Сказы - [10]
За руки, за ноги схватили его Степановы люди, качнули раз другой и почитай на самую середину забросили, только брызги полетели.
Едва с этим управились, подоспел Сергей с пятью молодцами да девка с ними. Тоже к Степану: не приютишь ли, не побрезговай. В час тот Степан Тимофеич, не скажешь, в хорошем духе был.
Встали у шатра все семеро, Сергей на шаг наперед ступил.
Из шатра, чуть наклонясь, Степан Тимофеич выходит, кафтан парчовый на плечи накинут и при золотой шашке.
— Откуда будете сами, люди добрые?
Не сдержался Сергей, как увидел он перед собой Разина, упал на колени, рубаху на груди рванул, и радостно ему, и больно, он и сам-то сказать не умеет, что с ним торится, что на сердце за долги годы накипело.
У Сергея инда в носу защекотало, как назло слезы на глаза навертываются. «Ну, — думает Сергей, — пропал я. Сейчас Разин скажет: «Тоже молодец, расплакался!» и отошлет туда, откуда пришли. А это — хуже нет».
— Степан Тимофеич, как перед богом перед тобой. Разрежь сердце мое и погляди в него, чай, все оно черным-черно.
— Издалека ли?
— Днями в трущобах скитались, ночами шли. К тебе путь держали. Ткачи мы ивановские. А что заставило… и кто мы…
— Встань, встань, сударь, я тебе не бог и не царь! Я, как ты, такой же человек! — велит Степан Тимофеич.
Встал Сергей. Положил ему руку на плечо Разин да в глаза попристальней глянул и удивил Сергея немало.
— Знаю. Все знаю: и кто ты и что тебя привело сюда.
Удивился Сергей:
— Откуда знаешь-то?
— Жизнь твоя на лице твоем написана. Вон ноздри-то какие.
Всех Степан велел приютить, накормить, напоить, всякому дело дать. Больше всех из артели полюбился ему Сергей.
Не в охулку, а по дружбе все стали его вскоре звать — Сергей Ноздря.
Наташу Степан увидел, только вздохнул глубоко, полюбопытствовал:
— Твоя, што ли?
— Да, с нами пришла. Вместе маялись…
Наташа с первого дня за дело взялась: рубашки кроить, белье стирать, паруса шить. Как узнали, что она ткачиха, откуда-то стан на корабль достали, пряжи добыли.
Пряжа диковинная. На бухарскую-то она не похожа, вроде чуть потоньше, а с английской сравнять нельзя — и позвонче и поприглядней. Глядит Наташа — пряжа-то не простая, серебряная.
И думает она: «Что бы такое соткать — Степана Тимофеича порадовать, за добрый прием отблагодарить? — И решила: — Дай-ка сотку я парус на стружок Степану Тимофеичу».
А на том берегу высокая гора каменна была. Такая ли гора, что макушка ее облаками повита. Ни один человек до того на ту гору не хаживал. Поднимался на нее один Степан думу свою думать. И все с той горы ему видно: кверху до Кинешмы, понизу-то до Астрахани, до самого синя моря.
Глянул Степан Тимофеич в одну сторону, ничего не заметно на Волге, в другую сторону глянул, затуманился. Что белеется? Кого это ляд несет? Да и улыбнулся вдруг: плывет сверху караван богатый, а впереди-то струги с пушками пущены, видно флаги государевы, а на стругах царские люди. И прикидывает Степан: самому встречать караван плыть или кого из своих работничков послать?
Разгадал Сергей Ноздря его мысли и просит:
— Степан свет Тимофеич, пошли меня встретить гостей по-честному, по-хорошему.
— Что же, плыви. А я погляжу с горы, как ты встречать умеешь.
Обрадовался Сергей. Раззуделось у него плечо, разгорелась душа. Может, он всю жизнь о таком разе мечтал.
Снарядил Сергей струги легкие, на передний сам сел. И еще стружков цела сотня. Гребцы все развеселые, принаряжены, кафтаны на них на камке однорядочной, шапочки на них все собольи, верхи бархатны красные, а рубашки у всех дорогие — шелковые, галунами обложены, сапоги сафьяновы.
Веселятся гребцы, радуются, — дело горячее подоспело, на весла налегают, сами песни поют.
Издалече шапки скинули, гостям поклонилися, зарядили пушки, на караван навели, изо всех пушек враз поздоровались. Те тоже ответили. Все зелены берега дымом окутало, красна солнца из-за дыма не видать. Пахнет порохом да копотью, дым клубами по воде стелется, словно сумерки над Волгой опустились. Гребцы ножи, сабли да рогатины в дело приготовили.
Ближе съехались, железны крючья на чужие корабли перебросили, подтащили их поближе, на палубу высоку со стружков перепрыгнули и начали колоть, рубить тех, кто упрямится, противится. С рання утра до поздня вечера бой вели, на закате солнца привели караван к острову. Мертвых в Волгу побросали, живых в полон взяли. У Сергея на лбу белая повязка, кровь на ней алая выступила, словно смородину мяли.
А многих своих и вовсе не досчитались. Похвалил Степан Тимофеич своего молодого помощника.
Подвели к Степану купца Калачева. Он-то со своим кораблем пристроился к каравану, что товары астраханские воеводе вез.
Калачев-то сам не робкого десятка был, в молодости на дорогу с кистенем по ночам хаживал.
Чуть прищурил око соколиное Степан Тимофеич, руки на высокой груди скрестил и так-то пристально купцу в глаза глянул.
— Поди, о Степане Разине напраслины всякой много мелете, — мол, де он по Волге гуляет, народ убивает?
Что ты, что ты, сударь, да я денно и нощно о здравии твоем молился. И людишкам своим приказывал бога за тебя молить. Я про тебя припас меду ковши. Прими, отведуй, не побрезгуй. Золотая рубашка про тебя соткана. В коробье берегу… Дай-то бог удачи тебе и долгой жизни, подмасливает Калачев.
В книгу включены лучшие, сказы писателя, созданные им на местном материале — в основном ивановском. Все они посвящены людям труда — мастерам-умельцам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Рог Роланда и меч Гильома» — это прозаическое переложение древнего французского эпоса, воспевающего рыцарскую доблесть и благородство. Во всем своем великолепии встают перед читателем могучие рыцари из седой древности, когда жили на земле не ведающие страха бойцы.
Никита Селиверстов забредает в лес и случайно натыкается на избушку на курьих ножках. Баба-яга неласково привечает незваного гостя, но соглашается помочь его горю в обмен на пустяковую услугу и отправляет молодца в мир мёртвых — в Навь.
Настоящий сборник, является первым сравнительно крупным собранием абхазских сказок на русском языке. В книге представлена небольшая их часть, а именно — наиболее популярные в народе; они подобраны так, чтобы предоставить читателю лучшие образцы каждого жанра.
Книга крупнейшего французского специалиста по сравнительной мифологии Ж. Дюмезиля подводит итог его многолетним исследованиям в этой области.
Предлагаем вниманию читателей сборник сказок и легенд крымских татар. Что это за народ? Каковы особенности его фольклора? Что можно сказать об изданиях крымско-татарских легенд и сказок? Вопрос о происхождении крымских татар (самоназвание: кърымтатарлар, кърымлы) крайне сложен и запутан. Не вдаваясь в подробности, отметим, что, очевидно, этот народ сформировался «в результате слияния мигрировавшего в Крым преимущественно кочевого тюркоязычного населения и обитавших здесь оседлых жителей горных и прибрежных частей полуострова». 1 Антропологический тип южнобережных горных крымских татар — европеоидный, у степных заметна монголоидная примесь.