под сосной на круче,
пытаясь сквозь пространства проникнуть взглядом… Безмерное отчаяние её в короткий миг
могло смениться радостью,
когда в каком-то новом звуке иль шевелении
ей чудился…
И так мелькали за Зарей заря,
не принося и проблеска надежды.
Как будто вся Вселенная на плечи Ей тяжестью легла. А вот и Осень. Ливнями пролили много слез седые тучи
в ту осень.
Зыбкие туманы
тенями мрачными пугали и леденили душу.
И в шёпот осени печальный вплетался шорох
падающих листьев.
Кружась, они ложились обреченно под ноги несчастной девы,
шуршащим красно-желтым покрывалом укутывая землю,
к Зиме морозной ее готовя…
И птичьи стаи, крылами выстригая хмурь небес, крича прощально, улетали в теплые края.
Когда ж сковала землю ледяная стужа,
заполонила сердце девушки бездонная тоска.
Лишь вечно одинокая Луна
огромными печальными очами
сочувственно взирала на нее.
Как прожила Она ту зиму? И другую? И третью?.. Возможно, потому, что с каждою весною надежда
робко вновь вселялась в душу к ней.
Откуда только брались силы… ведь давно запорошило
словно звездной пылью ей кудри золотые,
отчаяние безжалостно согнуло и плечи девушки, и спину,
погасли искорки в глазах…
Теперь никто бы не узнал в ней ту,
что красотой своей и стройным станом
могла пленить любого…
Так пролетели десять лет. И снова воцарилась
над миром проказница-Весна.
Набросила на землю покрывало
душистого цветного разнотравья…
Как водится, Весне на смену поспешило Лето…
И вновь в ту ночь, короче которой нет в году,
расцвел волшебный Духов цвет.
Нередко в мире происходит Нечто,
когда предел отчаяния близок…
Так с нашей героиней случиться Чудо могло,
когда б…
Итак, в последних лучах заката
на самой кромке моря
нежданно и негаданно вдруг силуэт возник.
То юноша высокий, статный и светлоголовый
понуро поднимался вверх по склону дюны,
как раз туда, где, как всегда, Она сидела.
Приняв живого за виденье, Она не встрепенулась даже.
Когда ж он подошел поближе, её смутил
безжизненный и тусклый взгляд его красивых глаз.
Похоже — вся усталость мира в нем поселилась.
— Скажи мне, — женщина спросила,
— ну что могло произойти с тобой такое,
что красота и юность не радуют тебя?
— Ах! Мне нечего от жизни ждать, когда я всем владею.
Так скучно все иметь…
— А разве ты не хочешь любить и быть любимым?
Поверь — нет ничего прекраснее на свете!
— Нет, нет! Все это преходяще!
— А дети? Неужто и детей своих не хочешь ты?
Как я когда-то…
Он лишь развел руками…
— А я желать не разучилась… но как наказана!
И как хотела б снова юной стать
и, чтобы юноша — тот самый или такой, как ты,
навеки был со мной!
Иль нет!!!
Хочу, чтоб сердце не чувствовало больше ни боли, ни любви…
— А я желаю лишь одного —
когда-нибудь чего-то пожелать, —
промолвил юноша.
И вдруг послышался то ль шепот трав
иль тихий ропот волн…
С последним самым лучом заката сильнейший аромат заполонил собою все вокруг
и, словно, затопил пространство.
И в этот миг, когда чарующая Полночь
навесила свой звездный купол над окоемом,
случилось Чудо.
Пред юношей предстала
не женщина с измученной душой,
но дева юная, какой Она была когда-то,
вернее — ровно десять лет назад.
А юноша… себя не узнавая,
упал пред Нею на колени
и, руки протянув, смотрел с мольбою и любовью,
и яркий пламень засверкал в его очах!
Она же, встряхнув кудрями и гордо вскинув голову,
надменно взглянула мельком на него
и прочь пошла.
Он звал ее, молил, пытался удержать, но все — напрасно. И много-много дней старался покорить он сердце
красавицы холодной —
до той поры, пока однажды,
устав от жара пламенных его признаний,
Она не убежала к морю. Вошла в него…
И шла, и шла, и шла — покуда волны не сомкнулись
над головою девушки надменной.
И лишь три Духа ведали, что та красавица
морской Русалкой стала.
Но изредка,
когда шатер небес над спящим миром розовеет,
Зарей умытый,
расчесывает гребнем кудри чудные Русалка,
сверкая чешуёй изящного хвоста,
и тихо напевает мелодию той песни,
что когда-то призывно посылала любимому.
И только дюны на косе по-прежнему пустынной,
да волны моря, да небеса внимают
столь печальным отголоскам любви давнишней
и недавней
окончившихся
так трагично…
А что же Духи?..
Где их намеренье — Потоп устроить новый?
Опомнившись, они ВСЕВЫШНЕГО молили о прощении
за то,
что вздумали себе присвоить
Его лишь право
решать судьбу людского рода —
наказывать
иль миловать до бесконечности
Своё творенье, забывшее о заповедях Божьих.
