Скелет в шкафу художника - [9]

Конечно, работы Багрова «пойдут»! Он талантлив, он дьявольски талантлив! И с помощью моего папы он получит роскошную PR-кампанию в местных СМИ. К тому же о творчестве молодого художника положительно отзовется сам Ижевский со товарищи. А это многого стоит. Тимур завоюет Гродинский художественный олимп. Я нужна Тимуру, я — его заложник, гарантия карьеры его. Вот так я попала в ловушку.

Но самое страшное, что эту ловушку сама же на себя и поставила! Теперь, когда я так извалялась в грязи, что стала омерзительна в первую очередь самой себе, теперь, когда уже ничто и никогда не сможет смыть осклизлых воспоминаний, теперь мне нет дороги назад. Я уже никогда не смогу просто войти в свой дом, просто поцеловать своего мужа, просто лечь с ним в постель и просто заниматься любовью. Со мной всегда будет ощущение своей мерзопакостности, своей порочности, своего опыта шлюхи. Я плакала, жалея себя, но вдруг прислушалась.

Мне показалось, что в квартире что-то снова зашуршало, приближаясь к балкону, ко мне. Я повернулась спиной к парапету и стала вглядываться в темень кухни. Скрипнула балконная дверь, и скрюченная в три погибели фигура метнулась мне в ноги. Я испугалась, а чьи-то руки уже отрывали мои ступни от пола. И я даже не поняла, как это случилось, когда мое тело вдруг оказалось летящим вниз, к земле, к смерти! Мне удалось только сгруппироваться, потому что такова была выучка моего тренера по борьбе — группироваться, даже если падаешь с табуретки. Сейчас я пикировала с шестого этажа и успела очень многое обдумать за полет, в том числе и бессмысленность тренерской науки.

Еще я успела подумать, что это будет больно — умирать от удара о бетонные плиты, опоясывающие наш дом. И еще — что так будет лучше и для меня, и для Тимура. Папа теперь ему ни в чем не откажет, а он освободится от такой мрази, как я!

Потом был удар, треск и второй мягкий удар — я потеряла сознание.

Потом был голос Тимура, шепчущего мне что-то такое обеспокоенно-ласковое и обнадеживающее. Были его теплые руки и жуткая, непереносимая боль в позвоночнике. Господи, за что это! И еще (какой чудесный сон!) были поцелуи Тимура. Я через ослепляющую боль счастливо ощущала их на лбу, висках, щеках, губах… Пусть это будет вечно! Но как же мне больно, как больно!

Глава 6

Мне сказали, что я снова пыталась покончить с собой! Ну не дура ли? На этот раз способ самоубийства был выбран абсолютно надежный. Вот только неудачникам не везет даже с суицидом. Я, и в это просто невозможно поверить, упала не на землю, а на «КамАЗ», крытый брезентом. Мое тело, сжатое в кулак, сначала пробило этот брезент, а потом плюхнулось в тюки с ситцем. Вот так. Жизнь мне непроизвольно спас водитель грузовика, оставивший, вопреки велению своего начальства, «КамАЗ» с товаром возле своего дома.

Я не очень пострадала, только что-то случилось с дисками моего бедного позвоночника. Они сдвинулись, и теперь надо было их вправлять на место и лечить.

Да, еще один момент. Тимур вовсе не был бесплотным видением. Он на самом деле вышел из квартиры за пять минут до моего полета. Лифт не работал, Тимур пошел пешком. У него возникло желание поработать, и, обдумывая, что и как он будет делать, художник шел через двор, когда раздался мой отчаянный крик. Я не помню, чтобы кричала, но так было. Тимур не сразу уловил, что это я, но как-то почуял, а потом увидел мое тело, падающее в грузовик. Он бросился к машине, влез на нее, достал меня и…

Померещились ли мне его поцелуи — не знаю. Очень может быть! Однако это он вызвал «Скорую» и привез меня в больницу.

О новых испытаниях, которым подвергли меня чертовы психотерапевты, вспоминать не хочется. Они упорно делали из меня идиотку, которой наскучила ее сытая жизнь. Я сопротивлялась, как могла. Потом уже собралась соблазнить доктора, но явно была не в форме: спина болела постоянно, днем и ночью. Не знаю, когда мне было хуже!

Обезболивающие уколы не приносили облегчения. Я так устала от невозможности нормально ходить, сидеть, лежать, что даже плакала. Выздоровление от второй смерти изрядно затянулось.

Ко мне часто приходил папа. Ему пора было уже уезжать, готовиться к летней выставке в своем новом выставочном центре, но он все тянул, не желая оставлять меня одну. На Тимура рассчитывать не приходилось. Я знала, что он тяготится мной и уже был бы рад, если бы мне удалось довести до победного конца хотя бы одну из своих попыток переселиться поближе к господу богу.

Папа же просто считал, что на человека искусства бессмысленно надеяться в трудной житейской ситуации. Мы хорошо пускали ему пыль в глаза, изображая счастливую пару, тем не менее папа уже был однажды связан с одной неземной персоной. Свой опыт он переносил на мою ситуацию.

— Видишь, Варька, как получается, — говорил он, сидя у моей койки. — Обычно дочери повторяют судьбу матерей, но ты умудрилась повторить мою судьбу. Ты, наверное, до сих пор обвиняешь меня в том, что я бросил твою маму и мы с тобой не общались, пока тебе не исполнилось восемнадцать, а она не… не умерла!

— Папа, ты знаешь, ни в чем и никогда я тебя не обвиняю. Посмотри, что бы я без тебя сейчас делала? На что бы жила? Я же ноль, бесполезный ноль. Только ты и даешь мне возможность безбедно жить! Да еще и мужа содержать…