Сказки народов Сибири, Средней Азии и Казахстана - [111]
Вдруг треснуло полено, полетели искры из очага, одна попала ребенку на руку. Заплакал ребенок. Женщина огонь попрекает:
— Ты что же это делаешь?! Я тебя дровами кормлю, за тобой ухаживаю, а ты моего ребенка обижаешь!
Испугался ребенок материнского крика, еще больше заплакал. Носит его женщина по чуму, на руках качает, а он не унимается. От жалости, от досады шлепнула женщина малыша. Ребенок совсем зашелся. Себя бы женщине винить, а она все на огонь сердится.
— Видишь, что ты наделал! — кричит. — Не будет тебе дров, изрублю тебя, водой залью!
Положила она ребенка в люльку, схватила топор. Топором огонь рубит. Потом набрала в ковшик воды, на очаг плеснула — зашипел огонь, погас.
Женщина говорит:
— Вот теперь будешь знать, как обижать моего сына! Ни одного огонька, ни одной искорки от тебя не осталось!
Не горит огонь. Темно, холодно в чуме. Ребенок жалобно заплакал: озяб он.
Опомнилась женщина. Нагнулась над очагом, золу разгребает. Так ведь сама сказала, что ни одной искорки не оставит. И не оставила.
А сын все плачет. Мать подумала:
«Сбегаю в соседский чум, возьму огня, разожгу очаг».
Побежала. Только к соседям вошла — у них в очаге пламя заколебалось, садиться стало. Потом последний синий огонек струйку дыма пустил и погас.
Женщина к другим соседям побежала. Чуть дверь отворила — и у них не стало огня. Она к ним даже не вошла, сразу дверь прикрыла. Обошла все стойбище, и всюду огонь погас. Еще только в одном, последнем чуме горит.
Там старушка жила, век доживала. Много знала, много видела. Постояла женщина перед чумом, боится войти. Да что делать? Маленький сын ее совсем замерзнуть может. Вошла.
Пыхнул огонь, задымил и потух. Женщина заплакала. А старуха золу разгребает, ищет, нет ли в пепле уголька-искорки. Нету ни уголька, ни искорки. Холоден, темен очаг.
— Такого никогда еще не бывало, — сказала старуха. — Я свой огонь берегу, кормлю его досыта. Спать ложусь, угольки золой укрываю. Почему огонь погас? Уж не натворила ли ты чего, лягушка холодная? Уж не обидела ли ты огонь в своем очаге?
Женщина головой поникла, молчит.
— Так и есть, — сказала старуха. — Что же теперь делать? Ну, пойдем в твой чум, посмотрим.
Вышли из чума вдвоем. Идут стойбищем. Тихо всюду, темно. Будто покинули стойбище люди, будто вымерло оно.
В чуме женщины ребенок искричался весь, уже и плакать не может. Старушка серное дерево взяла, принялась огонь добывать. Долго трудилась — не разжигается огонь.
Опустила старушка усталые руки, опять женщине говорит:
— Свят огонь в очаге, жизнь нам всем дает. Светит, греет и кормит. Погас огонь — все равно что солнце потухло. Померзнем, пропадем, злая смерть нас возьмет.
Встала старушка на колени и тут Хозяйку огня увидела. Сидит она в уголке очага. Одежда у нее серая, как зола, а кожа отсвечивает, как уголек, что пеплом подернулся.
Покачалась Хозяйка огня вперед-назад, старушке сказала:
— Зачем стараешься? Не будет вам огня. Женщина меня сильно обидела. Лицо мое топором рубила, глаза мои водой залила, злые слова кричала!
Стала старушка просить:
— Не сердись, Хозяйка огня! Сжалься над нами! Эта глупая женщина виновата, другие не виноваты.
Качает головой Хозяйка огня, волосы ее, словно сизый дым, колеблются.
А старушка опять молит:
— Скажи, что сделать, чтобы снова в очагах огонь пылал? Все исполним, что прикажешь.
Хозяйка огня ответила:
— Нет таких слов, нет такой силы ни у меня, ни у вас, чтобы огонь запылал, как прежде. Теперь его только от человеческого сердца зажечь можно.
Сидит молодая женщина, ребенка к груди прижимает, плачет.
Старушка ей говорит:
— Видишь, что ты сделала? Все семь родов людских из-за тебя, неразумной, пропасть должны! Охотники храбрые, как рассерженные медведи, сильные, как лоси, погибнут. Трудолюбивые женщины зачахнут у холодных очагов. И дети малые умрут, и старики, и старухи. Потому, что нет жизни без огня.
Высохли слезы у женщины. Поднялась она, отдала ребенка старушке, сказала:
— Береги его!
И на камни очага бросилась. Хозяйка огня пальцем до груди ее дотронулась — разом взметнулось пламя, загудел, забушевал огонь в очаге. Только и видно было, как Хозяйка огня обхватила женщину пламенными руками и вместе с искрами в дымовое отверстие унесла.
А старушка сказала:
— Из этого чума пойдет сказка-предание о том, как из живого сердца огонь зажегся. Навеки запомнят селькупы, что в нашем стойбище случилось. Будут беречь огонь в очаге!
АХМЕД
Туркменская сказка
Перевод О. Эрберга
«Вот если бы у меня были деньги, я бы знал, что с ними делать».
Один купец услышал эти слова и предложил Ахмеду:
— Я дам тебе денег, а ты поезжай торговать. Купец дал Ахмеду немного денег и отвел его в караван-сарай, где находились купцы, собравшиеся ехать в другой город.
На все деньги Ахмед накупил старого тряпья, набил им несколько тюков и нагрузил на верблюдов.
Когда караван вышел в путь и купцы узнали, какой товар везет с собою Ахмед, они начали смеяться:
— Ого, Ахмед, ума у тебя много!
— Будем смеяться после, как подсчитаем прибыль и убытки, — отвечал им Ахмед.
