Сказки темного леса - [8]

— Где вы были, — спросил он. — Вы знаете, что случилось?

— Ах, — отмахнулась наша классная, ещё не владеющая ситуацией, — я проспала. Это всё, — решила оправдаться она, — элениум, Николай Федорович.

Это заявление почти что добило старика.

На берегах Куивиэнен [10]

«В детстве у меня был плюшевый мишка, толстенький, с печальными и добрыми глазами. Я очень любил его, он был моим другом и товарищем для всех моих игр. Мне казалось, что я слышу его шепоток, что я понимаю его с полуслова, даже выражение его глаз могло о многом мне рассказать. Как-то с утра я взял деревянное ружьё, посадил мишку на табурет и прицелился. Бах, бах! Мишка остался сидеть, но, когда я подошёл, глаза-бусины уже погасли. С тех пор я не дружу с плюшевыми медведями, зато у меня появились другие достоинства».

Мы не забывали о необходимости культурного развития, поэтому посещали некоторые концерты. С нами вместе клубился еще один наш одноклассник, бывший герпетолог из Клуба Биологов по прозвищу Слон — человек редких возможностей, любопытных взглядов и схожих с нашими увлечений.

Высокого роста и мощной комплекции, рыжий как пламя, Слон души не чаял в сгинувшей в бездне времени культуре викингов. И старался, по мере сил, соответствовать этому образу — благо природа наделила его нечувствительностью к боли, физической силой и крепкой, всем на удивление, башкой. Лучше всего его характеризует несколько более поздняя история, рассказанная нам Эйвом. О самом рассказчике речь пойдет потом, а история — вот:

«В Лисино Корпус дело было. Это огромная деревня, на тысячу, а то и больше домов, где мы были на практике от Лесотехнической академии, то есть на лесоповале. И я решил приготовить поесть. Пошел на кухню, она у нас стояла отдельно, в таком маленьком дворике, а Слон, не знаю уж из каких соображений, ходил за мною и все донимал. Он тогда был моим соседом по комнате, в одной палате с ним жили. Он, да еще Боря-казак.

И как я уже говорил, собрались готовить есть, „супокашу“ решили сделать. Я собрал все продукты, что были в комнате, и пошел готовить. Там была тушенка, лук, картошка, макароны — все, что угодно, было. Сытное, наваристое такое, блядь, жранье, которое получилось на удивление вкусным. Много специй было, такая острая, хорошая вкуснятина. А может, конечно, с голодухи показалось все это.

Но готовить невозможно. Потому что в дверях стоит Слон и матюгами меня поносит. То я делаю не так, это не этак. Вот я ему и говорю: „Слон, иди сам готовь, если такой умный“. А он и говорит: „Я, говорит, не умею“. Я ему тогда: „Тогда какого хуя? Сиди и не пизди!“ Но он не успокаивается! Уже на личности перешел: „Ты просто гондон и пес!“ А я, говорит, викинг. В общем довел меня, довел до исступления. А рядом стоит чей-то чайник кипящий, я его схватил и в Cлона метнул — а он ему ровно в грудь! Крышка отлетела, его кипятком всего — ш-ш-ш-ш… И пока он в ступоре стоял, не орал даже (чайник реально кипел), я понял — нужно что-то делать. Потому что в маленькой комнатке, где есть только плиты и посуда, воевать невозможно — Слон серьезно крупнее меня.

Бросился я на него, пока он был в шоке, оттолкнул в сторону и выскочил во двор. А рядом стоит поленница с дровами березовыми. Он схватил одно из поленьев и давай за мной бегать. Вот мы круги по полянке вокруг нашего общежития и нарезали. Я бегал, бегал, бегал, бегал, а потом думаю: чего это я от него бегу? От козла этого, блядь, который бегать не умеет? И давай над ним издеваться: остановлюсь, рожи ему покорчу. Слон, говорю, ты козел, лох и дешевое чмо! И довел его, собственно, до того, что он схватил полено за два конца, заревел и об лоб себе сломал. Вот тогда я и думаю — ну его на хуй. Понял, что если бы он меня догнал, мне бы тут же пришел пиздец. Очень вряд ли, чтобы он меня ударил слабее, чем себя. Убежал я в деревню, далеко, где-то час там отсиживался, а потом в магазин пошел, купил коньячка и вернулся мириться. Вот и помирились».

Неподалеку от станции Рощино протекает река Линдуловка, на берегах которой раскинулась знаменитая корабельная роща. Она образована вековыми лиственницами — очень живописное место, куда мы с товарищами по молодости ездили пить. Однажды по осени со Слоном вышел в Линдуловской роще вот какой случай.

Нажравшись по своему обыкновению «в говно», Слон упал и лежал без движения, не подавая ни малейших признаков жизни. Желая над ним подшутить, мы сорвали с него свитер и рубаху, после чего оттащили на берег Линдуловки и бросили в заполненную водой яму примерно полметра глубиной. Собравшись кругом, мы стали смотреть, как Слон лежит на дне, раскинув руки и почти совсем не дыша.

Постепенно правая половина лица у Слона начала наливаться синевой, а другая — наоборот, принялась стремительно краснеть. Из носа и рта у Слона поплыли вверх крохотные пузыри, а кожа на груди потемнела и покрылась какими-то пятнами. Так что через минуту Слон больше напоминал лежалый труп, нежели обычного человека.

В это время на тропинке вдоль реки появилась школьная учительница с целым выводком малолетних детей. Слышно было, как она назидает своим ученикам: