Скеллиг - [3]

— Давай уж, вылечись побыстрее, если выживешь, — прошептал я.

Мама пошевелилась и открыла глаза.

— Что ты, мой родной? — она протянула руку.

— Ничего, — пробормотал я и так же, крадучись, ушел в свою комнату.

Посмотрел за окно, на заросший сад. На крыше гаража распевал дрозд.

А он лежит там, за сервантом, с паутиной в волосах.

Что же он там делает?

Глава 5

За завтраком я спросил, что будет с гаражом.

— Когда там все расчистят?

Мама хмыкнула, вздохнула и перевела взгляд на потолок.

— Надо кого-то найти, нанять, — ответил папа. — Но пока это не важно, сынок. Не сейчас.

— Ну и хорошо, — согласился я.

Папа в тот день взял отгул, чтобы снова заняться домом. Мама опять собиралась с ребенком в больницу на какие-то анализы.

— Может, мне тоже остаться? Я бы тебе помог? — спросил я у папы.

— Отлично, — обрадовался он. — Вынесешь Эрнин унитаз на помойку и отмоешь в этом месте пол.

— Тогда я, пожалуй, пойду в школу. Я сунул в портфель коробку с завтраком и был таков.

Перед переездом родители спросили, не хочу ли я заодно поменять и школу. Я отказался. Буду по-прежнему учиться вместе с Лики и Кутом. Далеко ездить? На автобусе через весь город? Ерунда! В то утро я ехал и думал, что это даже хорошо: есть время поразмышлять. Только, как я ни ломал голову, ни в чем разобраться не мог. Люди входили, выходили. Читали газеты, обкусывали заусеницы, мечтательно глядели в окна. Обычные вроде люди. Но ним не скажешь, о чем они думают и что творится в их жизни. Даже когда попадаются идиоты или пьяные, когда несут всякую чушь или пытаются рассказать о себе всем вокруг, — даже тогда ничегошеньки ты про них не узнаешь.

Мне хотелось встать и сказать на весь автобус: "У нас в гараже лежит странный человек. А еще моя сестра очень больна, а сам я в первый раз еду в школу из нового дома".

Но я молчал. Просто смотрел на лица и раскачивался на поворотах вместе с автобусом. И знал, что по мне тоже ничего не скажешь, даже если смотреть на меня очень внимательно.

Было так странно снова оказаться в школе. Со мной столько всего напроисходило, а здесь все по-прежнему. Распутин все требовал, чтобы мы сливали наши души и голоса в молитве. Йети орала, чтобы мы ходили только по левой стороне коридора. Горилла Митфорд багровел и топал ногами, погому что мы, как всегда, не понимали дроби. У мисс Кларц в глазах стояли слезы, когда она рассказывала нам притчу об Икаре: у него, бедного, растаял воск на крыльях, когда он подлетел слишком близко к солнцу, и юноша камнем упал в море на глазах своего отца Дедала. А в столовой, на перемене, Лики и Кут с пеной у рта спорили, был аут или все-таки не было.

Меня же все это ни чуточки не трогало.

Я подошел к забору на дальнем краю поля и взглянул поверх юродских крыш туда, где был теперь мой дом.

Тут ко мне подошла миссис Дандо, она работает воспитателем на общественных началах. А еще она с давних пор приятельствует с моими родителями.

— Как дела, Майкл?

— Нормально.

— А малышка?

— Тоже нормально.

— Сегодня не футболишь?

Я покачал головой.

— Ну, родителям привет.

Она вынула из кармана фруктовую жвачку и протянула мне. Фруктовая жвачка. Она обычно припасает ее для новеньких, чтоб не грустили.

— Бери. По знакомству, — прошептала она и едва заметно подмигнула.

— Нет, — сказал я. — Нет, спасибо.

И побежал обратно на поле. И сделал Куту классный подкат.

Весь день меня подмывало рассказать кому-нибудь о том, что я видел в гараже. Но так никому и не рассказал. Уговорил себя, что померещилось. Наверняка померещилось.

Глава 6

Дома на месте Эрниного унитаза красовалась дыра, залитая еще не застывшим цементом, а фанерная перегородка исчезла. Старую газовую плиту тоже вынесли, и на ее месте чернел пустой квадрат. На голом полу кое-где даже стояли лужи, жутко пахло хлоркой. Папа тоже был мокрый, грязный, но улыбался до ушей. Он повел меня в садовую чащу и показал, где теперь стоит унитаз: среди сорной травы и чертополоха.

— Чем не скамейка? — довольно сказал он.

Плиту и листы фанеры он отнес к гаражу, но внутрь не затаскивал.

Потом он вдруг подмигнул:

— Пойдем, посмотришь, что я нашел.

И подвел меня к самой двери.

— Зажми-ка нос, — предупредил он и, нагнувшись, принялся разворачивать газетный сверток — Готов?

Там были птицы. Четыре птицы.

— Нашел их за камином. Наверно, попали в дымоход, а вылететь не смогли.

В трех я по оперению узнал голубей: серенькие, с белой подпушкой. Четвертая тоже походила на голубя, только черного.

— Эту я нашел последней — под кучей сажи и пыли.

— Это тоже голубь?

— Да. Просто на него долго сыпалась всякая дрянь из дымохода.

Папа взял меня за руку.

— Потрогай их, не бойся.

Он провел моей рукой по боку мертвой птицы. Она была твердая, как камень. Даже перья были как камень.

— Они так долго там лежали, что превратились в мумии.

— Прямо как каменные.

— Верно. Каменные.

На кухне я первым делом вымыл руки.

— Денек хорошо прошел? — спросил папа.

— Да. Лики и Кут сказали, что, наверно, приедут ко мне в воскресенье.

— Замечательно. Значит, с автобусами ты разобрался?

Я кивнул.

— На той неделе я тебя, может, и на машине подкину, — сказал папа. — Сперва здесь утрясем чуть-чуть.