Сказочники оптом и в розницу - [35]

— И потомки благодарны, — я обвел руками благоухающее пространство. — Отправили папюса на свалку истории.

— Мельник свое дело сделал, — дерево уложило ветви на воображаемую талию и, натужно кряхтя, совершило несколько вращательных движений. — Не придересся.

— И то верно, — я тоже со стоном потянулся. — Эх, да где же этот хренов…

— А ты колдани, — вполголоса сказало дерево.

— Опа! — я вытянул вперед руку и торжественно сказал: — Однажды Сказочник решил найти свой Запоминальник. Протянул он руку и попросил, чтобы этот самый Запоминальник ему прямо в руку и вскочил!

Раз!

Взметнулся мусор!

Полетели бумажки, огрызки и чьи-то замшелые кости!

И в руку мне буквально впорхнула пухлая пачка истерзанных листов с практически утраченной обложкой и обкусанным корешком.

— Запоминальник! — воскликнул Орех. — Лихо!

— Ну так, — скромно сказал я, про себя судорожно сглатывая. Мне показалось, что бросившаяся на меня книга перегрызет мне горло и, хлопая страницами, вновь унесется по своим делам. А что? Я уже понял, что тут надо ухо держать востро. Сказки придумывать — это вам не с почтальонами драться!

— Готово, Глым Харитоныч! — от восторга Орех даже назвал меня по имени-отчеству. — Теперь можно и в путь-дороженьку!

Совместными усилиями мы попихали в дупло дерева найденные атрибуты, после чего я окинул прощальным взглядом ставшую уже практически родной Свалку и с чувством сказал:

— Совсем как дома!

После чего развернулся и потопал вслед за деревом, указывающему мне дорогу к Творческой Мастерской.

Вскоре оказалось, что Орех совсем не дурак поболтать. И позадавать головоломные вопросы. Первый из них надолго поставил меня в тупик.

Глава девятая Какой же вопрос назойливого Ореха поставил меня в тупик?

— Глым, — спросило дерево. — А там, в вашем мире, сочиняют сказки про деревья?

Ох, и крепко я задумался! Последний раз, когда я слышал в нашем мире сказку, мне было лет эдак восемь. Сам же я никогда и никому сказок не рассказывал (разве что налоговым инспекторам, да старухе, когда возвращался из пивной под утро). Поэтому пришлось практически применять рычаг, чтобы стронуть с места ржавую колымагу памяти.

— Это, — сказал я. — Ну, как его бишь… Конечно, сочиняют, Орех. Еще какие!

— А какие? — мгновенно спросило Дерево.

Признаться в плохой памяти — значит, обидеть нового товарища. Ладно, попробуем немного поиграть.

— Есть у нас очень интересная сказка, — принялся наспех выдумывать — а может, и вправду что-то вспоминать — я. — За тридевять земель, в Тридевятом Царстве…

— Это где-то под Ростовом? — спросило неожиданно дерево.

— Чего?

— Тридевятое Царство — к юго-западу от Ростова, — пояснил Орех. — Там у меня тетя растет двоюродная.

— Тетя? А, тогда понятно. Нет, это в другом царстве было.

— В Тридесятом?

— Наверное.

— Тогда это Когалым.

— Да не в этом мире вообще! — сердито сказал я. — Далеко.

— Значит, не Когалым?

— Нет. Слушай дальше. Так вот, в том самом царстве-государстве жила одна семья. Папа-писатель, мама-учительница и куча детишек. И однажды в их огороде выросло огроменное дерево. А на нем вместо листьев и всяких бананов да яблоков росла обувь!

— Фу! — листья на Орехе свернулись в трубочки. — Гадость какая!

— Чистая! — оскорбленно заметил я. — Новенькая! Будто только что с фабрики. Представь, какая экономия! Надоели тебе ботинки — пошел, новые сорвал.

— А старые? Засыхали и гнили?

— А старые они в землю закапывали. Под корнями того самого Чудо-Дерева.

— Тоже мне чудо! — презрительно сказал Орех. — Вот я знал одного Каштана, так на нем однажды знаешь, что выросло?

Я не знал. Тогда дерево осмотрелось по сторонам, и, не найдя ни одного случайного свидетеля, прислонило к дуплу ветку и прошептало мне, что же росло на Каштане.

— Вот это действительно гадость! — с чувством сплюнул я.

— Что? — сказало Дерево донельзя довольным голосом. — Офигел?

— Да уж, хорошая сказка, ничего не скажешь. Кто придумал?

— Никто не придумал. Просто само взяло и выросло!

— Мутант, — кивнул я. — Это мы проходили.

Тут уже пришла очередь Ореху расспрашивать про мутантов. Ну, мне-то было чего про них порассказать. Как-никак, соседями были. У кого пятая нога, как у собаки, у кого щупальца на спине, у кого — вроде бы на первый взгляд ничего нету, а дети рождались телепатами, программистами да толкинистами, с пеленок про селандии, сильмарилли да диптауны бормотали. Услыхав про сильмарилли, Дерево вроде бы хотело что-то сказать, но передумало.

— Ну и, ну и, ну и, ну и? — спросило оно после того, как я закончил рассказ.

— Ну и все, — сказал я. — Живут себе.

— А худа от них не бывает?

— Да нет вроде. Разве что Бледноморды, но они только вид делают, что страшные, пугают. Вроде Кащея.

— Вроде Кащея? — дерево хмыкнуло. — Скажи спасибо, что Големыч договор соблюдает. Не то неизвестно, как бы он тебя напугал, и где бы ты очутился после этого.

— Ничего себе!

— Вот именно! Для многих первая встреча с прежним Кащеем была одновременно и последней.

— Как же его укротить удалось?

— Я же говорю — договор подписали с Царем. По поводу Сказочника. Оказалось, что без толковых Наставников у потенциальных Сказочников, кроме всякой гадости, ничего не получается. А Кащей знает больше всех жителей нашего Государства, вместе взятых.