— Что, ребятушки, призадумались? Али испугались моря синего?
А плотники ему в ответ:
— Моря синего николи мы не пугались. А боимся, дела всем не достанется. Эвон сколько нас собралось…
Петру ответ такой понравился.
— Не горюйте, дела всем хватит. Да я с таким народом, ребятушки, горы сворочу, все моря-океаны перейду. Построим корабли получше шведа, а по весне я со своими лебедями к морю выплыву.
Засучил рукава, сам первый взялся за топор и пошел тесать бревно. Закипела работа. Только лес трещит, только топоры звенят да пилы поют. На улице мороз, а царь в одной рубашке орудует. Глядя на него, и остальные налегают. На крещенской неделе начали, о посте все дело закончили. Царь последний гвоздь вбил и говорит:
— Корабли сладили. Дело за парусами.
Стал царь думать: где бы парусины достать? Подзывает он к себе генерала Фемера, приказывает:
— Возьми из моей казны денег, купи парусов получше, да с делом этим не тяни.
Фемер-то сам был из немцев. Такой чистоплюй был: Петр с топором, корабли строит, а он с тросточкой похаживает, солдат пошугивает, на плотников покрикивает.
Как услышал Фемер, что ему государева казна доверяется на покупку парусины, сразу повеселел. Приказывает он солдатику Ивану:
— Заложи тройку, будем ехать за парусами. Ты знаешь, где у вас хорошую парусину ткут?
Иван был родом из сельца Иванова. Говорит генералу:
— Лучших полотен, чем в Иванове или в Кохме, нигде не сыщешь.
В Иваново, так в Иваново. Покатили. Ванюха за кучера сидит, кнутом помахивает, песенки попевает. Радуется побывке: в Иванове у него ладушка осталась, ткачиха, первостатейная красавица.
Приехали, прямо к самому первому купцу заявились: у того своя полотная фабричонка, да еще по домам и по светелкам его подряды мужики и бабы работали. Тысячами купец ворочал, за моря парусину сбывал.
Фемер с купцом беседу ведет, а солдат к ладушке отправился, к своей, стало быть, красавице задушевной. Фемер тому и рад: лишнего глазу не стало.
Решил Фемер все склады обследовать. Пришли они в первый склад — большой-пребольшой сарай. Поленницы полотен до крыши выложены. Товар отменный. Лучших и искать не надо, увидел бы Петр — обрадовался.
— Посмотри, — говорит купец, — кусок — словно свинцовый, а плотность — иглой не проколешь, гвоздем не пробьешь. Для наших кораблей самые наиподходящие паруса. Бери. Вестимо, марка на такой равендук высоконька. Ну, коли дело государево, и я на уступку пойду: по пятиалтынному с каждого куска сброшу. Забирай чохом, что на складе припасено, а то заморские купчишки обещали по весне побывать. Парусинка, глянь, а чище парчицы.
Фемер прикинул и что-то призадумался. Взять эти полотна — ни копеечки из казенных денег не останется. Не хочется этак-то. Подумал-подумал плутяга и ну пыль в глаза купцу пускать:
— Хорошо. Но это есть не тот размер, не погодится, для корабля брать не приказано. Мне нужен пенька…
Пошли во второй склад, здесь пеньковка — полотна тоже добротные, да все ж пожиже первых. Купец советует:
— Эта марка тоже выдержит, корабли поднимет, но прочность не та. Цена на такой товар, конечно, пониже.
Фемер прикидывает: «Если на этой марке остановиться, то от царевых денег в моем кармане останется четверть…»
— Идем, — говорит, — дальше…
Пришли они в третий склад, где полотна штабелями сложены. Купец объясняет:
— Эта марка похуже прочих. На паруса не годится, напора не выдержит. Для меня-то беда не велика: пойдет на портки, на сарафаны, мужики с бабенками износят. Цена на такой товаренок дешева.
Фемер свое говорит:
— Ты, купец, мало смыслишь в корабельном деле. Эта парусина как раз на царь-Петровы паруса подходяща.
Да так и приник к этой парусинишке.
— Отсчитывай, — говорит, — вот этот сорт.
У купца глаза на лоб. Он было урезонивать покупателя начал. Знает, для какой нужды и чья покупка, тут не шути.
— Зачем тебе такой дешевый товар? На войне люди не в бабки играют, да и царю не полюбится.
Немец и слушать не хочет. Закупил парусины, какой ему надобно, с купцом рассчитался. Люди парусину на воза складывают, а Фемер отошел к забору и себе за пазуху какой-то сверток сует. Ан как раз и подошел его кучер, наш-то ивановский солдат. Встал перед своим начальником и, как полагается, отбарабанил:
— Ваше превосходительство, явился по вашему приказанию. Чем служить могу? Что делать прикажете? Что тревожит вас?
— В мою шубу блоха прыгала. Я ловлю ее, — говорит Фемер, а сам сверток подальше сует.
— Блоха?.. Ах, она, окаянная! Из армяка да в генеральскую шубу угодила. Дозвольте, я ее, негодницу, поймаю, в два счета вытащу. Не марайте руки, ваше превосходительство.
Да было и сунулся к генералу за пазуху. Фемер так это свирепо глянул, да как крикнет на служивого:
— Стоять смирно, блоха ушла!
— Ах, вон она. Вижу, вижу, к полотным амбарам скачет. И что только за блоха, и на золотых ножках, — тихонько, вроде сам себе, говорит солдат.
Вроде он и плохого не сказал и проступка никакого перед немцем не сделал, а Фемер пошел всякие страхи нагонять на него и все трафит по щеке ударить.
— Почему одну половину часа прогулял? Из-за тебя мы можем войну проиграть, опоздаем паруса поднять!
Ишь, какую статью подогнал.
