Сказочница - [27]

Вещи были собраны, костер потушен. Вишнин рюкзак удобно разместился у меня за плечами, а план дальнейших действий все еще не сформировался.

— Давайте попробуем пройти в ту сторону, куда ушла Вишня, наверное… — уверенности в правильности своих действий у меня не было никакой, но дети почему-то послушались. И мы побрели по мокрому лесу.

Не знаю, что мною двигало, когда я выбирала направление движения. То есть сразу мы, конечно, пошли туда, куда мелкие указали, это понятно. Потом брели долго, перелезали через поваленные деревья, спустились в один овраг и дважды пересекли какую-то речушку. Но я почему-то была уверенна, что мы идем по следу Вишни.

Идем и спорим о том, что у нас на ужин будет. Ну, надо же о чем-то говорить, потому что, если молчать, то начинают одолевать нехорошие мысли..

— А на ужин у нас, навелное, будет сыл… — это Ромашка картавит.

— Не шыл, а шыр… — делает замечание Лютик.

— Зато я говолю сыл, а ты шыл… — возмущается Ромашка и требует моего внимания:

— Мила, скажи ей!

А я ржу реально, потому что с этими детьми либо с ума сойдешь, либо подохнешь от смеха, точно. И уж точно забудешь об опасностях, подстерегающих глупых путешественников в заколдованном лесу…

Тварь я увидела первой. У нее была хищная курносая морда, огромные водянисто-желтые глаза и жуткая пасть. Существо сидело на краю поляны и повернулось на шум, который мы сотворили, с трудом выдираясь из малинника. Заметив нас, тварь зубасто ухмыльнулась, облизала морду противным черным языком и наклонила голову вниз. Наверное, это была собака. Огромная помесь английского дога с химерой из кошмарного детского ужастика. Массивная голова была непропорционально большой, и я подумала, что во время движения животное, по-видимому, должно заваливаться вперед, потому что тонкие длинные лапы, узкие плечи и не очень крупное туловище, по всей логике, не способны удержать такую огромную башку.

Чудище громко взревело, задрав морду кверху и, словно смеясь над моей логикой, с ленивой грацией огромного хищника двинулось вперед. Оно не торопилось, зная, что на побег у нас нет ни шанса.

— Боги! Что это такое!? — выдохнула я и испуганно вздрогнула, когда за моей спиной завизжали дети и откуда сверху раздалось недовольное:

— Идиотка! Зачем ты их сюда притащила?!

Вишня сидела на дереве и выглядела… жалко. Куртка изодрана, правый рукав отсутствует полностью, а от левого осталась только половина, измазанное кровью лицо грустно расчерчивают дорожки слез, волосы всклокочены, а глаза… в глазах обреченность, тоска и надежда.

Ох! Про надежду нам всем стоило забыть. Потому что Ромашка, Лютик и я с коротким ножом наперевес — плохая команда спасателей. Черт! Надо было послушать Ромашку и попытаться найти эту проклятую полынью. Тогда, возможно, у нас троих осталась хотя бы надежда на то, что мы выберемся из чарусы. Сейчас же шансы на жизнь исчезали пропорционально скорости, с которой двигалась тварь в нашу сторону. Она рычала и булькала, а я глаз не могла оторвать от ее треугольных акульих зубов. Наверное, поэтому я не заметила, когда существо прыгнуло. Вот только что оно стояло метрах в пяти от меня, а в следующую секунду я уже лежу на земле, а оскаленная рычащая хищная пасть тянется к моему лицу. Что-то кричит Вишня и оглушительно верещат Лютик с Ромашкой, но это все происходит где-то там, а здесь я заворожено смотрю на острые зубы и черный язык.

Из пасти твари омерзительно воняет, обильная вязкая слюна заливает мне глаза, я выставляю вперед левую руку, и мощные челюсти смыкаются чуть ниже моего локтя. Черт! Как же больно! Я, кажется, заорала, пытаясь криком выгнать себя из мучительного шока. А тварь только заворчала утробно и активней задвигала челюстями.

— Че-р-р-р-р-т!!!!!

Я взвыла и со всей силы всадила свой короткий нож хищнику в ухо. И еще раз, и снова… Я молотила по отвратительной курносой морде изо всех сил и с совершенно несвойственной мне яростью. Я извивалась и пыталась ударить зверя ногой. Я, кажется, что-то рычала, перекрикивая чудовищный рев, переходящий в болезненный скулеж, и захлебывалась в горячей соленой крови, хлещущей из раненой твари. Челюсти разжались, и я вцепилась левой рукой в окровавленную скользкую шкуру, а правой продолжала бить: по шее, по глазам, вслепую и яростно… В какой-то момент тварь пронзительно взвизгнула и из последних сил рванулась к моему горлу. Я задохнулась и не заметила, как моя рука с зажатым в ней ножом оказалась прямо в пасти существа. Ничего не соображая, совершенно ослепшая от боли и крови, я отчаянно всадила нож по самую рукоятку твари прямо в нёбо. Она конвульсивно дернулась, замычала и затихла на мне.

— Черт! Черт! Черт! — орала я, придавленная мертвым телом. — Снимите это с меня!..

Ромашка и Лютик, зареванные и перепуганные, бросились мне на помощь. И почти сразу к ним присоединилась хромая, бледная и не менее зареванно-напуганная Вишня.

— Я не понимаю… — бормотала она, пока я, отвернувшись от тела твари и согнувшись в три погибели, последовательно прощалась с обедом, завтраком, самогоном, ужином и, кажется, даже с куском своего желудка.

— Как у тебя получилось? Я не понимаю…