была выдвинута «рабочая гипотеза»: во II в. до н. э. «в бассейн Одера, Вислы и Эльбы проникает какое-то новое население, что приводит к гибели кельтского населения Средней Силезии и к отливу большей части „поморского“ населения на восток, где его появление отражается в возникновении памятников зарубинецкого типа. Захват кельтского оружия и, возможно, ремесленников придает особую окраску культуре населения бассейна Вислы и Одера (а частично и Эльбы), в состав которого входят как частично оставшееся „поморское население“, так и население пришлое, которое сыграло важную роль в создании и развитии пшеворской культуры». Эта «гипотеза» о ведущей роли северо-западного «третьего этнокомпонента» как катализатора этнокультурных процессов ныне, начиная с 1980-х гг., в основных чертах подтверждена тщательными исследованиями польских ученых (Niewęgłowski 1981; Dąbrowska 1988: 192–229, 315, 316, 319), хотя я в 1965 г. придавал (и придаю) еще бо́льшее значение этому компоненту в феномене внезапного возникновения поразительной по яркости пшеворской культуры. Единственное, что я знал уже тогда, но, щадя «национальные чувства» польских и советских коллег, не сказал прямо (хотя это определенно следует из логики текста тезисов), — это то, что «третий компонент» вторгается явно с севера и северо-запада (Ютландия, острова Балтики, Южная Швеция) и является явно северогерманским. Иными словами, я неявно указывал на участие ясторф-культуры в событиях, связанных с возникновением пшеворской и зарубинецкой культуры, только делал акцент на ее северных локальных вариантах. М. Б. Щукин, пересказывая суть моих тезисов 1965 г., свидетельствует, что в беседах с ним я тогда говорил именно это (Щукин 1993: 89). Мое «первопроходство» в этом «открытии» он также полностью признает, сам склоняется к приятию этой концепции (в отношении «пшевора») и не предлагает альтернативной (Щукин 1994а: 104–107). Основные положения этих тезисов отнюдь не были найдены «интуитивно», а базировались на изучении всей доступной литературы, в которой уже тогда содержались достаточные фактические основания для построения той концепции, которую я из осторожности назвал «рабочей гипотезой». Ошибочны в этих тезисах только более поздние, чем принятые ныне, датировки, но в этом я следовал общепринятой тогда хронологии Я. Филипа и Р. Хахманна.

154

Предпочитаю этот термин, заимствованный (zdobiona fibula) у польских коллег (T. Dąbrowska и др.), названию «расчлененная фибула», от которого «попахивает» прозекторской.

155

Как и в 1966 г., я (как и В. Е. Еременко в 1997 г.) использую только результаты раскопок R. Vulpe, поскольку монография, содержащая результаты раскопок могильника Поенешти (Babeş 1993), еще не проработана мной.

156

Для краткости объединяю все фибулы с шариками в один тип, хотя среди них можно выделить два варианта.

157

Все отмеченные мной сосуды из Велемичей I В. Е. Еременко почему-то относит к группе «импортов», что совершенно безосновательно (Еременко 2000б: табл. 9), и никоим образом не сопоставляет отмеченные выше сосуды из Поенешти, Велемичей I и Головно II (Еременко 1997). Любопытно, что и С. В. Пачкова ни разу не воспроизводит в бесчисленных таблицах своей обстоятельной монографии эти сосуды, даже тогда, когда она пытается найти зарубинецкие аналоги поморским сосудам с высокой горловиной, отделенной уступом от тулова. Так, на рис. 75, 7, 8 она сопоставляет поморский сосуд с сосудом погребения № 63 Отвержичей, хотя ему несомненно ближе по пропорциям и орнаментации (правда, резной) нижней половины тулова сосуд погребения № 105 Поенешти, а сосуд из Отвержичей явно представляет более поздний этап в развитии сосудов этого типа. В итоге получается, что и откровенный миграционист, и умеренный автохтонист сходятся в игнорировании целого горизонта древностей, важных для понимания истоков и зарубинецкой культуры, и культуры поенешти.

158

Эти датировки я черпаю в основном из монографии М. Б. Щукина «На рубеже эр», которая, помимо других своих достоинств, является надежным сводом различных хронологических систем латена и раннеримского времени, дополненных разработками самого автора.

159

Благодарю В. Т. Мусбахову за уточненный перевод этого свидетельства Плиния.

160

Приводимые здесь и далее тексты Ливия и Орозия даны в переводе Г. Г. Зоргенфрея (SC I: 44–49; 400).

161

«Когда дарданы заметили, что бастарны не только не уходят из их пределов, <…> но и становятся все более невыносимы, опираясь на вспомогательные силы соседних фракийцев и скордисков, они <…> отовсюду сходятся к городу, лежавшему ближе всего к лагерю бастарнов. Стояла зима, и они выбрали это время года, чтобы фракийцы и скордиски удалились в свои пределы. <…> они делят войска на две части, чтобы одна шла прямым путем, открыто вызывая врага на бой, а другая напала с тыла <…>. Впрочем, сражение произошло раньше, чем они успели обойти лагерь неприятеля; дарданы были побеждены и загнаны в город, отстоявший от лагеря бастарнов на 12 миль. Победители тотчас последовали за ними и окружили город, не сомневаясь, что на другой день или враги под влиянием страха сдадутся, или они возьмут город силой. Между тем другой отряд дарданов, совершивший обход, не зная о поражении своих, захватывает оставленный без прикрытия лагерь бастарнов» (Liv. XLI, 19, 4).

162

Здесь и далее с небольшими изменениями приводится перевод Г. А. Стратановского.

163

Отметим, что Аппиан, называя все народы от Истра до Танаиса, не называет могущественных роксолан, видимо, как и Страбон, считая их частью «воинственных бастарнов». О вероятно тесном союзе между собственно бастарнами и роксоланами я писал и ранее (Мачинский 1974).

164

Этой книге мы, в частности, обязаны тем, что М. Б. Щукин, прочитавший ее на первом курсе, избрал темой своих фундаментальных и уникальных исследований германо-кельто-славяно-балтские и иранские соотношения и взаимовлияния от эпохи латена до великого переселения народов (Браун 1899; Щукин 2005: текст на задней обложке книги).

165

Оговорюсь, что в свое время я определял дату конца классической зарубинецкой культуры в промежутке между 40 и 70 г. н. э. (Мачинский, Тиханова 1976). Этой точки зрения я придерживаюсь и ныне, опираясь на собранные мной новые аргументы, родственные тем, которые приведены в статьях А. М. Обломского (1983 и др.), несмотря на то что поздняя К. В. Каспарова (1986; 1989) и ныне В. Г. Белевец (2007) ограничивают ее 20–30 гг. н. э.

166

С огорчением должен свидетельствовать, что предположение Посидония о том, что кимвры дошли до Меотиды (Str. VII, 2, 2), основанное лишь на созвучии «кимвры — киммерийцы», опровергается самим Посидонием, описавшим движение кимвров с севера через земли бойев, скордисков, таврисков, гельветов в Галлию (Там же). Крайне грустно, что на основе этого ошибочного сопоставления В. Е. Еременко построил целую гипотезу о миграции кимвров в Поднепровье, к сожалению привлекши в качестве соавтора М. Б. Щукина (Еременко, Щукин 1994: 150–151).

167

Смею утверждать, что в потаенной сути своей (неведомой и самому Тациту) это сочинение — о наличествующих и потенциальных этногосударственных (Рим) и этнических (германцы) силовых полях, при взаимодействии которых при Таците и зачиналась Европа как не только географическая (в античном понимании от Атлантики до Дона), но и историко-культурная энергетическая общность, сыгравшая позднее ведущую роль в объединении человечества.

168

В квадратных скобках даются поясняющие слова, в круглых — латинские слова и варианты их перевода.

169

Jastorf-Kultur в широком смысле охватывает всю современную Северную и Среднюю Германию, страны Бенилюкса, полуостров Ютландию и южную часть Скандинавского полуострова. Локальные ее варианты возникли за счет переселений и влияний из ее центрального ядра на нижней Эльбе.

170

Упомянутые Тацитом «горы» — это Западные Карпаты, отделяющие германцев от даков и отчасти от небольшой группировки сарматов-языгов в среднедунайской лесостепи, с которыми у германцев было налажено военно-политическое сотрудничество и не было никакого «обоюдного страха» (подробнее — Much 1967: 29–37).

