Сказки - [9]
- Эй, ты! - заревел горный король. - Советую тебе поторопиться, а не то я растопчу сейчас твой дом!
И он уже занёс ногу над крышей, но сразу же отдёрнул, потому что из трубы посыпались искры, и великан так обжёг себе пятку, что чуть не завыл от боли.
Тут как раз дверь отворилась и вышел учитель.
Шея у него была повязана самым лучшим платком - в красную горошину, - а в руках у него была яркая лампа. Он поднял лампу как можно выше и почтительно сказал:
- Прошу простить меня, ваше величество, что я заставил вас ждать…
Но горный король не дал ему кончить.
- Как ты смеешь светить мне в глаза - мне, королю вечного мрака! - закричал великан и покрепче зажмурился. - Где мальчишка? Я спрашиваю: где мальчишка, который осмелился со мной спорить? Его зовут Сампо.
- Сампо? Простите, ваше величество, но здесь нет такого мальчика. Если хотите, вы можете сами поглядеть. - И он ещё выше поднял лампу.
- Что? Ты, кажется, тоже вздумал спорить со мной! - загремел горный король,
И он протянул свою страшную ручищу, чтобы схватить учителя. Но так как он очень боялся ослепнуть от лампы, открыть глаза он не решался. Поэтому учителю ничего не стоило увернуться от горного короля. Он ушёл от него, можно сказать, из-под самых рук.
Тут уж горный король разбушевался не на шутку. Сн топал ногами, тряс головой и в конце концов разразился такой метелью, что в один миг весь домик был занесён снегом до самой крыши. Только кончик трубы высовывался ещё наружу, но скоро и его не стало видно…
Когда горный король решился приоткрыть глаза, кругом был мрак, холод и снег.
- Ну-ка, теперь поспорь со мной! - закричал горный король и зашагал к себе на Растекайс.
С тех пор никто никогда не видел горного короля. Наверно, он так и остался у себя на Растекайсе.
А наутро взошло солнце, снег растаял, и маленький домик учителя снова стоял как ни в чём не бывало.
Сампо-Лопарёнок поблагодарил учителя и стал собираться в путь.
Учитель дал ему свои сани, Сампо-Лопарёнок впряг в них золоторогого оленя, и они помчались к берегам реки Тено-йоки, домой, к родным местам.
А старый лопарь и лопарка уж и не надеялись увидеть сына живым. Маленький олень давно вернулся один, с пустыми саиями. Как же тут было не подумать, что Сампо-Лопарёнка съели волки!
- Вот, отец, - говорила старая лопарка, утирая слёзы, - хоть и назвал ты нашего сына Сампо, а не принесло это ему счастья…
- Это ты отпугнула от него счастье, - говорил старый лопарь, тяжело вздыхая. - Не называла бы ты его другим именем, так и не случилось бы с ним беды…
Зато и обрадовались они, когда Сампо-Лопарёнок, живой и невредимый, подкатил к юрте, да ещё на золоторогом олене!
- Видишь, жена, - сказал старый лопарь, - не зря всё-таки назвал я нашего сына Сампо. Он у нас и вправду счастливый!
- Да разве я что говорю! - согласилась лопарка. - Только, по-моему, и Лопарёнок хорошее имя. Да что имя! Был бы он хорошим человеком, так и счастье своё найдёт!
И она по прежнему называла сына Лопарёнком, а отец называл его Сампо.
С той поры зажили все они ещё лучше прежнего.
И золоторогий олень остался у них. Правда, Сампо-Лопарёнок кормил его простым овсом из деревянных яслей, но оленю очень нравилась и эта еда.
На следующий год Сампо-Лопарёнок стал ходить в школу. А когда он вырос и стал умным и храбрым, как школьный учитель, он сделал своему оленю серебряные ясли и каждый день засыпал в них зерно чистого золота.
Но обо всём этом придётся рассказать в другой раз.
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ В НОЯБРЕ
Муравьи работали без отдыха и срока. Стоял ноябрь, а делу не видно было конца.
Прежде всего надо было наглухо законопатить все щели и щёлочки, чтобы никакой мороз и ветер не пробрался в муравьиное жилище.
Потом нужно было обойти все кладовые и проверить, достаточно ли там запасов, чтобы прожить пять или шесть месяцев в. заточении.
Надо было хорошенько укрепить все входы и выходы в муравьиный город на случай вражеского нападения.
Надо было убрать все муравьиные дорожки и расчистить их от осыпавшихся хвойных игл.
И, наконец, надо было залезть на самое высокое дерево и оттуда наблюдать за всем, что делается на свете. А главное - следить за облаками, чтобы не пропустить приближение зимы.
Но не одни только муравьи готовились к встрече зимы. Этим были заняты все жуки, пауки, букашки, козявки - а их на свете 94 квинтильона 18 квадрильонов 400 тысяч триллионов 880 тысяч миллионов 954 тысячи 369!
Попробуй-ка, напиши это число!
Мне сказали, что их ровно столько, но я не поручусь, что это так. Может быть, их всего только 94 квинтильона 18 квадрильонов 400 тысяч триллионов 880 тысяч миллионов 954 тысячи 368.
Земля уже покрылась инеем - семь тысяч миллионов застывших капель, семь тысяч миллионов жемчужин было рассыпано по земле, и никто их не поднимал.
Увядшие стебельки трав и деревья оделись в тёмные, печальные платья, и только сосны и ели остались в своих зелёных шубах, которые они никогда не снимали.
Ветры - резвые сыновья воздуха - сметали с облаков белые пушистые хлопья, чтобы закутать ими землю.
Замерзающие волны напевали у берегов свою печальную песню, пока наконец сами не заснули под твёрдым ледяным покровом.
