Сказки старого дома - [118]

— Странная особа, — проговорил Гийом, — может быть, следовало узнать хотя бы ее имя?

— Зачем? Нам чужие тайны вроде ни к чему. Со своими бы разобраться. Давайте-ка лучше на всякий случай побыстрее уберемся отсюда!

Утром за поздним завтраком рассказ о ночной акции имел бурный успех. Опять удалось, разыгралось блестяще, хотя чуть не сорвалось. Луизу тоже заинтересовало странное поведение привратника монастыря, поднявшего шум в отношении женщины.

— Это я упустил, — покаялся Гийом, — когда разговаривал с аббатисой и привратником. Речь шла, в общем, о визитере, посетителе. Не уточнялось, что это обязательно будет мужчина. Я и не мог предположить, что гость окажется не единственным. Кто постучал в ворота, тот и удостоился особого внимания привратника.

— Будем надеяться, что и грядущая ночь окажется удачной, — пожелал себе Арман. — Она, пожалуй, потруднее будет. Если действительно это будет ночь. Так что на всякий случай мы отправимся в Париж еще до обеда.

— А нельзя ли и мне с вами? — спрашиваю я.

— Зачем? Вряд ли это хорошая мысль, — ответил Пьер. — Слишком опасно как раз для вас, Серж. У вас светлая голова, но вот готовность к таким действиям никакая.

— А для вас не опасно? — возражаю я. — Всё-таки это моя затея. Никогда не прощу себе, что когда вы все рискуете, я буду отсиживаться где-то в стороне.

— Пусть идет с нами, — согласился Арман. — Гийом, вы не возражаете? Нет? Но при одном условии. Вы, Серж, из дома не выходите, нам не мешаете и только наблюдаете.

— Согласен.

— Мальчики, — вмешалась Луиза, — как я за вас боюсь! Ради Бога, осторожнее и если что вдруг будет не так, то немедленно удирайте. Плевать на Жозефа. Придумаем что-нибудь другое.

Улочка тихая. За те десять минут, что я сижу у окна второго этажа, мимо прошли всего двое. Ворота сада на противоположной стороне улицы слегка приоткрыты, а за густыми зарослями не видно, что там делает Гийом со своей командой. Сад словно вымер. Но вот один из прохожих, увидев приоткрытые ворота, останавливается, озадаченно задумывается и пытается через решетку что-то разглядеть в саду. Похоже, ничего заслуживающего внимания ему не видно, и он, приоткрыв щель ворот пошире, делает шаг внутрь сада.

Мгновенно из-за кустов появляется Гийом. Не выскакивает, как чертик из табакерки, а по-хозяйски, барственно выплывает и медленно, лениво идет к выходу на улицу. Любопытный так и застывает в воротах. Всё так же лениво, с доброжелательной улыбкой Гийом что-то говорит. Прохожий вежливо отвечает, понимающе кивает и идет свой дорогой, а, обернувшись напоследок в сторону ворот сада, пожимает плечами. И снова на улице покой и тишина.

Пьер в полном облачении гангстера семнадцатого века валяется в сапогах на кровати. Уставившись в потолок, он обстоятельно, подробно и не без ругательных комментариев учит этот потолок правилам дворцового этикета. На самом деле слова предназначены мне. Арман сидит за столом и со смехом добавляет свои поправки в оглашенные Пьером перлы аристократического обхождения. Внизу, в первом этаже копошится пара слуг. Слышно, как они бряцают оружием. Внешне в доме всё вроде бы спокойно и не суетливо. Но так или иначе — нервное напряжение прямо-таки висит в воздухе.

Цокот копыт. Пьер приподнимается на кровати. Нет, мимо. Просто верховой прохожий. Проходит час, второй. Солнце клонится к закату. Сад накрывают длинные тени, и только дорожка к воротам хорошо освещена. Слуги приносят перекусить, и Арман с Пьером дружно набрасываются на еду. Мне же кусок в горло не лезет. Мои сподвижники тактично молчат на этот счет, и, немного успокаиваясь, я тоже откусываю славную колбаску из съестных запасов графской кухни Аманды.

Тени стали еще длиннее, когда от дальнего конца улицы, всё нарастая, послышался частый стук копыт лошади очень спешащего всадника. Арман с Пьером мгновенно оказались у окна рядом со мной. Всадник чуть замедлился, поравнявшись с нами, поднял вверх руку и скрылся, проскакав дальше.

— Всё, началось, — со вздохом облегчения проговорил Арман.

Пьер выскакивает на улицу, перебегает ее и скрывается в саду. Двое людей замызганного рабочего вида выбираются из кустов. Их одежда тут и там оттопырена, видимо, какими-то инструментами. Они распахивают левую створку ворот и, стоя спиной к началу улицы, начинают что-то сосредоточенно рассматривать и ковырять в воротных запорах, постукивая молотком. Улица оказывается перегороженной почти до половины. Никакой карете не проехать. Арман сбегает вниз, и я с верха лестницы вижу, как он со слугами, вооруженными какими-то короткоствольными мушкетами, смотрит на улицу в щель чуть приоткрытой двери. Время словно замерло, когда я возвращаюсь к окну. Хотя проходит всего минуты три до того, как в начале улицы появляется довольно быстро катящаяся карета с кучером и с вооруженным мушкетом слугой на кузлах. Карета приближается, замедляет ход и останавливается.

— Эй, болваны, освободите дорогу! — слышится окрик с козел.

— Сейчас, сейчас, ваша милость, — слышится подобострастный ответ.

Один из рабочих, как бы освобождая дорогу, отступает на противоположную от ворот сторону улицы и оказывается слева от кареты. Другой, как бы намереваясь закрыть створку ворот, оказывается справа от кареты.