171

Возможно, незадолго до написания «Германии», т. е. в правление Домициана в пределах 80–90-х гг., имела место и какая-нибудь другая внутригерманская война с участием восточных германцев, в которую были вовлечены римляне и описание которой не сохранилось в дошедших до нас источниках. Менее вероятно, что речь идет о войне 51 г., когда против ставленника Рима короля квадов Ванния выступили «лугии и другие племена (готоны? — Д. М.)» (Tac. Ann. XI, 29).

172

К такой же датировке основного корпуса сведений Тацита о германцах и их соседях приходит и А. Б. Черняк (Черняк 1991).

173

Варианты понимания: «находят удовольствие в упражнении и быстроте ног; передвигаются пешими и притом с большой быстротой».

174

В приведенном переводе использованы сопоставленные с латинским текстом переводы С. П. Моравского (Древние германцы 1937), А. С. Бобовича (Тацит 1969), Ф. В. Шелова-Коведяева (Шелов-Коведяев 1991). Перевод намеренно не обработан литературно, в круглых скобках даны некоторые ключевые латинские термины и выражения и варианты их перевода, в квадратных скобках — добавления, проясняющие смысл фразы.

175

Не аргументируя, предлагаю гипотезу: атмоны — полесско-волынская зарубинецкая культура, сидоны — среднеднепровская, певкины — «зарубиноидные» памятники Подолии и поенештская культура; памятники последней расположены к северу от Нижнего Дуная, хотя и не достигают его дельты, — но у Страбона и не сказано, что все певкины живут в дельте. Они лишь «удерживают» там остров Певка, видимо, контролируя дунайскую торговлю.

176

Сарматами здесь и далее, в соответствии со словоупотреблением Тацита, называются все ираноязычные кочевники Северного Причерноморья.

177

Я принимаю чтение peditum (пехота), имеющееся в ряде манускриптов и положенное в основу перевода Ф. В. Шелова-Коведяева, в то время как преобладающее чтение pedum (ног) считаю умозрительной конъектурой. «Peditum» в значении «пехота» присутствует и в Tac. Germ. 6. Однако нет оснований для такого перевода всего оборота: «имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты» (Шелов-Коведяев 1991: 39, 45), да еще с пояснением, что они «имеют преимущество» именно перед сарматами.

178

Решительное преобладание пехоты отмечается только у хаттов, но это обученное строевое войско, оснащенное, кроме оружия, еще и саперными инструментами для создания земляного укрепления на ночь (Tac. Germ. 30).

179

К сожалению, я до сих пор не собрался обновить и опубликовать давно написанную статью об этом архаическом свидетельстве в труде Плиния («К вопросу о венедах Плиния Старшего» 1970 г., архив автора) и потому воспроизвожу здесь ее выводы, использованные мной в других работах (Мачинский 1976: 83–84; Мачинский, Тиханова 1976: 63; Мачинский, Кулешов: 2004: 29, карта, рис. 1).

180

С благодарностью вспоминаю Марию Ефимовну Сергеенко, которая когда-то перевела для меня с листа этот текст.

181

Благодарю Д. А. Браткина за помощь в уточнении перевода.

182

Так во всех списках. Благодарю за консультацию П. В. Шувалова.

183

Существует версия, что имя ставанов-стлаванов стало известно античной традиции не через посредство западных соседей (галиндов и судинов), а через восточных — аланов. Исходя из всего этногеографического и политического контекста второй половины I — начала II в., западная версия представляется мне более вероятной.

184

Имя venethi у Тацита, видимо, также перекрывает, хотя бы частично, и территорию днепро-двинской культуры, носители коей были, вероятно, северной группой балтов, проникающих в I–II вв. даже в Приильменье.

185

В дальнейшем при сравнении двух культур и в предлагаемой мной их этнической интерпретации я буду опираться в первую очередь на итоговую монографию Егорейченко (2006) как ведущего специалиста в этой области. При этом, естественно, я буду корректировать концепцию А. А. Егорейченко по некоторым спорным вопросам.

186

Правда, и А. Лухтан, и А. А. Егорейченко полагают, что наркунайские кельты, соответствующие найденным литейным формам, принадлежат «акозинско-меларскому» типу и поступали сюда с северо-востока, из западных районов ананьинской культуры. Типологические изыскания, однако, убеждают в том, что это меларские кельты, свидетельствующие о связях древнейшей культуры ранней штрихованной керамики со Скандинавией (Благодарю В. С. Бочкарева за консультацию по этому вопросу).

187

Дата этих имитаций совпадает и со временем получения Тацитом сведений о северо-восточных германцах и их соседях, в том числе об эстиях. После рассказа о свионах, которые сильны своим гребным флотом, он сообщает: «Что касается правого побережья Свевского моря, то здесь им омываются земли, на которых живут племена эстиев, обычаи и облик которых такие же, как у свевов» (Tac. Ger. 5). Из этого следует, что земли свионов были для Тацита левым берегом Балтики, а побережье эстиев лежало напротив него, и, судя по тексту, именно к нему в первую очередь могли направляться (мимо Готланда) корабли свионов. Как далеко на север простиралось это «правое побережье», явствует из того, что уже источники Плиния знали п-ов Курземе, а к началу II в. н. э. Марину — Птолемею были известны устья рек вплоть до Пярну в Эстонии (Браун 1899: 248, 253). Распространение гривен-подражаний лучше, чем какой-либо другой археологический материал, иллюстрирует эти данные Тацита. Во-первых, оно говорит о подвлиянности всей Юго-Восточной Прибалтики импульсам, исходящим из Скандинавии, население которой Тацит относит к свевам. Особо многочисленные находки бронзовых гривен именно в самом юго-восточном углу Балтики (от Кенигсберга до Паланги) расположены на самом морском побережье; видимо, сюда и прибывали чаще всего корабли скандинавов. Но, кроме того, такие гривны, возможно, по речным путям (Кулаков 2003) распространялись на территории всей Балтии, до южного берега Финского залива, демонстрируя впервые, вопреки разнородности археологических памятников на этой территории, известное ее единство, соответствующее обобщенным представлениям Тацита об эстиях всего правого берега Балтики.

188

Я глубоко благодарен Вяч. С. Кулешову, помогшему мне обнаружить бесценные, на мой взгляд, «гидронимические свидетельства» в пользу славянской принадлежности культуры поздней штрихованной керамики.

189

Эта аргументация была представлена в докладе В. С. Кулешова на X Чтениях памяти Анны Мачинской (Старая Ладога, 24–25 декабря 2005 г.), однако сборник материалов конференции был выпущен лишь в 2012 г., после ухода Д. А. Мачинского.

190

Подобное неумение и нежелание серьезно работать с письменными источниками и лингвистическими данными, к сожалению, характерны для очень многих восточнославянских археологов, занимающихся эпохами, для которых такие источники и данные актуальны. В результате «в сухом остатке» имеем либо, в лучшем случае (каким, несомненно, является случай данного автора), некую археологическую абстракцию, сопротивляющуюся любым попыткам включить ее в восстанавливаемую на стыке дисциплин историческую реальность, либо, в худшем случае, некую псевдостройную концепцию, по тем или иным причинам приятную или удобную для ее авторов.

191

Мне просто как-то неудобно перед Тацитом и Кл. Птолемеем — если бы А. А. Егорейченко отвел столько же места на разбор их данных, то выводы из его монографии были бы содержательнее.

192

Что же произошло между 1985 и 1991 г. такового, что позволило К. Годловскому сформулировать свое окончательное осторожно-благожелательное отношение к моей концепции? Произошла первая и, увы, последняя наша личная трехдневная встреча с Казимежем в июне 1990 г., начавшаяся с его прихода ко мне домой вместе с Михалем Парчевским, продолжившаяся во время поездки с ними в Старую Ладогу и закончившаяся длительной беседой в квартире М. Б. Щукина. За это время мы успели с книгами и картами в руках обсудить проблему, и К. Годловский признал, что исключать территорию КШК из области славянской прародины невозможно — что и отражено в его статье 1991 г. При первой же встрече он подарил мне свою статью, написанную в 1983 г. и имеющую подзаголовок «Odpowiedz profesorowi Konradowi Jażdżewskiemu», т. е. являющуюся ответом на возражения главы польской автохтонистской школы. Статья подписана так (в переводе): «Дорогому пану Димитрию Мачинскому с благодарностью за аргументы, которые я смог использовать в этой работе, и с выражением искренней симпатии. 16.VI.1990. К. Годловский».