Сказки старой мельницы - [12]

- Не будет зло безнаказанным, - стукнул посохом о землю старик Пасечник и пошёл к себе на дальнюю пасеку.

Пришёл он на пасеку, открыл все ульи, пчёлы к нему слетелись. Пасечник что-то пошептал им, они и улетели.

Кузнец, как ни в чём не бывало, возле горна возился, вдруг услышал шум и гудение на улице. Взял он молот в руки и вышел из кузницы. Смотрит по сторонам, на солнце щурится, вроде никого, а гул стоит. Осмотрелся, а вокруг него пчёлы тучей.

Вот одна подлетела и ужалила его в лоб. Рассердился Кузнец, глянул на пчёл, сгорело в воздухе несколько пчёл. Да только разве может он всех взглядом ухватить! Одну спалит, пять его кусают, а одна пчела исхитрилась, прямо в глаз Кузнеца хватила. Взвыл Кузнец-колдун, схватился за глаз, а его другая пчела - во второй глаз - хвать!

Совсем ослеп Кузнец-колдун, схватил с земли молот, размахивает им в воздухе. Да разве пчёл молотом побьёшь!

Воет Кузнец, живого места на нём нет, а пчёлы всё тучей возле него вьются.

Подошёл старый Пасечник и говорит:

- Ты наше село без домов оставил, старых и малых разом крова лишил. Железное у тебя сердце, будь ты за это и сам железный.

Махнул он рукавом белой рубахи, налетели пчёлы на Кузнеца-колдуна тучей. Укусят в руку - становится рука железной, укусят в ногу - нога железная. Вскоре стоял Кузнец-колдун весь железный.

- Плохо тебе, Кузнец-колдун? - спрашивает его Пасечник.

- Плохо, - отвечает Кузнец. - Только мне сейчас плохо, а вам всем от меня ещё долго плохо будет.

Сказал он так, повернулся и пошёл в кузницу, с трудом переставляя железные ноги. Тут же искры из трубы посыпались, растоптал Кузнец горн, угли по всей кузнице рассыпал. Загорелась кузница, вроде маленькая избушка, а три дня горела. На месте кузницы потом только большие куски оплавившегося железа нашли.

Пасечник говорил односельчанам, чтобы не трогали железо. Да куда там! Железо в цене было, мужики его между собой поделили, потом из этого железа кто молоток, кто лемех для сохи, кто гвоздей отковали.

Село потихоньку всем миром опять отстроили. Про Кузнеца почти не вспоминали, только порой вещи железные странно себя вести начинали. То гвоздь вроде как сам собой из стены выскочит, а от этого сарай развалится, то молоток так по пальцам ударит, что рука неделю болит, то лемех на ровном поле такую загогулину выведет, будто пьяный заяц бежал. Словом, Кузнец-колдун нет-нет, да и напомнит о себе. Так что с инструментами железными осторожней нужно, кто их знает, откуда они, не из Кузнеца ли.

- Я вот вчера тоже себе молотком по пальцам двинул, - проворчал Санька. - Нужно выбросить этот молоток противный.

- Каждый молоток выбрасывать - инструментов не хватит, - усмехнулся Петька. - Если рук нет, виноватые всегда найдутся. Пользоваться научись, потом виноватых ищи.

Мы помолчали. За стенами мельницы шла ночная жизнь, полная шорохов, всплесков, скрипа. В тишине послышалось тихое хихиканье, а потом камыш зашуршал, словно по нему вздох прокатился.

- Кто это так хихикает? - спросил я. - Птица какая-то?

- Сам ты птица, - махнул на меня Стёпка. - Это Кикимора хихикает да вздыхает, мужа ищет...

Как Кикимора мужа себе искала

Жила Кикимора, как и положено ей, за печкой, на этой самой мельнице. Пока внучка Мельника ещё Русалкой не стала, Кикиморе раздолье было! То веретено под кровать спрячет, то прялку так раскрутит - не удержишь, и без того лохматую кудель вконец запутает.

Внучка Мельника на озорницу Кикимору не обижалась. Даже пряники ей под прялку подкладывала. Говорила, что где Кикимора живёт, там в доме всегда достаток. А в погребе на мельнице жил Домовой, и очень ему не нравилось, что внучка Мельника Кикиморе пряники под прялку кладёт. Домовой тоже пряники любил, только Домовой по ночам промышлял, таскал из дома в погреб всё, что ни попадя. А Мельник, как назло, спал чутко. Только Домовой на промысел вылезет, Мельник услышит, что кто-то шебуршит по углам, схватит сапог, да как шваркнет! И обязательно Домовому по лбу попадает.

Но когда Водяной внучку к себе уволок, тоскливо Кикиморе стало. Прялку Мельник на чердак отнёс, с глаз долой, чтобы не напоминала про внучку. Никаких пряников он Кикиморе не оставлял, дом запустил, на Домового перестал внимание обращать, тот настолько обнаглел, что почувствовал себя в доме хозяином и говорит Кикиморе:

- Вали отсюда, мымра, я тут, за печкой, в тепле жить буду. Я Домовой! Я в доме главный!

- Я ведь тоже вроде как домовой, - пискнула Кикимора, но Домовой замахнулся на неё поленом, Кикимора испугалась и шмыг на улицу.

День под кустом просидела, второй. Холодно, хотела в дом вернуться, а Домовой её не пускает обратно.

- Мне и одному тут тесно, - ворчит он. - Иди, ищи себе другое жилище.

- Где же я найду другое жилище? - плачет Кикимора. - Скоро снег пойдёт, в каждой избе свои домовые да кикиморы живут. Кто же меня пустит?

- Ну, тогда иди, замуж просись, - рассмеялся Домовой и захлопнул перед Кикиморой дверь, чуть нос ей не прищемил. Вздохнула Кикимора, подошла к луже и стала в неё смотреться. А из лужи на неё смотрит довольно мерзкое существо: уши, как лопухи, нос на двоих рос, одной достался, волосёнки реденькие, пучеглазая, зубы во все стороны торчат... Ужас!