Сказки пещерных людей – 2 - [2]

— А ведь прав ты, братец, — горячий отвечает, — надо нам, стало быть, у добрых людей поспрошать, а потом уже лезть в шахтёнку эту.

И пошли братья в посёлок шахтёрский с добрыми людьми говорить.

Пришли, глядят — кругом одни бабы. Братья у них и спрашивают:

— А что, добрые женщины, знает ли кто старого шахтёра, что на рельсах сидит?

— Знаем, — шахтёрские жёны отвечают, — это наш местный сумасшедший, он на сестре своей женился, а потом её убил, теперь мается.

— А что, бабоньки, знает ли кто про Парниковый Камень? — спрашивают братья.

— И про то знаем, — самая старая им говорит, — важный камень такой, его подкинешь — он светится да жаром пышит. Только у нас он не родится, на Урал вам надо.

— А где ж мужики ваши? — братья спрашивают.

— Известно где, — бабы отвечают, — на смене, под землёй.

Попрощались братья с бабами да в шахту спустились. Глядь — а там шахтёры уголь добывают.

Спрашивают братья шахтёров:

— А что, мужики, слышал ли кто про Парниковый Камень?

Один шахтёр, постарше, братьям и отвечает:

— Один раз слышал, маленький ещё был. Дед мой гостя принимал, говорил ему: мол, не бабское это дело, Парниковый Камень, и бабы про него ничего знать не могут. А копают его, будто бы, в Якутии. А может, на Чукотке.

Поблагодарили братья шахтёров, едут в клети наверх. Тут горячий спокойному говорит:

— Ещё знаю: киноварь — камень женского роду.

Спокойный брат только рукой махнул.

Поднялись они наверх, сели на поезд и поехали — покамест на Урал, а там дальше и в Якутию.

Приезжают на Урал, приходят в горняцкий посёлок, видят — сидит старый дед, горняк на пенсии, семечки лузгает, а лузгу обратно склеивает да рядочками раскладывает. Спрашивают его братья:

— Чем это ты занят, отец?

— Да вот, — дед им говорит, — семечки лузгаю, лузгу обратно склеиваю да рядами ставлю, будет у меня Подсолнечная Армия, что ни солдат — то внутри пустой, одна шелуха, самые послушные солдаты, с такими только мир завоёвывать.

Говорят братья между собой:

— Совсем старый из ума выжил — семечки-то тыквенные!

А дед им и говорит:

— Я ваши мысли как газету читаю, можете даже и губами не шелестеть. Коли тыквенные, так будет у меня Армия Всех Святых, а солдаты будут не просто пустые, а ещё и светиться будут изнутри.

Тот брат, что поспокойнее, говорит:

— Хэллоуин, что ли, имеешь в виду, отец?

Дед отвечает:

— Кто тебя словам учил, юноша? Какой-такой иностранец заморский? Тыква — она и есть тыква, а праздники у нас свои. Ты мне по-русски говори, я все русские слова знаю, все толкую.

Говорят братья:

— Ты-то, отец, нам и нужен. Растолкуй нам про Парниковый Камень — что слова эти значат, где его добыть да зачем он нужен.

— Это вам, морячки, не ко мне, — дед отвечает, — это вам к ямным идти надо, у них выведывать.

— Что за ямные? — братья спрашивают.

Дед отвечает:

— Маленькие такие, вам в пояс будут, все бородатые, румяные, под землёй живут.

— Гномы, что ли? — горячий брат спрашивает.

А дед ему:

— И тебя, гляжу, заморский иностранец словам учил. У них в немецкой земле, может, и гномы, а у нас всегда ямные были. Так и запомните: в доме домовой, в лесу леший, в воде водяной, а под землёй ямные.

И вдруг как гаркнет:

— Рота, газы!

Братья сперва испугались, не поймут, что к чему, потом пригляделись — а у дедовой лузги, что он рядочками ставил, вроде хоботки сами собой отрастают. Подивились братья, поблагодарили деда и пошли ямных искать.

Долго ли, коротко ли они идут, вдруг горячий брат и говорит:

— Ещё камень женского роду знаю — пемза.

Спокойный брат только хотел рукой махнуть — как зашуршало под ним, загрохотало, и провалился он под землю, а вслед за ним и горячий. Вот им, стало быть, и пещера неизведанная, вот им и земля вся дырчатая, словно та пемза.

Сидят братья в пещере неизведанной, глядят в темень тёмную, минуту глядят, другую глядят — ничего разглядеть не могут. А фонариков-то нету с собой. Стали слушать.

Слушают, слушают, как вдруг — будто шаги невдалеке. Ну, братья — спелеологи опытные, знают, как в пещере кричать. Кричат: "Эва!" — поверье такое у спелеологов, будто женщина под землёй живёт, половина лица прекрасная, половина безобразная, Эвой звать. Коли прекрасную половину покажет — быть добру, а коли безобразную — быть беде.

Крикнули — а им из темноты и молвят:

— Сами вы Эва! Чего в прихожей сидите как бедные родственники?

Братья на голос отвечают:

— Ты кто? Покажись.

Голос им:

— Прежде сами покажитесь. Где фонари ваши?

— Дак не взяли, не собирались мы сюда спускаться, — братья отвечают.

Тут свет неяркий им из-за спины. Оборачиваются и видят: стоит мужичок небольшой, им, должно быть, по пояс, борода длиннющая, сам румяный, в красной шапочке, в руке фонарь.

Тот брат, что поспокойнее, у мужичка и спрашивает:

— Ты, что ли, гном… то есть ямный?

— Ну, я, — мужичок отвечает, — ямный, да.

Горячий брат спокойного в спину тырк, тырк — и говорит:

— Слушай, я ещё знаю. Потом скажу, не забуду.

Спокойный брат опять на него рукой махнул — и говорит ямному:

— Ну, коли мы у тебя, вроде, в гостях, так ты нас не корми, не пои, спать не клади, а можешь расспросить, о чём твоей милости угодно. А мы потом тебя.

— Отчего же не кормить, не поить? — ямный отвечает, — Мы, ямные, гостей любим, которые вежливые и без железяк с верёвками. У нас и кухня своя, и покурить что есть, а коли вы водку принесли, так сменяем вам на драгоценные каменья. Тут место такое, верхние мужики к нам сюда с водкой частенько наведываются, торг идёт круглый год, и цены твёрдые.