Сказки старого дома - [120]

— Не получилось, — пережевывая кусок сочного окорока, ответил Арман. — Случайно встретились мои приятели из роты гвардейцев кардинала. Пока мы выпили с ними за встречу, пока выпытали за стаканом вина всё, что им известно…

— Что можно выпытать за стаканом вина, кроме завиральных историй?

— Париж возбужден, — пояснил Пьер. — Сверху донизу и справа налево. Вчера вечером по дороге домой убили отца Жозефа. Как говорят кучер и слуга Жозефа, на них напало не меньше полусотни человек. Ришелье в бешенстве.

— Что?! — поразилась Луиза. — Жозефа? Ну и дела! Впрочем, он сам к этому напрашивался. Мне, например, его нисколечко не жалко. Хотя и интересное событие. Вот теперь у кого-то полетят головы! Камилла, а вы, похоже, в восторге от этого известия.

— В восторге не в восторге, но причин печалиться не вижу, так же, как и вы. Гнуснейший тип, хоть и дворянин хорошего рода! И что рассказали ваши знакомые гвардейцы? Кто убил? Поймали ли? Или еще только ищут?

— Найдут, — хмыкнул Арман. — Оказывается, существует заговор против кардинала и его окружения. Открылось это буквально вчера или позавчера, когда арестовали какого-то поэтишку. За то, что он в пьяном виде распространял слухи, порочащие кардинала и близких ему людей.

— Что за поэтишка? Вроде бы поэты в Париже политикой не увлекаются.

— Мне говорили имя, но что мне до него. Не запомнил. Что-то вроде Коклен или, может быть, Леклен. — Камилла побледнела.

— Поклен?

— Вот-вот, точно — Поклен. Вы его знаете?

— Наслышана. И что этот поэт?

— В общем, ничего особенного. Язык свой, а слова чужие. У него найдено письмо с порочащей Ришелье ложью. По почерку видно, что писали двое мужчин, но не этот Поклен. Сейчас по образцам разной переписки ищут, кто именно написал письмо. А из этого Поклена, наверное, уже выбили признание, от кого он получил этот пасквиль. Письмо было в бумагах покойного отца Жозефа. Им и поэтом как раз занимался Жозеф, и тут его вдруг убили. Интересная история?

— Камилла, Камилла, — вскричала Аманда, — что это с тобой?!

Лицо Камиллы стало белее ее кружевного воротника. Вот-вот хлопнется в обморок. Женщины вскочили и бестолково засуетились вокруг нее.

— Серж, — обратилась ко мне Аманда, — помоги отвести Камиллу в ее комнату.

Я обхватил женщину за талию и в сопровождении Аманды препроводил Камиллу в ее апартаменты.

— Может быть, приляжешь, Камилла? Я позову своего знахаря. Что с тобой?

— Нет, нет, в кресло. Мне уже немного легче. Не надо знахаря, — и, усевшись, вдруг заплакала в три ручья, — я пропала, я пропала, Аманда, — послышалось сквозь слезы.

— Как пропала? Куда пропала? Ты что — что-нибудь натворила?

Камилла, размазывая слезы по лицу, взглянула на меня, а потом на Аманду.

— Понимаю, — досадливо пробурчала Аманда. — Какие-то твои таинственные похождения? Не опасайся Сержа. Он мой близкий и очень надежный, знающий человек, несмотря на молодость. Мне помогал не раз в трудных ситуациях. Можешь говорить при нём без опаски. Он не сторонник кардинала, как и я.

Я пододвинул стул, взял Камиллу за руку и, тихонько поглаживая по кисти, стал ее успокаивать. Постепенно истерика стихла, и Камилла, шмыгая носом, призналась в страшном преступлении.

— Это я привезла в Париж то письмо, показала поэту, а обратно забрать забыла. Аманда, ты сама понимаешь, откуда это письмо, чту в нем может быть и чьим почерком оно может быть написано. Я пропала! — и Камилла снова настроилась заплакать.

— Прекрати реветь! — рявкнула на нее Аманда. — Пока ты у меня, то ты еще не пропала и пропасть тебе мы не дадим. Серж, что мы можем сделать?

— Камилла, скажите: что было в том письме? Правда или выдумки?

— Правда.

— Да? Вот это уже много хуже лжи в нашей ситуации. О чем?

— О разврате кардинала, его воровстве, преступном окружении, убийствах неугодных…

— Об отце Жозефе и короле там что-нибудь было?

— Было. Но о короле совсем немного.

— Немного? Всё равно совсем плохо. Даже если просто упоминание без обвинений и оскорблений. Значит, заговор не только против кардинала и его окружения, но и против короля. Так это может быть представлено. Кем письмо написано?

— Кем-кем! Гастоном Орлеанским, конечно, — вмешалась Аманда.

— Только последняя часть, — всхлипывая уже без слез, уточнила Камилла. — Основное писал мой муж под диктовку Гастона.

— А зачем вы передали письмо этому Поклену?

— Он должен был написать простую сатиру, понятную и благородным господам, и черни.

— Конечно же, для распространения. Понятно. И письмо осталось у него.

— Осталось. Он отказался, и от огорчения я забыла забрать письмо назад.

— Дальше всё понятно. Пьяный поэт начал болтать, о чём ему следовало бы помалкивать. Хуже некуда. Прямо сразу можно сказать, что вам, Камилла, в Париже нельзя появляться ни в коем случае. Кто-нибудь в Париже знает, что вы поехали сюда?

— Только камеристка.

— Тогда вас найдут и здесь, — у Камиллы опять задрожали губы. — Успокойтесь, сейчас мы всё обдумаем и найдем какой-нибудь выход. Аманда же сказала, что пропасть не дадим. Для начала представим всю ситуацию. Есть письмо, которое ясно указывает на существование заговора против кардинала и его окружения. Есть и установлено важное лицо королевства, которое написало это письмо. Это Гастон Орлеанский. Известно, что он склонен к заговорам с целью свержения короля. Признаков других заговоров в королевстве не замечено. Тот же Гастон является давним врагом кардинала Ришелье. Первый друг и помощник кардинала убит, как только начал следствие по заговору. Множество нападавших на Жозефа — признак серьезного заговора. Вот такую картину сейчас рассматривают в Пале-Кардиналь и Лувре. Скверная картина. Из нее вытекает, что убийство Жозефа — результат заговора. А заговор против кардинала и даже Жозефа в наличии только один — Гастона Орлеанского. В доказательство есть письмо, свидетель и дурная слава Гастона как заговорщика. Из этого вытекает только одно: организатор убийства — Гастон. Ришелье не простит ему потери друга и помощника. Ну, а как Ришелье расправляется с врагами даже королевской крови, то это всем известно. Вот такое вытекает из создавшейся ситуации. Так что вы, Камилла, совсем не то лицо, за которым начнется большая охота. С вами расправятся, если только под руку попадетесь. Ришелье задели слишком серьезно.